Кажется, ее глаза как-то погрустнели.
— Я совершила ту же ошибку… когда-то давно.
Мне стало вдруг как-то неловко.
— Спасибо, что решил поддержать меня, но мне это не нужно, — и она улыбается, глядя на меня. Но я знаю, что улыбка фальшивая.
— Это меньшее, что я могу. Мне подождать тебя снаружи?
Она отрицательно качает головой.
— Я подожду, — все равно говорю я, и теперь она улыбается по-настоящему, а на глаза, кажется, вот-вот навернутся слезы, именно поэтому она отворачивается, делая вид, что начинает переодеваться, а я выхожу, делая вид, что очень воспитан.
***
— Наслаждался победой подружки? — голос раздается откуда-то сверху, и я задираю голову.
Прямо надомной, словно Человек-паук, висит та самая ассасинка, спускаясь на каком-то тросе, а то и правда на паутине. Если она опустится чуть ниже, а я сделаю шаг в сторону, то мы можем даже поцеловаться, прямо как в этом фильме с Тоби Магуайром и Кирстен Данст. Не хватает только эффекта дождя, романтической музыки и…
— Заметил, как она победила?
Я пытаюсь не отвечать. Просто молча, задрав голову, наблюдаю за ее хитрым прищуром и глубиной прекрасных кошачьих глаз.
— Как истинный воин. А не то что некоторые, которые случайно выиграли бой против носорога, а на следующем показали себя коровьими испражнениями.
Я молчу.
— Я видела твои маленькие победы. Такие же маленькие, как и твой член.
Она умудряется задеть меня, или, по крайней мере, удивить.
— Ты…
— Да, я видела кое-какие твои… подвиги, — она усмехается. — В постели ты так же херов, как и на поле боя. Кончаешь уже из последних сил и на чистом везении.
И она смеется. Чертовски звонко и мне становится… обидно что ли…
— Я так понял, ты не сделку снова предлагать мне пришла?
— Да на кой ты мне нужен? — она все еще улыбается — я снова вижу это по морщинкам возле ее глаз, чертовски привлекательных, должен сказать.
— Тогда какого черта тебе здесь нужно?
— Да так… скучно, — не могу сказать точно, но мне почему-то кажется, что она врет. — Заметила тебя на трибуне… возле Таннея. Кстати, ты знаешь, как он потерял свой глаз?
— Расскажешь мне очередную версию? Я слышал уже три.
— Я расскажу истинную, — она молчит, выдерживая интригующую паузу. — Ведь именно я… вырвала его ему.
Я хмурюсь, а затем улыбаюсь.
— Не веришь? — она тоже улыбается. — Тогда спроси у него про Эльзу… и посмотри на выражение… его лица.
Дверь скрипит, и я отвлекаюсь, чтобы повернуть голову на звук — это Алиме.
Она улыбается, замечая меня. А я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на ассасинку, но ее уже нет, словно все это время она была лишь плодом моего воображения.
Глава 14. Новый стиль
На пути к дому Мастера меня ожидал небольшой сюрприз.
— Такое чувство, что тысячу лет тебя не видел, — улыбаясь, проговорил этот самый чернокожий сюрприз по имени Джимми Уайт.
Я не смог сдержать улыбку, но слегка удивился, когда он бросился в объятия. Тем не менее, я легонько похлопал его по спине.
— Думал, что ты сбежал, или… еще того хуже, — говорит Джимми, выпуская меня из своих крепких объятий.
— Я тогда пойду к Мастеру пока, — говорит Алиме и оставляет меня наедине с другом.
— Я всерьез испугался, когда ты не явился на следующий день, — Джимми снимает свои очки и протирает их тканью одежды. — Девчонки решили, что ты дал деру, а Крис предположил, что ты решил повеситься или утопиться. Но я каждый день отслеживал твои биоданные. Мне открылся твой профиль, но… знаешь… я не могу им управлять. У тебя там два неиспользованных очка для апгрейда, но мне доступ закрыт. «Нет прав администратора», — говорят.
Я удивленно вскинул брови.
— Интересная система, — киваю и тяжело вздыхаю. — Как там… мисс Флауэрс… Морфи… девчонки?
Джимми улыбается. Еще шире, чем раньше.
— Уэбстер порой… спрашивает у меня о тебе.
— Серьезно?! — я чувствую, что наполняюсь какой-то странной, можно даже сказать, детской радостью. — Эбби?!
— Да, — Джимми кивает. — Считает, что я лукавлю, и на самом деле знаю, где ты. Бруно надеется, что ты тренируешься, а не пропиваешь оставшиеся деньги. Крису вообще насрать… а вот Мария…
Я чувствую, что знаю, чем она занимается.
— В общем, Бруно отшивал ее… сначала…
— Можешь не продолжать, — я киваю. Становится мерзко. И еще я чувствую, как учащается сердцебиение. — Я уже понял.
— Не обижайся на него, — Джимми пожимает плечами. — Он и правда отшивал ее, но Карденас… ты же знаешь ее. Она даже слепоглухонемого импотента возбудить способна. Там, брат… такие штуки она вытворяла… даже я бы не сдержался. Но мне со стояком неплохо Рози помогает.
И он лукаво подмигивает мне.
И я даже немного рад за него. Признаюсь, несколько дней тому назад у меня промелькали мысли, что и ее бы я был не прочь оприходовать, но сейчас мне за них стыдно.
— Прости меня, Джим… что я был хреновым другом.
И он снова широко улыбается.
