Ее предали все.
И Маркус, которому она помогла стать мужчиной и который, совершенно точно, сох по ней в школьные годы…
И Жеральдин, с которой она была в школьное время в весьма… близких отношениях. Лишь Кармен знала один маленький секретик этой француженки и ее покойного брата-близнеца. И она не сказала ни слова, как и Маркус… ни один из них не встал на ее защиту, когда эта предательница Анна (лучшей подругой себя называла, сучка!) сначала облила ее грязью, а затем и вовсе вцепилась в волосы.
И даже Бруно… даже хренов Бруно, который клялся ей в вечной любви и которому сейчас она отдает себя целиком…
…он и вовсе поставил жирную точку. Контрольный выстрел. Прямо в голову. Словно уложил вишенку на самую вершину этого торта из дерьма.
Она промахнулась всюду. Сделала неверный выбор, когда увидела на Арене Маркуса, а затем ошиблась, когда от этого же Маркуса ушла. И, конечно же, подруги… лживые сучки… если раньше они все пресмыкались перед ней, то теперь она им больше не нужна… не в этом мире…
«Ну и пошли они все!»
На последней мысли нога Марии, попав в яму, подворачивается, принося острую, невыносимо резку боль, и она, вскрикивая, падает, видя перед собой миллионы разноцветных звездочек.
— Проклятье! — кричит она, сидя на земле и пытаясь прикоснуться к своей ноге. — Я ногу сломала! — смотрит по сторонам, надеясь, что кто-нибудь бросится к ней на помощь. В ее родном мире уже давно кто-нибудь из парней бросился бы к ней на помощь, питая себя надеждами, что она ему за это потом, возможно, даст.
На руках бы ее до больницы донес, или, как минимум, до ближайшей лавочки, и там бы уже вызвал скорую.
Но вот только тут… тут все проходят мимо, лишь оглядываясь на нее, а затем отворачиваясь.
И смотрят они на нее… с каким-то… презрением…
— Здешние не очень любят бордельных девок, — слышит она мужской голос и поднимает глаза на звук.
— Бордельных?! Да я!..
— Я знаю, не волнуйтесь, — чертовски красивый мужчина с длинными каштановыми волосами, садится перед ней на корточки. — Но они не знают. Вам следует одеваться… менее открыто.
— Не нуждаюсь я в таких советах! — говорит она, но в голосе уже нет злости. Лишь раздражение. Совсем немного…
— Разрешите, я посмотрю?
— А ты врач?
— В какой-то степени, — мужчина улыбается.
— Она сломана! Мне нужен врач!
— Не думаю, что она могла сломаться от такого падения. Самое большее — растяжение. Ну или вывих. Так я могу посмотреть?
Кармен бегло осмотрела его одежду и поняла почти сразу же, что перед ней — не какой-то там грязнорабочий. Кем бы ни был этот чувак, он точно из богатой семьи.
Вытерев слезу, она кивает.
А затем внимательно наблюдает за тем, как осторожно и нежно этот мужчина приподнимает ее ногу. Она выгибает спину, садясь ровнее, и держится как можно более элегантно. Настолько элегантно, насколько позволяет данная ситуация.
Замечает, что мужчина несколько раз поднимает глаза выше, рассматривая ее ногу в области икроножной мышцы и бедра. Делает вид, что не замечает этого.
— Все же растяжение, — произносит мужчина, ощупав болезненную конечность. — Все же советую Вам носить платья подлиннее… чтобы хотя бы колени скрывало. Иначе… Вас могут даже… обидеть. И на помощь вряд ли кто-то придет.
— Но Вы же пришли, — она улыбается своему «спасителю» настолько милой и благодарной улыбкой, на какую она только способна.
— Я оказался здесь волею случая. Не против, если я отвезу Вас к себе домой, и сделаю перевязку?
— А Вы точно не маньяк?
Мужчина улыбается.
— В какой-то степени.
— Вы поняли смысл этого слова? — Кармен понимает, что данное слово вряд ли должно было быть понято в этом мире.
— Я тоже… не отсюда.
— Серьезно?! — Кармен удивлена и обрадована. Причем, искренне. — Ты с нашего мира?!
Мужчина кивает.
— И тоже был тут бойцом Арены?!
— О нет, я попал сюда… иным способом.
Прямо за спиной этого мужчины останавливается шикарный экипаж.
Кучер, одетый почти так же шикарно, как и этот мужчина, спрыгивает со своего места на землю и открывает дверь кареты.
— Едем? — вновь задает вопрос мужчина, и Мария просто не может отказаться.
