Смотрю на него некоторое время. Желтозубая улыбка (пары зубов, кстати, и вовсе не хватает) доверия не особо вызывает, да и вообще парень напоминает сумасшедшего, но руку ему я все-таки пожимаю.
— Я научу тебя сдерживать зверя, — обещает он и тут же бьет мне в живот.
Я ощущаю резкую боль. Падаю, хватаясь за то место, куда он ударил. Чувствую тепло.
Идет кровь. В руке охотника — окровавленный кинжал.
— Что происходит, твою мать?!
Охотник улыбается. Медленно идет ко мне. Я пячусь назад. Мне страшно — оружия нет, а рукопашку я не качал. Клянусь, что, если выберусь отсюда живым, обязательно вкачаю.
И пока мозг лихорадочно пытается придумать, как сбежать от психа с арбалетом, этот самый псих опускается на одно колено и вынимает из глаза волка болт.
«Выпусти меня», — слышу голос Тени и смотрю под ноги.
Решаю, что это самый логичный вариант, и тяну ему руку. Черная пятерня тут же появляется из земли, и я вот-вот ее схвачу…
— Стой! — и я останавливаюсь.
Охотник с интересом смотрит на черную руку, указывая на нее окровавленным кончиком болта.
— Это он сказал тебе призвать его? Или ты сам?
Я аж рот раскрываю от удивления.
— Он… — неуверенно отвечаю.
«Не говори с ним! Давай руку! Он пудрит тебе мозги!!!»
Смотрю на черную руку, снова на охотника.
— Доминирование, — произносит Хейзел. — Вот, что самое главное в ваших отношениях. Зверь, что внутри этой херни, — он показывает на Тень болтом, — пытается доминировать. И каждый раз, когда ты его слушаешь, чаша весов смещается на его сторону. И это один шаг по направлению к тому, чтобы быть зверем. Сильным, но зверем. А каждый раз, когда доминируешь ты… когда именно ты указываешь, когда ему приходить, когда уходить и что делать… когда именно ты, — теперь кончик болта смотрит на меня, — в вашем дуэте главный… тогда ты остаешься человеком.
Я сглатываю и оттягиваю руку. Черная кисть превращается в обычную тень, падающую на землю по всем законам физики.
— Естественно, сильным ты таким не будешь, как во время… бешенства, так скажем. Потому что не становишься зверем, — он пожимает плечами, вытягивается, начиная протирать кончик болта тряпочкой, — а лишь используешь его силу. Пользуешься им, как своей собственностью. Как я — этим арбалетом.
Он засовывает болт в сумку.
— Он — мой инструмент. А зверь — твой инструмент. Но, как я понял, — и охотник начинает смеяться, — у твоего Зверя… совсем иное мнение.
— В смысле?
«Не слушай его».
— Это он думает, что использует тебя. И чем чаще ты теряешь контроль, тем сильнее он будет становиться. И тем меньше, — он смотрит на мою тень, — будет оставаться в тебе от человека.
Я молчу.
Смотрю то на тень, то на него.
— Откуда тебе знать? — я встаю и смотрю ему в глаза. — Тоже ведьма, которую ты пялил, рассказала?
В его глазах появляется жуткий блеск.
— Никогда не смотри волку в глаза, — говорит он какую-то странную фразу вместо того, чтобы ответить, а затем бросает свой арбалет на землю, — ибо волк воспринимает такой взгляд за агрессию. За попытку доминировать.
Я сглатываю.
Я не…
— Встретившись с волком, не смотри на него и не двигайся, — он снимает с головы свою шляпу, и та тоже падает рядом с арбалетом и болтами, — а лучше… претворись мертвым.
Заносит руки за спину, и надевает капюшон — волчью шерсть, стянутую с волчьей головы.
— …и не дыши.
И тут он падает на землю, и голова волка оживает. На меня смотрят уже не глаза охотника… не глаза человека — но глаза зверя, глаза настоящего волка.
Я тут же опускаю глаза и не двигаюсь.
Слышу звериное дыхание. И вижу, как возле меня идет зверь — не охотник на корячках, а именно волк. Самый настоящий волк.
— Ты… оборотень, — шепчу я и чувствую, как трясутся руки.
И слышу тихий рык, поднимаю глаза и встречаюсь со зверем взглядом. Это его явно злит, ибо он скалится и рычит. Я посмотрел ему в глаза!!!
И этот колоссальных размеров волк прыгает на меня.
Глава 22. Последствия крови
Как-то слышал (неоднократно, между прочим), что перед смертью у человека пролетает вся жизнь перед глазами. Возможно, нужно именно умирать для этого… но тогда откуда это известно тем, кто был при смерти, но не умер?
Не знаю…
…но в тот момент, когда на меня летел громадный волк с разинутой пастью, полной острых клыков, у меня перед глазами ничего не пролетело. Обоссался — да, но ничего не вспомнил. Совсем ничего. Никаких воспоминаний… никаких картинок… никаких сожалений — лишь страх.
Вместо того, чтобы попытаться увернуться или что-то еще, я просто жмурюсь и прикрываю лицо руками — чертов инстинкт пытается защитить глаза как ведущий анализатор. И спустя мгновение я понимаю, что волк летел не на меня, а надо мной.
Резко оборачиваюсь.
Волк стоит над лежащей ассасинкой, прижимая ее к земле передними лапами. В ее глазах страх. Она вынимает кинжал и бьет волку в бок между ребер, целясь в сердце, но лезвие ножа сгибается, будто встретилось с металлической пластиной, а не мясистыми ребрами.
