— Что вы делали, когда стало понятно, что ГКЧП придется распустить?
— 21 августа я уехал из Кремля на квартиру к другу, он в Москве жил. Несколько человек из нас были народными депутатами, и наш статус не позволял нас арестовать. В это время собрали президиум Верховного совета — я по телевизору смотрел эту комедию. Председатель спросил, кто за то, чтобы лишить нас депутатских полномочий, — никто руку не поднял. Спрашивает, кто против, — снова никто руку не поднял. Говорит, принято единогласно. После этого я сразу позвонил в Генпрокуратуру, сказал, что я нахожусь здесь, в Москве, назвал адрес. Меня ведь искали в Тульской области, объявили, что я сбежать чуть ли не в Китай. Я сказал в Генпрокуратуре, что готов к аресту, за мной подъехали и меня забрали в прокуратуру. Потом был допрос и арест.
Ночью нас отвезли в тюрьму города Кашин, там мы сидели недели две. Потом ночью вывезли в «Матросскую Тишину». Держали всех отдельно, другие заключенные к нам нормально относились. Мы же не бандиты какие-нибудь, мы шли на смертельный риск, чтобы спасти государство от чудовищных экспериментов, которые проводил Ельцин и которые идут до сегодняшнего дня. Почти через год меня выпустили, вернулся домой и сразу восстановился в Компартии.
— Поддерживаете ли сейчас отношения с другими участниками тех событий?
— Да, общаемся, конечно. Сразу после того как меня выпустили из «Матросской Тишины», ко мне домой сразу приехала Людмила Зыкина поддержать меня. Общались с Павловым, с Янаевым, с Крючковым, общаемся с Язовым. Нечасто, но общаемся. Общались с генералом Варенниковым, со многими…
А вот Борис Громов, который некогда подписал «Слово к народу», перешел на сторону власти. Бывает. Вроде бы офицер, а вот как люди меняются…
— Если бы у вас была возможность теперь сделать выбор еще раз, зная все последствия — вступили бы в ГКЧП повторно?
— Немедленно повторил бы свой выбор, не задумываясь ни секунды. Тем более что эти годы подтвердили, что мы были правы. Мы были, как говорят, движимы одной целью — сохранить страну, сохранить Конституцию и действовать в рамках закона. Сувереном власти является народ, и народ на референдуме сказал — быть СССР.
Александр Тизяков
Тизяков Александр Иванович. Родился 10 декабря 1926, в деревне Новоиванеево, Татарской АССР.
В 1943–1950 годах служил в армии. Трудовую деятельность начал в 1950 году шофером. В 1958 году закончил Уральский политехнический институт им. С. М. Кирова.
С 1956 года работал в НПО «Машиностроительный завод имени М. И. Калинина» (Свердловск): технолог, секретарь парткома НПО, главный инженер, генеральный директор.
Александр Тизяков в 1989 году был президентом Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР (АГО), которая, однако, не была зарегистрирована Минюстом СССР.
Вице-президент Научно-промышленного союза СССР (1990–1991), президент Ассоциации государственных предприятий и объединений промышленности, строительства, транспорта и связи СССР (до 1991).
В июле 1991 года подписал обращение «Слово к народу». Член ГКЧП. Член КПСС до 1991 года (постановлением Бюро Президиума Центральной ревизионной комиссии КПСС за организацию государственного переворота из партии исключен). Прокуратурой СССР по обвинению в антигосударственном заговоре в отношении Тизякова А. И. возбуждено уголовное дело, произведен арест. Обвинялся по статье 64 уголовного кодекса РСФСР (измена родине). Адвокат — Юрий Поздеев.
Амнистирован в феврале 1994 года. На 2001 год, по информации базы данных Marmozsoft, А. И. Тизяков является соучредителем АОЗТ «Антал» (машиностроение) и страховой компании «Северная казна». Кроме того, является учредителем ООО «Видикон» (производство ДСП) и компании «Фиделити» (производство товаров народного потребления).
Член КПРФ (состоит в Кировском местном отделении КПРФ города Екатеринбурга)
Член ГКЧП (отрывок)
…Хорошо помню тот день. 19 августа, как обычно, я встал очень рано — не было и шести. Выгулял собаку. Накормил кошку. А пока возился с завтраком, включил на кухне радио. И — медленно опустился на лавку.
Обращение к советскому народу… Заявления Председателя Верховного Совета СССР и советского руководства… Обращение к главам государств, правительств и Генеральному секретарю ООН… Постановление № 1 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР… Михаил Горбачев болен и не может исполнять свои обязанности… Власть временно переходит в руки вице-президента Геннадия Янаева и ГКЧП… В Москву входят танки… Проявляйте спокойствие и выдержку… А потом — «Лебединое озеро».
Сердце сдавило от недоброго предчувствия. Кровь стучала в висках отбойным молотком. И — полная растерянность: «что же будет с Родиной и с нами?» А когда ехал в автобусе на работу, в переполненном салоне висела вязкая и гнетущая тишина. Народ, конечно, тоже все видел, слышал и теперь молча думал об одном: чем все это закончится?
