Старший лейтенант Орлов услышал рядом порывистый вздох, повернулся, увидел только светящийся в полумраке силуэт и наклонился.
– Я не понимаю, – с трудом выговорил он.
– Чего?.. Я только вчера приехала и встретила на вокзале Аркадия. Денег нет, какие деньги!.. Не знаю.
Приехала на море, дура… Аркадий уговорил.., сразу не выпустил, хотел, наверное, сам… Я сказала, что еще ни разу…
И вдруг странное чувство, о котором он раньше не подозревал, неудержимо, с каждым мгновением стало расти в нем.., к ней… Он наклонился, поцеловал ее в губы, она порывисто обняла его, и тут кто-то постучал в скрипнувшую дверь. Деликатно кашлянув, капитан Сапожков сказал:
– Старлей! Давай допросим Кобылу, а потом… это.., как хочешь.
Не зажигая света, он нашел автомат, пояс с экипировкой, все остальное… Привел себя в порядок, вышел, прикрыв за собой дверь.
В проеме другой комнаты горел свет, и пропитой гнусавый голос пьяно тянул:
– Ну что ты, Пашунчик, пристал? Говорю же тебе, что ничего давно не знаю, ничего не вижу. Ничего не слышу.
– Ну Упыря хоть знаешь?
– Упыря знаю. Мужчина хоть куда, плюгавый только, но мужчина хоть куда.
Старлей вошел в неряшливо убранную комнату, где за круглым столом, заставленным объедками, пустыми бутылками и другим мусором, сидели капитан Сапожков и крупная, грузная старуха, как с первого взгляда показалось лейтенанту. На самом деле было ей лет тридцать пять – сорок, не больше, но контраст и, главное, наплыв грязного естества, замутившего явление его внеземных – (О! Он так чувствовал!) ощущений, заставил вновь расцвести пятна румянца на его бледно-мраморных ланитах офицера.
Под ногами звякнули бутылки. Старлей взглянул вниз: ящик пива.
– Угощайтесь, молодые люди, – гнусаво запела хозяйка.
Пиво. Весь день пиво, подумалось лейтенанту, но жажда, вновь вспыхнувшая в нем, заставила наклониться и взять бутылку.
Капитан, уже успевший открыть свою бутылку, подтолкнул открывалку. Старший лейтенант с облегчением выпил полбутылки и стал слушать. Капитан Сапожков начал с того, на чем его прервали.
– Не морочь голову, Анюта. Раз я говорю, что ты живешь с Упырем, значит, точно знаю.
– Может, и живу, только ничего о нем не знаю. Он уже второй день не показывается.
– Значит, ты его не видела ни вчера, ни сегодня? – продолжал уточнять капитан.
– Не видела, не видела.
– А позавчера видела?
– Позавчера видела. Ночью пришел, а утром слинял.
– Значит, вчера ты его должна была видеть, раз он утром ушел.
– Пашунчик! Что ты заладил: видел не видел. Лучше давай выпей, вспомним былые денечки. Вроде и мы с тобой не чужие.
– Гражданка Анютина! – строго произнес капитан Сапожков. – Не забывайтесь. Вас допрашивает представитель правоохранительных органов. Мы тут не на посиделках.
– Тю-ю! – воскликнула Кобыла. – А я думала, вы в гости зашли и угощаетесь моим пивом.
– Если не хочешь отвечать на мои вопросы, придется проехать с нами в отделение милиции, где тебя сунут в общий обезьянник, и ты будешь сидеть минимум трое суток, пока не решат, что с тобой делать.
– Пашунчик! – запела она. – Да что я тебе такого сделала? Я же сказала, что ничего не знаю! За что же меня в обезьянник? Чего я там не видела?
– Гражданин капитан! – рявкнул Сапожков. – Какой я тебе Пашунчик!
– Молчу, все, все, молчу, – перепугалась хозяйка.
– Знаешь, что тут может произойти в ближайшее время? Не знаешь, – строго произнес капитан Сапожков. – А произойдет вот что. Мы со старшим лейтенантом произведем у тебя поверхностный осмотр, а так как ты баба неаккуратная, наверняка найдем у тебя пару пакетиков наркотика. Предположительно, кокаина. Ты ведь любишь нюхать кокаинчик, правда?
– Даты что, Пашунчи-к!
– Молчать! Гражданин капитан!
– Конечно, гражданин капитан, кто же еще? Но неужели ты так поступишь со старой знакомой, Пашунчик?
– Извини, Анюта, но дело прежде всего. Нам необходима полная информация об Упыре. Будешь говорить? Где Упырь?
– Откуда мне знать?
– Вопросы задаем мы! – вновь рявкнул капитан Сапожков. – Где Упырь?
– Не знаю, – наконец-то всерьез перепугалась Кобыла. – Правда, не знаю. Он пришел, ночью пришел, позавчера. Кого-то боялся. Сказал, что провернул большое дельце и теперь сможет зажить, как человек. Мол, и мне перепадет. Хотел переждать ночь и сразу слинять, пока Барон не спохватился.
– Значит, он Барона обокрал?
– Почему обокрал? Может, он и плюгавый мужчинка, но не совсем же дурак. Мне показалось, он что-то там за спиной Барона схимичил. Но воровать!.. – не такой же он дурак.
– Он один все провернул или ему кто помог?
Елена Анютина, сейчас особенно похожая на большую кобылу, обвела их взглядом и вздохнула.
– Нет, не один. Один бы он не решился. Это его Колян надоумил. Что-то связанное с тотализатором.
Это когда последний раз сам Колян участвовал в играх. Что там они сделали, не знаю. Правда, не знаю.
Знаю только, что Упырь должен был вчера утром удрать, а потом, через несколько дней, когда улягутся страсти, и Колян за ним.
