— Ты последний?
— Двое еще наверху.
Для них уже ничего нельзя было сделать. Аякс хлопнул Хилона по плечу.
— Пошли.
Оба повернулись и бросились ко рву под последний звон оружия на стене. И тут сверху прогремел голос:
— АЯКС!
Гладиатор остановился и посмотрел назад. Свет факела, пылавшего на верху стены, освещал римского центуриона. Заведя дротик правой рукой за голову, он прицелился в вождя восставших рабов. И, крякнув, метнул оружие вниз. Прицел был точен, темное древко летело прямо в Аякса. Но прежде чем гладиатор успел отреагировать, в него врезалось чье-то тело, оттолкнув его в сторону. Просвистев совсем рядом, дротик с хрустом вонзился, словно в сырой песок. Рефлексы гладиатора сослужили Аяксу добрую службу, он пригнулся. У ног его лежал Хилон, уставившийся вверх и задыхавшийся; пальцы скребли древко, пригвоздившее его к земле.
— Стратег, беги, — сумел выдавить он.
Схватив за древко, Аякс вырвал его, после чего поднял Хилона, взвалил его на спину и побежал: по склону вниз, по дну рва и наверх по другой стороне. Со стены донесся новый гневный крик:
— Что встали, спите на ходу, сукины дети! Вали его!
Еще один дротик вонзился в землю рядом с Аяксом, поднимавшимся наверх по противоположному склону рва. К нему прибавилось еще несколько, пока он осторожно шагал, впиваясь взглядом в траву, чтобы не наступить на «чеснок». Убедившись в том, что засеянный шипами пояс остался позади и дротики уже не долетят до него, гладиатор опустил Хилона на землю. Вскрикнув от боли, тот перекатился на спину, зажимая рукой рану.
— О… боги, боги, как же мне больно, — пробормотал он.
Аякс заметил невдалеке нескольких своих людей.
— Сюда, живо!
Явно узнав голос своего полководца, они, тем не менее, не сразу подчинились его приказу. Аякс указал им на раненого Хилона.
— Отнесите к моему шатру и позовите к нему Кярима. Понятно? Ступайте же, быстро!
Подхватив Хилона, они растворились в ночи. Сердце Аякса все еще бешено билось после неудачного приступа, и тяжело дыша, он повернулся лицом к стене. Шлем центуриона еще был виден над парапетом среди остальных. Услышав заливчатый свист и насмешки врага, Аякс сплюнул, чтобы прочистить горло.
— Макрон! — Он поднес ко рту сложенные рупором ладони и крикнул снова: — Макрон! Когда я возьму этот город, я вырежу твое сердце собственной рукой! Клянусь в этом!
Глава 23
— Владыки Тартара! — Макрон грохнул рукой о парапет и скривился, ощутив болезненное прикосновение камня.
Пущенный им дротик наверняка убил или искалечил бы Аякса, если бы не этот, второй, проклятье на его голову. Без Аякса — Макрон нисколько не сомневался в этом — боевой дух мятежников оказался бы сильно подорван, и даже в том случае, если бы у мятежников появился новый главарь, потеря Аякса принесла бы несколько дней отдыха осажденным.
Макрон отвернулся от отступавших бунтовщиков и осмотрел ближние окрестности. Повсюду лежали распростертые тела, кое-где блоки парапета были сдвинуты перелезавшими через них врагами. Следы рукопашной… Защищавшие стену солдаты ночной стражи были набраны из горожан, которыми командовали оптионы и центурионы из вспомогательной когорты. Если бы не эти люди, горожане ударились бы в бегство.
Макрон ткнул пальцем в ближайшего центуриона.
— Флакк!
— Да, господин?
— Расчисть дорожку по верху стены. Отнесите наших мертвых к братской могиле.
— Да, господин. — Флакк помедлил. — А как насчет остальных?
Макрон указал большим пальцем за стену.
— Пусть полежат на виду у мятежников. Может, эта картина остудит их пыл.
— Да, господин.
Оставив Флакка и его людей за работой, Макрон спустился на улицу и направился вдоль стены к соседней башне. Его решение разместить свои войска возле стены, принятое, как только армия мятежников стала лагерем около города, оказалось удачным. В противном случае внезапное нападение могло бы увенчаться успехом. Людей для сопровождения Юлии Макрон подобрал еще вечером и приказал им приготовить коней к отъезду в четвертый час ночи. Он как раз вернулся в гостиницу, чтобы часок передохнуть, когда прозвучала тревога. Немедленно надев панцирь и взяв меч, ветеран бросился в сторону воротной башни, у которой оказался как раз вовремя для того, чтобы поддержать своих солдат, пытавшихся пробиться вверх по лестнице на стену. Несмотря на легкое вооружение и численное превосходство обороняющихся, свирепая целеустремленность рабов едва не принесла им победу. Макрон повел своих людей в воротную башню, на ходу ободряя их и протискиваясь вперед. К тому времени, когда он оказался на стене, мятежники уже отступали. Лишь несколько человек защищали верх лестницы, по которой спускались вниз их товарищи, и тех быстро зарубили. Затем он увидел внизу несколько отбегающих от стены фигур и отобрал дротик у ближайшего солдата еще до того, как выкрикнул имя гладиатора. Следовало учесть вероятность того, что Аякс находился внизу и возглавлял атаку. В неверном ржавом свете горящих тряпок Макрон узнал своего врага в то самое мгновение, когда тот оглянулся.
