Я смотрю на бой с раскрытым ртом.
Вижу, как Бруно пытается отбиться от шестерых, пятясь назад, и понимаю, что скоро его убьют. Снова пытаюсь встать, но ватные ноги подкашиваются. Я бью по песку, пытаясь вытащить Тень, но Он лишь отрицательно качает головой.
Я кричу, когда вижу, как копье пронзает бедро Морфи, и как тот опускается на одно колено.
Кусаю губы, когда вижу, как он перерубает это самое копье, громко кричит и умудряется убить врага с поломанным копьем.
И тут же в тело Бруно устремляется сразу три клинка. Одно вошло во вторую ногу, второе — в его плечо, а третье — в грудь, под правую ключицу.
Один из гладиаторов поднимает меч, и я с ужасом смотрю на то, что вот-вот должно произойти.
Как вдруг появляются парни.
Моррис, Крис, Эдуар и Джим. Они несутся на помощь Бруно, держа свои копья.
И громко орут.
Гладиаторы на время забывают о почти добитом Бруно и разворачиваются, готовясь встретить сопротивление. Пятеро на четверых.
И почти сразу копья Джима и Эдуара ломаются на пополам.
Удар — и Эдуар падает на одно колено, держась за второе, из которого сочится кровь. Я не могу даже пошевелиться. Смотрю на это, как на страшный фильм.
И тут грудь Эдуара пронзает клинок.
— Nooooooooon! — кричит Жеральдин.
— Неееееееееет! — хочу крикнуть я, но крик так и остается лишь в моем воображении.
— Суукиии! — орет Бруно, и вынимает клинок из своей груди. Опешивший от такого поворота рядом стоящий мужик пытается пятиться назад, но получает этот самый клинок в свой глаз, после чего Бруно, видимо, на адреналине, несется к довольному собой убийце Эдуара.
В Джимми, тем временем, тоже вонзается клинок. В плечо. Он кричит, но не выпускает копья из рук. Орет, как хренов викинг и бьет этим копьем во врага, протыкая ему голову снизу вверх.
Лишь теперь я замечаю, как последняя из гладиаторш (с ней в живых остались лишь двое друзей, один из которых в одиночку сражался сразу против Морриса и Криса, а второй с ужасом смотрел, как на него несется Бруно) подобралась к оставшимся без защиты девушкам и занесла меч для удара. Все девушки выронили копья и попадали на землю, словно это могло их спасти. Стоять осталась лишь Мария. Ее и схватила эта самая гладиаторша, приставив к горлу нож.
— Стой, Зверь! — кричит она, и Бруно замирает. — Или я убью одну из твоих сучек!
Бруно тяжело дышит. Он истекает кровью. Я понимаю, что он еле удерживается на ногах.
Гладиатор, что рядом с ним, громко смеется. Поднимает копье с земли.
Я смотрю, как Джим, все еще стоящий на коленях с мечом в плече, перебирает пальцами, словно работает на компьютере. Затем вынимает из себя клинок и снимает с плеча убитого им гладиатора лук, берет из колчана одну из стрел. Натягивает тетиву.
— Ты убил его, — шепчу я, — получил очко, и вкачал на него стрельбу из лука?
И спустя секунду стрела пронзает голову гладиаторши. Мария кричит.
Гладиатор успевает лишь раскрыть рот, когда клинок Бруно вспарывает ему живот.
Анна падает в обморок. Розалинд несется к Джиму. На ее лице — слезы. Она что-то кричит, показывая на Морриса и Криса, сражавшихся против последнего из наших врагов.
И тут Крис убивает этого самого гладиатора, но тот успевает ударить Морриса. В самое сердце. Крис громко кричит, пытаясь схватить падающего на песок друга, изо рта которого плещет кровь.
Кричит и Бруно. Он идет к ним, хромая и что-то крича. На полпути падает, теряя сознание.
Все к кому-то бегут. Я даже вижу, как бежит Мария. Но бежит не ко мне, а к Бруно.
Я вижу, как Жеральдин обнимает мертвого брата, не переставая рыдать и крича что-то по-французски. Вижу, как Мария пытается привести Бруно в чувства. Вижу, как целует Розалинд Джима в засос, и как мисс Флауэрс вместе с Эбигейл пытаются разбудить Анну. Даже Корделия бежит. Бежит к Моррису и Крису.
Лишь ко мне никто не бежит… никто не пытается привести меня в чувства.
И я падаю.
Лицом в песок. Последнее, что я вижу — это пустой удивленный взгляд той гладиаторши, что яростно хотела меня кастрировать. Наверное… даже жаль, что у нее не вышло.
Потому что сейчас я громко рыдаю. Как девчонка.
И мир медленно растворяется в черной пелене…
Глава 9. Все плохо…
Спенсер…
Маркус… Спенсер…
…все плохо…
— Надеюсь, что твой член отсохнет, — голос преисполнен ненависти и злости. Я знаю, кому он принадлежит, но не хочу открывать глаза. — Отсохнет… и нахрен отвалится, bastardo.
Я все же открываю глаза. Мария сидит рядом с моей кроватью. На лице — то же, что и в голосе. Те же самые эмоции.
— Еще вчера тебе нравилось, — я смотрю на нее не моргая.
— Никогда… — она выцеживает это сквозь зубы. — Меня тошнило и тянуло блевать каждый раз, когда ты ко мне прикасался. Лучше бы ты сдох сегодня на арене.
И она встала. Встала и вышла из спальни. Отправилась туда, где были все остальные.