— Все норм, бро, — хлопает меня по плечу. — Нормальным ты был другом. Даже здесь, когда ты слегка погнал, чуть было не захлебнувшись своим ЧСВ… все равно не посылал меня, как делают некоторые друзья в фильмах, относился как и раньше. Даже когда вокруг тебя кружили все наши девчонки, а Крис с Моррисом стали тебе зад вылизывать.
Я пожимаю плечами.
— Ну… быть может, я действительно не так уж и плох. Морфи тренируется?
— Меньше немного, чем раньше, но да. Каждый день. И тренирует Криса. Девчонки тоже ходят на тренировочное поле, но получается у них ужасно. Разве что у Анны и Рози не все так плохо.
— Твоя Рози всегда была немного боевой.
— Немного?! — он издает смешок. — Да она мой зад на два полужопия порвет, если пожелает! Кстати, слушай… у тебя появились эти два очка… сначала одно, а потом второе… ты с кем-то сражаешься? Просто… как я понял, тут, кроме как через победу, очки не заработать.
— Да, выступаю на Малой Арене. Мой Мастер выпустил меня против грифона, а затем против какого-то азиата. Я едва выкарабкался оба раза. Был на волоске от смерти.
— Нашел себе мастера?
Я киваю.
— Так это он тебя так прокачал нехило?
— Прокачал нехило?
— Улучшил «усиленное тело» до второго уровня. Это неплохой результат за четыре-то дня для нетренированного человека!
— Может быть, но это усиленное тело… тяжело мне обошлось.
На некоторое время мы оба замолчали.
— Ладно, — нарушил я эту неловкую тишину, — побегу я, а то Мастер может немного… разозлиться.
Джим понимающе кивает и протягивает мне руку.
— Был рад тебя видеть. Уверен, ты покажешь послезавтра, чему тебя обучил твой сенсей.
Я улыбаюсь, пожимая его руку, и внезапно осознаю, что выход на Арену состоится послезавтра. Всего два дня… два дня до серьезного боя…
***
— Я решил, чему хочу учиться, — говорю я, ковыряясь вилкой в еде. Аппетита не было совсем, и я даже был готов к тому, что Мастер вот-вот отправит меня на тренировку голодным.
— Чему же? — спрашивает Мастер, поедая приготовленную Алиме тушенку.
— Хочу научиться сражаться двумя руками. Как тот парень.
Алиме смотрит сначала на меня, а затем на Мастера.
Мастер же задумчиво смотрит на свою тарелку.
— Амбидекстром стать нелегко. Нужно освоить бой одной рукой, затем бой другой рукой, а затем учиться управлять обеими руками, да так, чтобы ни одна не мешала другой. Держать по мечу в каждой руке…
— Не мечу, — поправляю я Мастера. — Я хочу биться двумя копьями.
Кажется, Мастер даже не дышит. Затем вроде как пытается улыбнуться и тут же давит это желание.
— Древковое оружие… от копья до глефы… не самый легкий выбор, Маркус.
Я удивлённо таращусь на него. Впервые он назвал меня по имени, а не лоботрясом. И, кажется, улыбающаяся Алиме тоже это заметила.
— Но я научу тебя, лоботряс, — и теперь он смотрит на меня. И его единственный глаз пылает огнем. Кажется, у него появился интерес.
***
На тренировочное поле на заднем дворе Мастера сегодня вышла не Алиме, а он сам. Оголенный по пояс и держащий в обеих руках по деревянной трости. Одну он швырнул мне под ноги, а вторую взял обеими руками перед собой, держа параллельно с землей.
Я наклоняюсь, чтобы взять и свою палку, и тут же получаю мощнейший удар по пояснице. Когда выгибаюсь от боли, получаю еще один прямо в челюсть.
— Я больше не хочу учиться, — бормочу я, лежу мордой в песке. Боль адская, хотя травмы и не такие сильные — за последние четыре дня они были куда серьезнее.
— Ты что-то пропищал, лоботряс?!
Я медленно поднимаюсь с земли, смотрю на Мастера, а затем на треклятый шест под своими ногами.
— Твои враги не станут ждать, пока ты поднимешь с пола свое копье, — говорит он. — Они воспользуются твоей тупостью, и убьют нахрен.
— И что мне… выучить телекинез?
Вместо ответа Мастер бросает свою трость на землю, затем подкатывает к себе одной ногой, ловит ее носком этой же ноги и подбрасывает вверх, в окончание перехватывая палку рукой.
— Вот и весь телекинез.
Я попытался повторить. Получилось с первого же раза, правда палка немного повернулась в воздухе, и я словил ее не так гладко, как Мастер.
— А теперь крепче ее держи, — это были последние его слова, которые я мог расслышать без звона в голове, ибо после этой фразы начался Ад.
***
— Споткнулся, наступил на грабли, — вру я лекарше, что приводит меня в порядок.
— Это сколько же ты раз наступил на грабли?
— Раз… двести, — примерно говорю я, пытаясь вспомнить наш с Мастером… поединок.
Мастер стоит за ее спиной и изображает нечто, отдаленно напоминающее улыбку.
— Пора переезжать отсюда, — говорит лекарша, глядя на моего учителя.
В ответ он лишь пожимает своими массивными плечами.
— Тяжеловато будет дом продать, — честно говорит он. — Я пытался.
***
Почти до самой темноты я тренировался. Качался на тренажерах, бегал, стоял над клинками, отжимался, подтягивался и занимался упражнением, которое Мастер назвал мельница. Нужно было крутить перед собой древко (он показал мне, как это делается), но так быстро, чтобы Мастер, сидящий передо мной на кушетке, чувствовал прохладу.