А бросок мне удался, подумал Макрон с горечью. Отличный был бросок. Аякс должен был уже отправиться к праотцам, если бы боги по какой-то неведомой причине не пощадили его. Но в следующий раз, с помощью богов или без нее, Макрон твердо решил убить гладиатора и тем самым положить конец устроенной им бойне. Коротко пробормотав себе под нос покаянную молитву Юпитеру и Фортуне, попросив у них прощения за миг нечестия, он обошел все участки стены, прежде чем явиться с докладом к Семпронию.
Сенатор находился у себя, он ждал Макрона. В комнатушке горела единственная масляная лампа, едва освещавшая стены.
— Где ты был? — холодным тоном спросил Семпроний. — Приступ закончился более двух часов назад. Тебе положено уже находиться на дороге вместе с моей дочерью.
— Прости, господин. Я должен был удостовериться в том, что прочие участки стены готовы к обороне — на тот случай, если мятежники предпримут новый приступ.
— Это еще то ли будет, то ли нет, но мы потеряли много времени. Я по-прежнему хочу, чтобы ты увез Юлию из Гортины сегодня ночью.
Макрон ощутил, как тяжесть навалилась на его плечи.
— Господин, через пару часов рассветет. Пытаться покинуть город уже небезопасно. Спокойнее будет, если она останется здесь.
— В самом деле? Судя по первым сообщениям, враги едва не захватили с первой попытки одни из городских ворот.
— Мы отразили этот приступ без особого труда, господин.
— Возможно. Но что, если следующий приступ увенчается успехом? Тогда мы будем заперты здесь, на акрополе… тысячи душ. Долго мы не протянем — кто-нибудь да предаст нас, или же люди решат выдать римлян Аяксу. Я не хотел бы подвергнуть свою дочь такому испытанию. Она должна покинуть город немедленно, пока на это есть еще время.
— Господин, — осторожно произнес Макрон. — Я понимаю твою тревогу за Юлию, однако, на мой взгляд, теперь уже поздно увозить ее из Гортины.
— Почему?
— Мятежники намерены немедленно окружить город, что доказала ночная атака. Хотя они только что стали лагерем там, на равнине, никто не может быть уверенным в том, что они уже не выслали конные разъезды в обход города.
— Тем больше причин увезти мою дочь отсюда. Пока эти твои разъезды действительно не выехали в холмы. Так что ступай немедленно, пока дорога из города через холмы на север еще открыта.
Макрон в волнении посмотрел на собеседника.
— Господин, уверяю тебя, поступок этот нельзя назвать разумным. Доверься моему опыту.
— Прости, Макрон, но думаю, что ты ошибаешься. Я сомневаюсь в том, что эти рабы уже достаточно организованы, чтобы посылать разъезды в горы. Но если и так, через горы ведет слишком много троп, и все их рабы перекрыть не смогут, лишь какую-то часть. Риск есть, отрицать не буду. Но, на мой взгляд, оставлять Юлию здесь куда более опасно. К тому же я не могу сконцентрироваться на обороне Гортины, пока жизнь моей дочери находится под угрозой. Пожалуйста, пойми меня правильно.
Макрон пожал плечами:
— Как тебе угодно, сенатор.
— Хорошо. Я благодарен тебе, Макрон, куда больше, чем ты можешь представить. Итак, моя дочь ждет тебя вместе со своим эскортом. Вывези ее из города на безопасное расстояние, а потом возвращайся.
— Да, господин.
Макрон устало поднялся на ноги, отсалютовал и отправился вон из покоев Семпрония. Он спустился в конюшню, находившуюся возле дворца правителя. Десять избранных им людей поднялись, заметив его. Каждый из них был одет в кольчугу и вооружен мечом. Запас провизии на несколько дней и бурдюки с водой отягощали плечи. Кони были заседланы, двое конюших держали под уздцы животных, предназначенных для Макрона и Юлии. Появившись из тени, она бросила на Макрона вопросительный взгляд.
— Твой отец не передумал. Пора ехать, — распорядился центурион. — К северным воротам. Поведем коней в поводу, пока не дойдем до стены. Незачем подвергать их риску среди этих завалов.
Когда небольшая колонна уже продвигалась по темным улицам Гортины, Юлия негромко спросила:
— Как ты думаешь, они еще раз пойдут этой ночью на приступ?
— Сомневаюсь. Я бы сказал, что они уже воспользовались возможностью застать нас врасплох, надеясь на то, что мы будем ожидать нападения утром или сегодня днем. Они думали застать нас в постели. И, откровенно говоря, едва не преуспели в этом. Но мы задали им хорошую трепку, молодая госпожа. Они потеряли много людей, и им потребуется некоторое время на то, чтобы зализать раны. Сомневаюсь в том, что они рискнут предпринять вторую попытку приступа еще до рассвета. До той поры, когда они смогут видеть «чеснок». — Макрон улыбнулся, радуясь тому, что вовремя приказал изготовить эти железные колючки и их успели разбросать перед атакой рабов. — Пока они будут направлять свои усилия на разрушенные участки стены, мы сможем сдерживать их. Настоящая проблема возникнет, когда они поймут, что у нас слишком мало людей, чтобы оборонять весь город. Если они пойдут на штурм всей стены одновременно, то смогут прорваться внутрь.