Леди Флоренс хотя и знала об этом, никогда — ни дома, ни за границей — не упоминала имя леди Мелпомены. Возможно, она забыла о ней.
Моя хозяйка почти подошла ко мне. Она резко выспрашивала что-то у одного из рабов. Невольник, запинаясь и съежившись от страха, оправдывался.
Я смотрел на щиколотки хозяйки, которые так изящно выглядели в тонких сапогах под широким подолом юбки. Работорговец, конечно, снял бы их, перед тем как заковать ее в кандалы. Я заметил, что Кеннет, стоящий сзади нее, ухмыльнулся, глядя на меня, и решил, что лучше не буду смотреть в сторону госпожи.
Последние два дня мы много работали, готовя конюшни и животных к осмотру хозяйки. Я не знал, найдет ли она какие-нибудь недостатки, но, по-моему, объективно все было в идеальном порядке. Кеннет, который проводил предварительный осмотр, остался доволен. А ему, как я подозревал, было еще труднее угодить. На самом деле то, что хозяйка проводит собственный осмотр, — довольно необычно. К тому же она тратила больше времени, беседуя с рабами, чем ожидалось. Такое внезапное придирчивое внимание к деталям содержания больших конюшен являлось необычным для нее. Однако она была хозяйкой и могла делать все, что ей вздумается.
— Ты хочешь, чтобы тебя избили «змеей»? — спросила она у раба, стоявшего неподалеку от меня.
— Нет, госпожа, — быстро ответил он.
— Тогда выполняй свою работу хорошо, раб, — сказала она.
— Да, госпожа, — запинаясь проговорил он.
Я снова стал рассматривать ее начищенные изящные сапожки, но заметил нахмуренное лицо Кеннета и отвел глаза, улыбнувшись про себя. Кеннет не хотел, чтобы меня разорвали пополам, привязав между двумя тарларионами. Я больше не носил ошейник шелкового раба. Как и у всех рабов, на мне был простой ошейник из черного железа с прикрепленным к нему кольцом. На нем была надпись: «Я принадлежу леди Флоренс из Вонда». Как и других рабов, меня приковывали на ночь.
Теперь между мной и леди Флоренс было всего два раба. Кроме ряда из сорока двух мужчин, которых сейчас инспектировала моя хозяйка, немного в стороне, выпрямив спину и подняв голову, стояли на коленях пять рабынь — так называемые конюшенные шлюхи. Они были без обуви и с голыми руками, в коричневых туниках, подвязанных шнуром. Если бы они встали, туники доходили бы им до колен, что было довольно скромно для рабынь по горианский меркам. Две блондинки и три брюнетки. Все — горианские девушки. На горле каждой из них ошейник из черного железа. Правда, ошейники эти более тонки и изящны, чем у мужчин.
— Раб! — резко выкрикнул Кеннет.
— Да, господин, — вздрогнув, быстро ответил я.
Госпожа злыми глазами смотрела на меня и похлопывала плетью по левой ладони. Ей не понравилось, что я не заметил, как она подошла ко мне.
Я выпрямил спину и уставился перед собой, пока она разглядывала меня. Я угадывал очаровательные бедра под бежевой юбкой и вспоминал ее живот, теперь скрытый одеждой. Мог видеть прелесть ее груди, обтянутой блузкой и жакетом. Я помнил мягкость ее тела и плеч, ее красивую шею, лицо и волосы. Мне, в прошлом шелковому рабу леди Флоренс, были хорошо знакомы ее очертания.
Я увидел над вуалью ее глаза, сверкнувшие внезапным гневом. Затем она взяла себя в руки и ничего не сказала. Могла ли она в такой ситуации обращать внимание на то, что ее разглядывает как женщину простой раб?
— Это не новый ли раб в конюшнях? — спросила она Кеннета.
— Да, леди Флоренс, — ответил Кеннет. — Но он у нас уже пять недель.
— Как его имя?
— Джейсон.
— Он мне кого-то напоминает, — небрежно проронила она.
— Возможно, вы помните его, леди Флоренс. Он был когда-то вашим шелковым рабом, — проговорил Кеннет.
— А! Так это правда ты, Джейсон?
— Да, госпожа, — произнес я.
Она отступила назад на два-три шага и взглянула на меня.
— Каким ты стал крепким парнем!
Я ничего не ответил.
— Черты твоего лица погрубели, — заметила она, — а внизу на левой щеке — шрам.
Я молчал. Этот шрам появился у меня четыре недели назад. Я оказался неосторожен.
— Время от времени я слышу разговоры рабов. Это правда, что ты чемпион конюшен? — спросила она.
Я улыбнулся про себя. Ее информирует Тафрис. Кеннет рассказывал мне об этом.
— Это правда? — повторила она.
Я посмотрел на ряд рабов.
— Да, госпожа.
— Он великолепен, леди Флоренс, — тепло сказал Кеннет. — Он настоящий чемпион. Уже победил чемпионов из конюшен Клиоменеса, Поликратеса, Гордона, Дорто и Майлса.
— Я ненавижу насилие, — вздрогнув, произнесла госпожа, держа в руке плеть.
— Конечно, леди Флоренс, — согласился Кеннет. — Простите меня. Они, безусловно, всего лишь рабы, которых натравливают друг на друга.
— Это правда, — произнесла она, — они не похожи на людей. Они только животные.
Это действительно правда. Рабы, и мужчины и женщины, — просто животные. С ними можно делать все, что угодно.