— Что это?! — орет испуганно она и тут же получает удар лапой по лицу. Когти волка вспарывают ее кожу и сдирают маску. На изумительном точеном лице появляются три кровавые полосы. Эльфийка с белоснежно белыми волосами издает крик боли, хватается за лицо, второй рукой пытается держать от себя зверя подальше, и волк разевает пасть.
— Стой, Хейзел!!! — ору я, прыгая на месте и не зная, что еще можно сделать. Оглядываюсь на арбалет и несусь к нему. Падаю на полпути, только теперь осознаю, что все содержимое мочевого пузыря теперь у меня в штанах, а не в самом пузыре, быстро поднимаюсь и хватаю арбалет, затем одну из стрел. Ставлю арбалет на землю, заряжаю стрелу. Хватаю этот рычаг, напоминающий ручной тормоз и натягиваю тетиву.
И лишь успеваю поднять арбалет, как вижу охотника перед собой, а не на эльфийке. Он больше не в шкуре волка — он такой, каким я впервые его видел.
Тяжело дышу, глядя ему в глаза.
— Я думал, она пришить тебя хочет, — пожимает он плечами и выхватывает арбалет из моих рук одним резким движением. — Прошу прощения за такую… оплошность.
Эльфийка-ассасинка в это время корчится на земле, пытаясь прикоснуться к окровавленному лицу. Всхлипывает. Ее руки трясутся, на лице — гримаса боли.
— Черт… ты же ей… лицо… — я медленно иду к ней, но его рука останавливает меня, хватая за плечо.
— Я же извинился. Смекаешь?
— Нет!!! Не смекаю!!! — отталкиваю я его руку и иду к ассасинке. Сажусь перед ней и ужасаюсь тому, что стало с ее ранее прекрасным лицом, которого я раньше не видел. — Черт… прости за него… он…
Она тяжело дышит и скалится. Рана причиняет ей боль.
— Черт, нам нужно к лекарю!
— Рану, нанесенную оборотнем, ни один маг не исцелит, — говорит Хейзелсмоук, отталкивая меня в сторону так резко, что я падаю на жопу. — Тебя с утра в туалет ходить не учили? От тебя теперь смердит твоей мочой.
Не успеваю я слова молвить, как он хватает ее за подбородок.
Ассасинка пытается освободиться от его хватки, но Хейзел совершает резкое движение, сжимая подбородок и разворачивая к себе раной.
— Тихо, сука! — говорит он, убирая ее руку в сторону. — Или останешься уродкой до конца дней своих.
Нехотя, но эльфийка успокаивается, смирившись с его прикосновением к своей коже. Упирается ладонями в землю. Хейзел с интересом осматривает рану.
— Не имей привычки подкрадываться со спины не с подветренной стороны — у зверей органы чувств работают иначе. Даже странно, что ты этого не знала, — договорив, Хейзел наклоняется над лицом девушки… и лижет ее языком. Вдоль всего пореза, слизывая ее кровь. Повторяет это действие еще раз, игнорируя ее скулеж и злобный взгляд.
Облизывая свои губы, Хейзел осматривает рану. Затем в третий раз проводит по последнему порезу языком.
— А ты вкусная, — говорит он ей, отпуская подбородок. — Не была бы ты подружкой Марки, или он не был бы учеником Майки — трахнул бы тебя, а его завалил. А так придется рукой поработать, представляя себе… твой вкусный образ.
Он встает, подмигивает мне одним глазом, облизывает губы.
— Очень вкусная. Люблю эльфийское мясо. Но она… особо нежненькая, скажу я тебе.
Хлопает меня по плечу и идет к своей шляпе и сумке с болтами.
— Сегодняшний урок окончен. Майки ждет тебя дома, но я оставлю вас здесь… вдруг вы захотите потрахаться.
Я смотрю в его спину, все еще не успев прийти в себя, и лишь тогда, когда он скрывается за деревьями, перевожу взгляд на ассасинку. Ран на ее лице как не бывало.
— Они затянулись! — вытаращив глаза, я показываю на ее лицо указательным пальцем. Ассасинка сидит совершенно спокойная, будто это не она только что тряслась и скулила от боли.
— Естественно, они затянулись — слюна оборотня является единственным лечебным средством от его укуса или порезов от когтей, — договорив, она надевают свою маску, хотя я не вижу в этом никакого смысла, затем убирает волосы под капюшон и протягивает мне руку. — Поможешь встать, обоссанец?
Я хочу послать ее, но все же протягиваю руку.
— Сама-то не обделалась?
Поднявшись, она обтряхивает свою одежду.
— Он застал меня врасплох — признаюсь. Не сразу сообразила, что кинжал его не возьмет, — смотрит на изогнутое, испорченное лезвие с явным недовольством. — Век живи — век учись. Ничего я не узнала о тебе. Никакой информации. Была целая тысяча таких воинов, что в краткие сроки добивались повышения. Но у меня нет ни приблизительной даты, ни единого имени. Мне нужно хоть что-то.
Я разворачиваюсь к выходу и медленно ступаю по тропе.
— Сэр Дерринфорд, — вспоминаю я имя из своего сна. — Или что-то вроде того. Узнай, реальный ли это человек.
— Думаешь, в прошлой жизни тебя звали Дерринфорд? — я чувствую ее взгляд на своей спине, хотя и не слышу ее шагов.
— Нет. Не меня. Но Дерринфорд, если он существовал, пал от моей руки. А еще… узнай о… Сером когте.