Второй вариант был Болдигову больше по душе. Но вдруг этот инкогнито и майор как-то связаны?
Болдигов расплатился за поздний обед и направился к машине. На улице было уже темно.
До Волоколамского шоссе он добрался без приключений. Теперь еще оставалось найти тот злополучный 28-й километр.
«Все таки лучше сразу ему рассказать, — решил наконец Болдигов. — Может, он тогда от меня отцепится».
Волоколамское шоссе тянулось впереди нескончаемой темной лентой. Прямо в глаза били фары встречных машин. Он проехал уже пятнадцатый километр и снизил скорость до шестидесяти. Он внимательно вглядывался в дорожные знаки. Вот наконец уже двадцать пятый. Все, готовность номер один. Еще секунд сорок, и…
«А может, ничего ему не говорить? — подумал он. — Вообще ничего? Пусть он задает вопросы, а я на них отвечать буду. Если майор спросит про вчерашнее, тогда я ему все как на духу выложу».
Это был самый разумный вариант. Болдигов не знал, в сферу чьих интересов ему угораздило попасть, и в такой ситуации лучше всего было придерживаться старого доброго принципа: дружить со всеми или хотя бы ни с кем не ссориться и по мере возможности держать язык за зубами.
Болдигов задумался и на добрую сотню метров проехал нужный знак. Пришлось резко затормозить и дать задний ход. На часах было без девяти одиннадцать.
Он вытащил из кармана сигарету и приоткрыл окно. От первых же затяжек ему сделалось тошно; голова, которая немного успокоилась после таблетки, снова начала болеть.
«Хреновую у нас водку делают, — подумал он. — А народ ее хлещет и хлещет. Не то что во Франции. Там настоящее виноградное вино стоит меньше евро за литр и даже последний алкаш может себе его позволить».
Последние минуты ожидания стали самыми тягостными. Голова гудела, а на сердце было неспокойно. От нечего делать Болдигов снова закурил.
Вдруг он вспомнил, что майор дал указание выйти из машины и ждать черную «Волгу». Болдигов открыл дверцу и проворно выбрался наружу.
На улице шел мелкий противный дождь. Мимо него на огромной скорости проносились машины. Вид вечернего шоссе был жутковатым.
«Так всегда, — подумал он. — Если сам едешь в потоке, то и не замечаешь скорости, и не страшно совсем. Но стоит остановиться на шоссе, аж мандраж берет».
Болдигов поежился: холод напоминал о себе.
«Еще и опаздывает! — подумал Болдигов, глядя на часы. — Уже три минуты двенадцатого. Эх, завтра в Париж! — он старался думать о приятном. — Там намного теплее, чем в этой забытой Богом северной Москве. Уже и каштаны расцвели».
Болдигов напряженно вглядывался в темное шоссе.
«Буду молчать, — мысленно повторил он избранную тактику поведения. — Слушаю, что скажет майор, отвечаю на все вопросы. А может, он вовсе и не по этому поводу меня вызвал, кто его знает».
Болдигов снова стал думать о Париж: «Попадая в этот город, вмиг становишься сладкоежкой. Кондитерские там настолько уютные, а выпечка такая вкусная, удержаться сложно даже диабетику. Завтра пойду в свою любимую, на бульваре Сен-Жермен, — решил он — Она допоздна работает, я точно успею. Надо только евро в аэропорту не забыть поменять…»
Тем временем вдалеке наконец забрезжили два огонька. Они приближались к Болдигову на большой скорости.
«Вот и черная «Волга», — подумал он. — Главное — поскорей расхлебаться, чтобы домой пораньше успеть, а то еще ведь и собраться надо».
Как только очертания машины стали видимы, Болдигов понял, что обознался. Это была вовсе не «Волга», а огромный американский «дефендер» — джип а-ля милитари.
Болдигов разочарованно вздохнул: «Что ж этот майор, спрашивается, такой непунктуальный?»
Машина стремительно приближалась, рассекая стену дождя. Болдигов потянулся в карман за очередной сигаретой.
«Е-мое, так сегодня же «Реал» со «Спартаком» играет! — вдруг вспомнил он. — И как раз сейчас начало. Видно, наши опять…»
Закончить эту мысль он не успел. За несколько метров до стоявшего на обочине шоссе человека джип вдруг круто метнулся вправо.
Болдигова отбросило на обочину.
Проехав вперед несколько десятков метров, джип резко остановился и задним ходом вернулся к распластанному на обочине телу. Шнеля хотел, чтобы все было наверняка.
Переехав несколько раз тело, «дефендер» вскоре скрылся из виду.
Глава восьмая
Когда мужичок в кепке двинулся по направлению к его столику со стаканом пива, Артемин постарался сделать вид, будто не замечает его.
— Простите, здесь не занято? — вежливо спросил мужичок.
Свободных столиков в пивнухе было навалом, но убрать с них до сих пор не успели. Шельман положил на стол свою удочку и «Трех мушкетеров», затем поставил стакан пива.
— Вы, я вижу, поклонник Дюма, — начал разговор Артемин.
— Да, с детства люблю, — прогнусавил мужичок. И его голос показался Артемину хорошо знакомым. Вот кто отдавал ему приказы по телефону!
— Я тоже люблю приключения. А еще детективы. Хотя больше всего мне нравится древнерусская иконопись.