— Когда он хорошо работает или делает успехи, его награждают? — спросила она как бы из любопытства.
— Да, — ответил Кеннет. — Это полезно в тренировках.
— А как его награждают? — задала она вопрос.
— Еда сверх положенной, — начал подробно объяснять Кеннет. — При случае сдобная выпечка, иногда даже кувшин дешевого вина.
— Понимаю, — проговорила она.
Я уставился на ряд конюшенных шлюх, что стояли на коленях на мягкой земле. Они все прошли через мои руки и не по одному разу. Кеннет был щедр. Нередко он приводил одну из них в мою палатку на ночь и приковывал ее за шею рядом со мной.
Моей фавориткой была блондинка Телиция.
— А не вознаграждается ли он, — спросила леди Флоренс, — чем-то еще другого сорта?
— Конечно, леди Флоренс, — ответил Кеннет.
— Чем?
— Кое-какими ничего не значащими вещами, пустяками, незначительными мелочами, которые не заслуживают вашего внимания, — ответил Кеннет.
Леди Флоренс посмотрела на стоящих на коленях рабынь.
— Вот этим? — ядовито спросила она.
— Если леди Флоренс не одобряет, мы, конечно, прекратим это делать, — проговорил Кеннет.
— Почему я должна не одобрять это?
— Я не знаю, леди Флоренс, — заговорил Кеннет. — Я просто думал…
— Девицам регулярно дают вино, не так ли? — поинтересовалась хозяйка.
— Конечно, — ответил Кеннет.
— На что мне еще стоит обратить внимание? — снова спросила хозяйка.
— Не имею представления.
— Если рабы начнут плодиться, тогда я обязательно прослежу за этим.
— Конечно, леди Флоренс.
Рабы — домашний скот. Они размножаются, только если хозяевам это угодно.
— Какие у тебя стали сильные руки, — удивилась леди Флоренс, глядя на меня.
Моя туника была без рукавов.
— Мне совершенно все равно, — обратилась леди Флоренс к надсмотрщику, — участвует или нет этот раб в схватках на конюшне. Смотри, чтобы он хорошо выполнял свои обязанности.
— Конечно, леди Флоренс, — ответил Кеннет.
Хозяйка отвернулась от меня и подошла к следующему рабу. Однако она провела около него лишь одно мгновение, и вот осмотр невольников закончен.
— Не желает ли леди Флоренс осмотреть рабынь? — поинтересовался Кеннет.
Леди Флоренс внезапно сделалась напряженной.
— Да, — сказала она. В следующее мгновение, в своей развевающейся юбке, с капюшоном и вуалью, в сапогах, с плетью в руке, хозяйка стояла перед рабынями.
Они принадлежали к ее полу, эти девки, стоящие на коленях в ошейниках и коротких туниках.
— Кто из них фаворитка раба по имени Джейсон?
— Вот она, Телиция, — указал Кеннет.
Светловолосая Телиция испуганно взглянула на хозяйку.
— Продай ее, — приказала леди Флоренс и ушла прочь.
19. ТАФРИС
Тренировочный брус шириной примерно в один горианский фут был погружен на ярд в глубину отделанной деревом шахты, расположенной в сарае с деревянным полом и высоким потолком. Брус сотрясался от ударов.
У меня на руках были ганни, тренировочные перчатки, мягкие внутри и утяжеленные несколькими фунтами свинца. Польза от ганни была двоякой, во-первых, они укрепляли мускулатуру плеч, спины и рук, давая невиданную силу. Во-вторых, когда их снимали, руки, избавленные от тяжести, летали, как шершни. Я стоял близко к брусу. Кулаки двигаются с наибольшей быстротой и силой на расстоянии шести дюймов вслед за движением прямой спины и руки. Это похоже на выпущенную стрелу, которая имеет наибольшую скорость и максимальную поражающую силу немедленно после того, как выпущена с тетивы. Сильный человек может разбить тренировочный брус за несколько часов. При помощи ганни можно разбивать стены. Я ударял по брусу, оставляя на нем вмятины, заставляя его трястись на подпорках.
Вчера нас инспектировала хозяйка. Осмотрев меня, она быстро завершила проверку, едва взглянув на рабынь.
Я снова и снова бил по брусу. Очень важно удерживать равновесие. Это позволяет быстро маневрировать и лишает противника возможности воспользоваться твоей неуверенностью или неловкостью при перемене позиции. Мои ноги редко расходились больше чем на двадцать дюймов. Раньше на тренировках мои щиколотки сковывали цепью, теперь, привычно, не думая, я старался держать правильное расстояние между ногами. Многие бои рабов — подобие гладиаторских схваток на Земле — представляют собой просто кровавые драки, на которые нравится смотреть свободным людям. Но Кеннет и Барус делали ставки на таких боях и относились к делу серьезно. Они посвящали много времени тренировкам невольников. В результате за последние четыре-пять лет конюшни леди Флоренс из Вонда стали необычайно популярны своими схватками рабов. А Кеннет и Барус скопили кое-какие деньги в результате этого, однако свободные люди высших каст Гора мало интересовались подобными делами.
Я наносил удар за ударом по брусу, как бы избивая его. Он скрипел, я слышал треск дерева. Снова и снова, еще и еще я молотил по нему. Высокий потолок и стены сарая тряслись от ударов. Почувствовав, что брус скоро сломается, я увеличил их силу.