— Вы мне диван намочили, — говорю я, снимая прямо на пороге свои сапоги, чтобы не нести в дом грязь. Туфли мисс Флауэрс тоже остались на пороге, но уже были очищены от грязи. Нина постаралась, я полагаю.
— Прости, Маркус, — она посмотрела на диван, воспринимая мои слова всерьез и, кажется, расстроилась еще сильнее, хотя дальше было уже попросту некуда. Потому я закатываю глаза.
— Я просто… пошутил. Это Вы простите, глупая шутка, — я иду к ней, хотя мечтаю избавиться от грязной одежды и нырнуть в ванну. — Как Вы узнали, где я живу?
— Джимми… сказал, — и ее губы дрожат. Затем она кривится, жмурится, и рот искривляется в гримасе боли и чудовищной скорби.
— Вот черт, — шепчу я, глядя в спину уходящего на второй этаж Боба. — Только не плачьте, мисс Флауэрс.
Я зачем-то иду к ней, вот только не знаю, зачем. Обнять ее? Похлопать по спине? Что?
— Спенсер, — она мотает головой и хмыкает, — те дети… они…
— Их бы бросили к животным, если бы я…
— Я знаю! — кричит она и бросается на меня. Крепко обнимает, прижимаясь ко мне всем телом. Щекой я чувствую ее мокрые волосы, а грудью — ее хрупкую, прильнувшую ко мне, не менее мокрую, фигуру. Ее руки обвивают мою шею, но не нежно, а крепко. Именно так, как делают люди, когда им очень больно.
Не зная, что делать, я решаю тоже ее немного приобнять, хотя мне и было чудовищно неловко. Я совсем слегка кладу руки ей чуть ниже лопаток, и она тут же отстраняется и отбегает на три шага, чуть было не попав ногой в камин.
— Прости, я… я сама не своя. Не знаю, что на меня нашло, я… — она мотает головой. — Я хотела пойти домой, но… но я просто… не могу, Маркус! Понимаешь? Не могу там находиться!
Я сглатываю.
— Там все… все там напоминает мне… наводит на мысли…
Кажется, она и правда начинает сдавать. Она теребит свои мокрые волосы, переминается с одной ноги на другую, не знает, куда деть взгляд.
— Вам предлагали сухую одежду, ужин и горячую ванну? — спокойно спрашиваю я. Она недолго думает, затем кивает.
— Тогда почему Вы?..
— Это… как-то… неуместно. Разве нет? — она смотрит мне прямо в глаза. Между нами где-то десять лет разницы. Но сейчас она совершенно не кажется мне более умудренной опытом, более мудрой и умной наставницей. Именно сейчас она кажется мне чудовищно тупой.
— Уместно заработать пневмонию?
Она неуверенно, стоя с раскрытым ртом, пожимает плечами. Снова обнимает себя за плечи.
— Нина! — кричу я, и она тут же сбегает со второго этажа.
— Да, господин?
— Чистую одежду нашей гостье, горячую ванну и горячий ужин.
— Слушаюсь, господин.
— И еще, — останавливаю я Нину, которая уже почти подошла к лестнице, — приготовь четвертую спальню. Сегодня она ночует здесь. С этого момента будешь исполнять ее прихоти, как и мои, хорошо?
— Конечно, господин.
И теперь она поднимается наверх, чтобы начать выполнять мои поручения.
— Маркус, это…
— Все нормально, мисс Флауэрс, — я позволяю себе немного улыбнуться, чтобы дать ей понять, что все хорошо.
— Тогда, — она сглатывает, — просто Элеонор. Никакой я теперь тебе не учитель.
Это точно, — думаю я, — учитель у меня теперь другой.
***
После того, как Нина в ванне вымыла меня мочалкой, я направился в свою спальню, опоясанный полотенцем. Шел, задумавшись, и потому чуть не подпрыгнул, когда встретился взглядом с мисс Флауэрс.
Она сидела на кровати, тоже закрытая полотенцем (но повыше, чем я), и с мокрыми волосами, обрамлявшие изумительные белые плечи. Но если внизу, на первом этаже, ее волосы были мокрыми от дождя, то теперь эта самая мокрота была иного характера… теперь она была чистой.
— Вот черт! Извините! — я хотел было покинуть спальню мисс Флауэрс, в которую, как мне показалось, забрел задумавшись, как внезапно осознал, что вовсе не ошибся. — Э… мисс Флауэрс…
…это не ваша спальня, — хотел закончить я, но не успел.
— Элеонор, — поправляет она. — Пожалуйста, ничего не подумай.
— А что тут можно подумать? — я хмурюсь. Начинает казаться, что полотенце не в полной мере меня скрывает. Становится как-то…
— Я взрослая женщина, Маркус. И понимаю, что каждый чертов день здесь может стать последним. Я только и делаю, что рыдаю в подушку все то время, что мы находимся здесь. Я думала повешаться и утопиться, но не смогла себя заставить…
— Мисс Флаурс…
— Элеонор! — она вскакивает с кровати так резко, что ее полотенце чуть было не спадает, но каким-то чудом удерживается на месте. — Какого хрена я должна соблюдать правила и делать вид, что я такая, какой не являюсь?
От слова «хрена» меня чуть было в пот не бросает. Такой мисс Флауэрс я еще не видел никогда.
— Ты с самого первого дня делал то, что хотел. А я всю жизнь держу свои желания и мысли за семью замками. Больше не намерена, — она смотрит на меня такими большими глазами, что мне даже становится немного страшно. — Я в своем уме, Маркус. И осознаю, что ты несовершеннолетний и, знаешь, что?