Все, кроме Морриса и Эдуара…
Жеральдин ничего мне не сказала, но я все равно читал в ее взгляде обвинение. Она считала, что это я виноват в смерти ее брата… возможно, отчасти она и права.
Дверь снова скрипнула.
— Ты виноват не в том, что не смог их спасти, — теперь голос мисс Флауэрс, — а в том, что заставил их поверить в тебя.
Я решил не отвечать.
— Мы… поминаем Эдуара и Морриса. Ты присоединишься?
Подождав некоторое время, она поняла, что отвечать я не буду.
— Ясно, — и вышла из спальни, оставив меня одного.
***
Ночью, когда все парни улеглись спать, в комнату пыталась пролезть Мария.
— Бруно, ты же не против?..
— Против, Кармен, — Морфи встал и прикрыл ее прелести халатом, который она любезно перед ним распахнула. — Еще вчера ты скакала на Маркусе, а сегодня весь день таскаешься за мной, а его осыпаешь проклятьями.
Он был почти весь перевязан лоскутами белой ткани, заменяющими в этом мире бинты. Кое-где проступала кровь, но в целом он выглядел неплохо.
— Он стал не нужен, и ты перебежала ко мне? А что завтра? Завтра вырубят меня, всех спасет Крис, и ты у него начнешь отсасывать?
— Не говори ерунды, милый, — она попыталась поцеловать Морфи, но он отстранил ее.
После этого Мария завязала перевязь на халате и гордо покинула спальню, ничего не говоря. Я тут же сделал вид, что сплю.
Когда Бруно лег, и его дыхание стало более глубоким, я медленно вылез из-под одеяла, уже одетый, взял свой меч и тихо, чтобы никого не разбудить, покинул спальню. Но перед эти посмотрел на три пустующие кровати. От осознания того, что две из них больше никогда не будут заняты, у меня защемило в груди, а на глаза чуть было не навернулись слезы.
Третья же пустая кровать принадлежала Джиму.
«А ты чего не спишь?..» — мне даже стало интересно, где пропадает мой закадычный друг… единственный кто после боя не смотрел на меня, как на врага.
Я очень аккуратно плетусь к двери.
***
Свалить по-тихому не получилось. Спали, как оказывается, не все.
В кресле с книжкой в руках сидит Корделия Престон, лучшая подружка Эбби и самый главный конкурент Джима на звание лучшего ученика школы.
— Куда-то уходишь? — спрашивает она, не отрывая взгляда от книги.
— Джима нет. Начинаю волноваться, — я не смотрю ей в глаза, потому что ее — красные и отечные. Ей нравился Моррис. Я всегда это знал. Как и то, что сам Моррис относился к ней, как к дерьму.
— Джим последние три часа лишается девственности, полагаю, — произносит она с максимально нейтральным голосом. — Сначала они чуть было не развалили кровать в женской спальне, а затем Эбби послала их в отель, сославшись на мисс Флауэрс.
Я был даже рад за Джимми… ему все-таки тоже привалило…
— А твоя подружка весь день окучивала Бруно, если тебе интересно.
— Уэбстер тоже, полагаю, — и я направляют к выходу, чтобы покинуть дом.
— А вот Эбби, кстати, нет… — Корделия перелистнула страницу. — Она частенько поглядывала на спальню. Думаю, хотела пойти, проведать тебя…
На мгновение я даже перестал дышать.
— Даже не знаю, что она нашла в таком куске дерьма, как ты, — и она улыбнулась. — Я знала, что недолгим будет твое правление. Лишь дело времени…
Я теперь я выхожу, тихо прикрывая за собой дверь.
***
Ночью улицы гладиаторского городка были практически пустыми, но зато чертовски хорошо освещенными лунным сиянием. Я медленно шел вперед, не задумываясь о том, куда иду. Мне было в принципе все равно. В кармане — несколько монет, оставшихся от той моей премии, что я получил за убийство носорога, но на шесть дней их бы не хватило. Пару раз переночевать, да несколько раз пожрать. И потом пришлось бы просить милостыню.
Я глубоко вздыхаю и слышу журчание воды.
Тот самый фонтан.
Медленно ковыляю к нему, сажусь на каменный бортик и смотрю на воду, сверкающую в лунном свете.
Замечаю плавающий по водной поверхности платок, чему весьма сильно удивляюсь. Он плывет по дуге как раз в мою сторону. Когда он проплывает совсем близко, я его хватаю.
Помню, что он должен быть измазан соплями Эла, но выглядит он чисто. Вода, наверное, смыла слизь, и я развернул его другой стороной, глядя на рисунок: «M.S.»
Удивленно смотрю на вышитые золотыми нитками эти две буквы, эдакий именной вензель.
— Подходит для Маркуса Спенсера, — чешу я голову, понимая, что платок вполне мог принадлежать кому-то с моими инициалами, но вот только как он в итоге достался Элу? Может, он и не Эл вовсе? Может, его имя тоже начинается на М, как у меня, а фамилия на С?
— О, мистер Спенсер!
Голос я узнал.
— Ани…
— Алиме, — напоминает она и присаживается рядом. — Видела сегодняшний бой…
— Ужасно, да?
— Сочувствую.
Я чешу нос и пялюсь под ноги. Немного погодя нос снова чешется, и я снова его чешу.
— Почему ты не превратился в того монстра?
— Не смог, — честно признаюсь я. — Я даже не в курсе, как в первый раз это сделал.