День прошел, как в тумане. Все шушукались, что-то обсуждали, в десятый уже, наверное, раз смотрели по телику изложение документов ГКЧП, а женщины даже голосили: лишь бы не было войны…
Где-то часов в 17, кажется, по «ящику» стали показывать знаменитую пресс-конференцию, которая состоялась в пресс-центре МИД СССР с участием членов ГКЧП Г. Янаева, О. Бакланова, Б. Пуго, В. Стародубцева и А. Тизякова. Говорил в основном, силясь скрыть свои трясущиеся руки, вице-президент страны. И тут последовал вопрос одного из журналистов: есть ли сегодня конкретная программа возрождения экономики? Отвечать вызвался наш земляк.
— Ни для кого не секрет, — сказал А. Тизяков, — что перестройка не дала тех результатов, которые все ожидали. Отечественная экономика находится в тяжелейшем положении, идет спад производства, он обусловлен целым рядом факторов, однако нельзя сбросить со счетов и то, что перестройка осуществлялась в таких масштабах. Сегодня разорваны связи между предприятиями. Негативную роль сыграло закрытие ряда республиканских и региональных границ. Предприятия начали пробуксовывать, останавливаться… Вот та ситуация, которая сложилась. Она и послужила главной причиной введения чрезвычайного положения. Наши действия будут, прежде всего, направлены на стабилизацию экономики. От реформ, направленных к рынку, мы не отказываемся. Считаем, однако, что это движение надо будет четче проработать и на более высоком уровне организовать управление…
В целом члены ГКЧП выглядели как-то бледно, даже комично. Но, честно говоря, было как-то не до смеха. Люди не знали, куда себя приткнуть, чем заняться, куда бежать. Вернувшись вечером домой, я не стал отсиживаться в квартире и пошел наверх к соседу Валерке Черняеву (его столичный родственник был высокопоставленным чиновником в КПСС).
Черняев был уже пьян. На столе среди батареи разнокалиберных бутылок и неряшливо, на скорую руку излаженной снеди лежал, отливая черным вороным крылом, настоящий браунинг.
— Ты чего? — с опаской спросил я его.
— Отстреливаться буду, вдруг эти гады за мной придут, — мрачно пообещал Черняев.
— А должны? — поинтересовался я.
— Сейчас можно всего ожидать…
Надрались мы с ним круто и быстро. Особенно почему-то бесило, что среди заговорщиков оказался наш земляк Тизяков. И это ложилось как бы несмываемым пятном на «опорный край державы». Расхрабрившись, мы даже засобирались с Валерием в народное ополчение, чем до смерти перепугали его жену.
И тут ситуация поменялась. По телевизору пошли выступления знатных и уважаемых людей, трансляция митинга на Дворцовой площади в Питере, «к столу» подавались различные комментарии, и мы потихоньку начали трезветь. Несмотря на танки, ситуация стала выглядеть опереточной. ГКЧП словно оправдывался за свои поступки, искал компромиссов с Ельциным, заигрывал с опальным Горбачевым. А ведь государственные перевороты, в которых участвуют высшие руководители правительства, парламента, вооруженных сил, органов государственной безопасности, полиции, как известно, просто обречены на успех. Но эта «хунта», все нагрянувшие события чем дальше, тем больше действительно казались нам бутафорскими, ненастоящими. Похоже, большой беды на сей раз не будет. С этой светлой мыслью мы с Черняевым расстались до утра…
Так и вышло. 21 августа в «закатный» день военного путча площадь им. 1905 года в Свердловске было не узнать. Серую, много повидавшую брусчатку от края до края заполнили люди. Тысячи горожан. Сотни флагов, плакаты. Шел митинг, пульс которого, казалось, слышал весь Свердловск: хунте — нет, России — да! «Тизякова — под суд!!!».
Эмоции, конечно, били через край. Мы выстояли! Мы победили! И никто тогда не знал, что жить Советскому Союзу осталось считанные дни и месяцы, что Михаил Горбачев будет позорно низложен, что власть в стране, которую не удержал ГКЧП, захватит неустрашимый «борец с привилегиями», всенародно любимый кумир, и многим, пришедшим сюда, уже очень скоро придется туго затянуть пояса и заплатить очень дорогую цену за свободу и демократию…
Как же мог этот грамотный, живший в полном достатке, обласканный наградами и властью человек оказаться среди 12 «патриотов», подаривших обществу известное «Слово к народу», а затем и среди восьми перепуганных «спасителей Отечества»? Что это — жизненная позиция, принципиальность, стремление сохранить Союз или нечто другое, потаенное?
Слышал не раз и не два: мол, его путь в принципе был предопределен, ведь Александр Иванович — дитя и «генерал» ВПК, а эта система воспитывает определенным образом и просто так от себя не отпускает. Ты становишься ее заложником. Согласен. Но все равно должен быть какой-то мотив, импульс, чтобы решиться на столь неординарный поступок?
Сначала мне казалось, что переход советской экономики на рельсы конверсии, посягательство М. Горбачева на незыблемые устои военно-промышленного комплекса и есть тот определяющий момент, с которого начался резкий поворот А. Тизякова вправо…