— Что?
— Срать я на это теперь хотела. Мне плохо. И мне это нужно.
И тут полотенце падает.
Не само — мисс Флауэрс помогает ему в этом, после чего она предстает предо мной во всей своей красе.
Глава 20. Элеонор
Секс с училкой…
Я даже представить не могу себе школьника, который в старших классах не мечтал бы об этом. В любом случае (ну вот по-любому!) каждый из парней когда-нибудь фантазировал на эту тему. У одного моего знакомого была мечта трахнуть химичку (она была молоденькой крашеной блондинкой, недавно закончивший колледж и переехавшей к нему в город вместе с мужем), у другого — училку английского (хотя ей было уже под сорок), у третьего — училку французского, ну а у меня… у меня, как и у половины моего класса, была мечта затащить в постель мисс Флауэрс. Я неоднократно мастурбировал, разглядывая ее фотки в соцсетях, и с трудом сдерживался на уроках алгебры и геометрии.
Телка она была что надо…
…и вот теперь — она передо мной.
Полностью обнаженная.
У ее ног — сброшенное ей же полотенце, совсем недавно прикрывавшее столь желанное всеми старшеклассниками тело. Конечно, оно не сравнится с телом Марией Кармен, да и с телом Эбби, наверное, тоже (ее я полностью обнаженной не видел, так что не могу быть уверенным на сто процентов), но… черт возьми… она просто обалденна!
— Я знаю, что ты не единожды мечтал об этом, — выдает она, словно читая мои мысли. — И, если честно, мне становится холодновато.
Мой боец упирается в полотенце, слегка его оттопыривая, и мисс Флауэрс прекрасно это видит, но не задерживает там взгляд. Старается смотреть в глаза. Стоит не двигаясь.
Я сглатываю. В груди тяжелеет, в паху твердеет, пальцы потрясываются.
Медленно опускаю глаза, спускаясь от ее глаз к губам, и от них — вниз по белоснежной шее — к плечам и округлым грудям, упругим и немаленьким — не таким большим, как у Эбби, но все равно довольно спелым.
Разница в десять лет, всего месяц назад являвшаяся просто колоссальной, теперь обратилась разницей лишь в пару шагов. Два чертовых шага отделяли меня от пучины наслаждений, раньше будоражащей воображение.
Сглатываю вновь и ослабляю полотенце. Когда оно падает вниз, вместе с ним опускается и ее взгляд. Грудь мисс Флауэрс вздымается, дыхание становится более глубоким и частым.
Я делаю медленный шаг вперед. Еще один, пока мы не оказываемся друг к другу так близко, что я начинаю ощущать своей кожей тепло, исходящее от ее тела. Смотрю ей в глаза. Замечаю, как ее плечо шевелится, но не отвожу взгляда от ее глаз.
Дыхание срывается, когда ее прохладная ладонь обхватывает мой стержень.
— Ты когда-нибудь был… с женщиной старше тебя?
Я отрицательно качаю головой. Не стану говорить, что до попадания в этот мир я вообще ни с одной девушкой не был — это явно лишнее. А что касается Кары, той красновласой заклинательницы крови из магазина рабов… она не выглядит как очень уж зрелая женщина. Возможно, она и старше меня, но выглядит гораздо моложе мисс Флауэрс. Хотя на самом деле, возможно (учитывая тот мир, в котором мы находимся), и гораздо старше ее. Но это не точно.
— Только ровесницы? — она плавно отводит руку назад и теперь сжимает головку моего пениса. Затем снова вперед, и сдерживаться становится сложнее.
Она разжимает пальцы, и чуть погодя они смыкаются уже пониже, обхватывая мошонку. Очень аккуратно. На мгновение я закрываю глаза, ощущая приятное головокружение. Происходящее кажется сном. И ощущается так же.
— Я вижу, ты готов, — тихо говорит она, а затем идет на сближение, останавливая свои губы практически в сантиметре от моих — я даже ощущаю ее горячее дыхание. — Как я поняла, я поведу?
Едва я успеваю облизать пересохшие губы, как тут же получаю жаркий поцелуй от мисс Флауэрс — ее губы обхватывают мою верхнюю губу, спускаются на нижнюю.
Впервые я целовался с Марией. И это было обалденно. Странно, но обалденно. Затем была шлюха, но с ней поцелуев не было — она не лезла ко мне, а я как-то брезговал. Кара… Кара целовалась так себе, зато в постели была просто Богиней. Даже лучше (гораздо лучше!), чем Кармен.
Но то, что вытворяла своими губами мисс Флауэрс… черт, она, наверное, диссертацию по поцелуям защитила. Самым эпичным было проникновение ее языка в мой рот. Я уже не стеснялся исследовать ее тело руками, когда поцелуй стал настолько жарким. Прошелся по ее мокрым волосам, спине, плечам, талии и крепко сжал ягодицы, уже не такие упругие, как, наверное, раньше, но все равно чертовски приятные, мягкие на ощупь.
Ее рука хватает меня за запястье и отводит в сторону. Мне начинает казаться, что ей не понравилось, как я схватил ее за задницу, но затем понимаю, что дело совсем в другом. Она поднимает мою руку к своему рту и прерывает поцелуй. Обхватывает губами мой средний и указательный пальцы и начинает обсасывать их.
Тяжело дышу, наблюдая за этим действом, пока она делает это с закрытыми глазами, но затем они открываются, и она пристально смотрит на меня. Сказать, что ее взгляд в этот момент кажется пошлым — это все равно что назвать то, что происходит сейчас между нами, легким флиртом.