– Надо проверить на вокзале, не поездом ли он слинял? – повернулся капитан к старлею. Или…
– А у Упыря машина была? Может, он на машине уехал? – повернулся капитан к женщине.
– Зачем? – удивилась та. – У него же катер какой!.. Целая малогабаритная квартира. Он же в свой катер был влюблен, как не знаю в кого. Он же на катере и спал, и дневал. У него там и душ был, и грядки, что-то выращивал. Даже сейф был где-то спрятан в трюме, он там и держал все свои деньги.
Капитан вновь повернулся к старлею.
– А это мысль. Надо поискать катер. Если что, объявим в розыск.
Он вновь повернулся к Кобыле.
– Ладно, одевайся. Поедем в отделение.
– Я же сказала, что ничего больше не знаю! – закричала Кобыла. – Ты не имеешь права арестовывать честную женщину! Слышишь, не имеешь права!
Вдруг лицо ее испуганно вытянулось, отчего и впрямь стало походить на лошадиную морду. Она смотрела поверх их голов в сторону двери. Но тут же догадка осветила ее лицо, и она радостно воскликнула:
– Геннадий Иванович! Объясните им, что я ничего не знаю. Я Упыря уже два дня не видела. Как и говорила, вчера утром уехал, и все. Объясните им.
Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов одновременно оглянулись. В дверях, еще не успев выпрямить шею, согнутую из-за низкой для него притолоки, стоял Крокодил. То бишь Геннадий Иванович, правая рука Барона, человек-тень, незаметный, бледный и опасный. И странно спокойное, даже чуть печальное лицо его было страшно похоже лошадиными чертами на испуганную Кобылью физиономию.
Он был в накинутом на плечи, насквозь промокшем длинном плаще, а из-под полы целил в работников милиции длиннющим глушителем, навернутым на ствол короткого автомата.
– Сидите, сидите, – спокойным глуховатым голосом посоветовал Крокодил офицерам. – Главное, автоматы на пол. И спокойно, спокойно.
Не переставая целиться точнехонько в обоих ментов, он как-то мягко обтекал их по кругу. Обошел стол и остановился рядом с Кобылой.
– Автоматы! Ну же!.. Медленно, медленно на пол.
Вот и прекрасно, – похвалил он их.
– Что они тут спрашивали? – мягко поинтересовался он у женщины.
– То же, что и вы вчера. Об Упыре.
– Вы что-нибудь рассказали?
– Они пригрозили найти у меня наркотики. Тогда мне точно была бы крышка.
– Вы что-нибудь рассказали? – повторил он без нажима, даже еще более мягко.
– Не больше, чем вам. Я же ничего не знаю.
– Ну ладно, это уже не имеет никакого значения.
Он повернулся к капитану Сапожкову и старшему лейтенанту Орлову.
– Вы как из ресторана "Альбатрос" уехали, так Аркадий нам сразу и позвонил. Видите, немного не успел. Ну ничего. Это уже не имеет никакого значения.
Он вдруг быстро протянул руку с автоматом в сторону, приставил дуло глушителя к виску Кобылы и нажал на спусковой крючок. Раздалось два тихих хлопка, и голова женщины взорвалась, забрызгав все позади себя кровью и мозгами. Ее отбросило вслед за выбитой плотью, и, рухнув на пол, она еще несколько секунд быстро-быстро подергивала ступнями.., и замерла.
Старший лейтенант Орлов завороженно наблюдал весь этот ужас, одновременно очень медленно нагибаясь за "Калашниковым".
– Не советую, – покачал головой Крокодил. – Насчет вас у меня не было никаких указаний. Вам, кстати, надлежит сейчас же явиться с докладом к полковнику Сидоренко Павлу Ивановичу. Он вас ждет. Так что успокойтесь.
Вдруг он удивленно повел лицом в сторону двери.
Старший лейтенант Орлов оглянулся. В дверях стояла Мэри и с ужасом смотрела на труп у стены. Она медленно подняла кисть ко рту и прикусила тыльную сторону ладони. Выражение лица у Крокодила впервые стало озабоченным. Но тут же прояснилось. Старший лейтенант дотянулся-таки до автомата на полу. От Крокодила этот его маневр не ускользнул.
– Не советую, – повторил он. – Насчет девушки я тоже не имею никаких указаний. Если она будет молчать, указаний и не последует. Думаю, она будет молчать, правда ведь?
Мэри медленно кивнула. Старлей все еще держал руку на автомате, лежащем на полу.
– Капитан! Успокойте вашего напарника. Все кончилось, я ухожу. А вам советую, – обратился он к старшему лейтенанту Орлову, – раз уж вы так неприкрыто дорожите своей знакомой, увозите ее отсюда и где-нибудь спрячьте до поры до времени. Мало ли какое завтра может последовать указание.
Говоря это, он уже плавно и мягко как бы перетек к двери. Мэри в ужасе отшатнулась, когда он приблизился к дверному проему.
– И последнее, – донесся от входа его равнодушный негромкий голос, – когда будете докладывать полковнику Сидоренко, передайте мои слова, что Кобылу скорее всего убил Упырь. Может быть, Семенов Владимир или Костомаров Вадим. Им уже все равно.
Хлопнула входная дверь, и все смолкло. Сквозь шелест почти прекратившегося дождя с улицы донесся шум отъезжающей машины. Мэри (кожа тыльной стороны ладони закушена зубами) скользила по стене на пол, словно бы ее не держали ноги. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов обменялись взглядами. Потом старлей выпрямил затекшую спину и поднял наконец автомат. Капитан тоже взял в руки "Калашников". Липко, с мерным интервалом что-то срывалось и капало на пол. И кисло, удушливо пахло…