— Да, эта строгая лаконичность форм и такой богатый духовный смысл.
Мужичок пропустил намек мимо ушей.
— Будем знакомы, — Шельман протянул Артемину свою маленькую ручку. — А впрочем, вы и так уже знаете, как меня зовут.
— Как вы угадали!
— Тут можно к бабке не ходить. Ладно, дружище, давайте по делу. У нас времени ровно на один бокал пива.
— Я вас слушаю, — холодно произнес Артемин.
— Момент первый: Болдигов. Он пока жив?
— Пока да. Но недолго. Это последний час его жизни.
— Вы уверены?
— Абсолютно. На ликвидацию выехал надежный человек, и он не подведет.
— Ну смотрите, чтобы никаких проколов. Смерть должна наступить только по несчастному случаю и никак иначе. Ясно?
— Так точно. А можно вопрос: почему Болдигова надо убирать прямо сейчас?
— Лишние вопросы солдаты не задают.
— Мы же компаньоны! — Артемин всеми силами демонстрировал свою обиду. — Я же должен понимать, что делаю!
— Ладно, секрета здесь нет, — согласился Шельман. — До сегодняшнего дня этот герой нас не интересовал, но сегодня все изменилось.
— Что изменилось? — Артемин был не на шутку напуган.
— Да в общем, ничего страшного. Какой-то тип из посетителей Третьяковки вдруг просек, что икона ненастоящая, и настоял на проведении независимой экспертизы.
Артемин не мог проследить здесь логическую взаимосвязь. Он знал, что вместо подлинника в Третьяковку подсунули цифровую копию иконы, и понимал, что без помощи Болдигова этот фокус провернуть бы не удалось.
— Но при чем здесь Болдигов? — спросил он.
— Нет, юноша, вы просто поражаете меня своими интеллектуальными способностями, — покачал головой Шельман. — А ларчик-το просто открывается. Любой мало-мальски грамотный специалист сразу обнаружит, что икона — подделка. Причем подделка, замечу, довольно грубая. Тут сразу вопросы будут к Болдигову: как же он ее пропустил? И Болдигов на все вопросы сразу начнет отвечать. Он в молчанку играть не будет, в этом я уверен.
— И тогда через него можно будет выйти на…
— Все верно! — Шельман хлопнул ладонью по столу.
Артемин нахмурился. Действительно, как он сам не догадался? Впрочем, таких кадров, как этот Болдигов, все равно пришлось бы ликвидировать.
— Еще один вопрос, — отхлебнув пива, продолжил он. — А откуда эта экспертиза-то? Чего они спохватились вдруг через полгода?
— Откуда? Да кто его знает, — улыбнулся Шельман. — Это, батенька, дело времени. Рано или поздно, но фуфел бы раскрыли. В этом ничего страшного для нас нет. Главное, чтобы без последствий. Пусть теперь менты сами думают, на какую ветку сажать очередного глухаря.
— Жалко, что наш химик к тому времени еще не разродился.
— Про химика — разговор отдельный, — Шельман с трудом открыл пакетик сушеной рыбы. — Химик нам для других целей нужен, для других случаев. А то, что в Третьяковке фуфел вылезет, так это нам только во благо.
— Почему это? — удивился Артемин.
— Да ты, брат, дурачок, видно, а? — прищурился Шельман.
Артемина уже давно никто не называл этим словом, и он аж налился краской от злости.
— Вот смотри, — продолжил Шельман. — Наша цель какая — втюхать икону клиенту на стороне. И если клиент узнает, что в Третьяковке фуфел, тогда…
— Он охотнее поверит, что ему предлагают подлинник, — закончил фразу Артемин.
— А вы исправляетесь, — улыбнулся собеседник. — Все верно. Именно так, как вы сказали.
— Но ведь как только пройдет экспертиза, менты снова начнут искать оригинал «Троицы». И тогда будут проблемы с вывозом за границу.
— Вот для этого нам надо затянуть проведение экспертизы. Внезапная смерть начальника отдела Третьяковки — это лучший способ. Когда в доме труп, никто не думает про рентген-анализы деревяшек Рублева.
— Логично, — согласился Артемин.
— А для того чтобы все успеть, надо поторопиться. И это от вас зависит.
— Да-да, я понимаю… — закивал головой Артемин.
Шельман склонился над столом и внимательно посмотрел на своего собеседника. Затем спросил, чеканя каждый слог:
— Где состав?
— Состав? Да вот, уже на подходе, — начал оправдываться Артемин. — Там у этого химика задержки какие-то.
— Задержки бывают только у баб, понял? — парировал Шельман. — Мы с тобой как договаривались? В какие сроки?
— Ну, это же не от меня зависит, — оправдывался тот.
Ему было очень неприятно, что его отчитывают, будто школьника, который не сделал домашнее задание. Но приходилось терпеть.
— Мы договаривались с тобой! — четко выговорил Шельман. — С тебя и спрос. Понял?
— Понял! — коротко ответил Артемин. — Через три дня будет.
— Вот и молодец!
Артемин хотел было задать своему собеседнику еще один вопрос, но тут к их столику подошла ужасного вида дамочка потрепанного вида. Ей было невдомек, что за этим столиком обсуждалось настоящее преступление века.
— Господа, закурить не найдется? — нашла она предлог для разговора. — А то я вот вчера тоже хлебнула водяры, так…