— Ну… если обещаешь, что не будешь приставать… — строить из себя недотрогу она Карденас умеет даже лучше, чем сами недотроги, и всегда интуитивно понимает, когда нужно себя вести именно так.
— Обещаю, — говорит он и подходит к Марии сбоку, чтобы взять ее на руки. Кармен тут же обвивает шею мужчины руками, и смотрит ему в глаза.
— Только не урони, — очень тихим и томным голосом, прекрасно понимая, что мужчин заводят как такие фразы, так и такой голос, не говоря уже о ситуации.
— Разве можно?
В карете она впервые за все проведенное время в этом мире чувствует себя королевой. Никаких жестких стульев и противно пахнущих перин. Тут, скорее, уже она была дурнопахнущей гостью.
— Как ты смог разбогатеть?
Мужчина улыбается. Он сидит напротив, практически не сводя с нее глаз.
— Это весьма долгая… и не самая интересная история.
— Можно еще вопрос, если ты не против?
Он не против.
— Что ты делаешь здесь? В гладиаторском городке?
Он улыбается. И Марии очень хорошо известен этот взгляд.
Она уже точно знает, что выберется с этой чертовой общаги, и вряд ли вернется на Арену.
— Мне тут по душе. Ну и по долгу службы. Но я могу убраться отсюда в любой момент.
Мария кивает. Хочет спросить, хватит ли у него денег выкупить ее, но решает отложить этот разговор на потом. Сейчас нельзя тянуть руку в его кошелек… тянуть руку сейчас следует к его другому месту…
Дорога пролетает в непринужденной беседе. Они улыбаются друг другу, вспоминают жизнь в своем родном мире и смеются.
Огромный особняк (огромный даже по сравнению с поместьем этого учителя боевых искусств, к которому ее притащил Бруно по совету Маркуса) встречает их открытыми кованными вратами и кучей прислуги.
— Срань господня, — шепчет Мария, глядя на его владения. — Это все твое?!
— Не совсем. Это дом моих работодателей. Но я числюсь полноправным владельцем.
— Боже… да… ты бы без проблем смог себя выкупить с этой Арены.
Наконец, она нашла момент, чтобы это сказать, и весьма довольна собой.
— Смог бы без проблем вообще всех вас выкупить. Всю твою горекоманду. Причем… мне бы это ничего не стоило.
— Серьезно?!
— Но я не буду этого делать.
Рот Марии остался раскрытым, а радостное удивление сменилось неким недопониманием и… шоком.
— По крайней мере, — он снова улыбается, — точно не всю команду.
И Мария улыбается в ответ.
***
— Мария пропала! — ночью снова идет дождь, и Бруно Морфи, стоящий на пороге моего дома промокший до нитки — явное дому доказательство.
— Не вернулась домой? — я хотел бы предложить ему погреться у камина, но знаю, что он все равно откажется.
— Не было! Я прождал на улице, пока не село солнце, затем прождал еще хер знает сколько, и ее нет, Маркус!
Сглатываю.
— Думаешь, с ней что-то случилось?
— Корделия уверяет, что она жива, так как видит ее профиль…
— Корделия видит профили?!
— Да, когда умер Джимми, Корделия начала видеть наши профили на страницах книг… давай я потом тебе расскажу! Нужно найти Мари!
Я потираю висок, пытаясь сообразить, что делать в такой ситуации.
— Маркус, я не знаю, куда идти, — Бруно разводит руками. — Здесь нет ни полиции, ни еще хер знает чего… куда обращаться в такой ситуации?! В клан ассасинов?!
Идея показалась мне неплохой, но в ней была одна маленькая проблемка — я не знал, как связаться с ассасинкой. Но мысль о ней заставила вспомнить другую персону… и вот как раз этот человек помочь сейчас очень даже мог бы.
И потому уже через минут пятнадцать мы долбились в дверь Мастера.
Открывает он ее нам, стоя в одних семейных трусах с выпирающим из них стояком внушительного размера.
— Не дай бог, хлопцы, вы пришли не по важному делу… — затем он смотрит на нас очень внимательно и, видимо, замечает болезненную бледность Бруно. — Что случилось?
— Пропала Мария! — тут же выпаливает Морфи.
— А я-то тут при чем?
— Нам нужен лучший в мире охотник, — объясняю я, и Мастер прекрасно понимает, о кем идет речь, после чего рассказывает о трех местах, где нам нужно искать. Советует начать с борделя, и оказывается прав.
Мы выдергиваем этого самого охотника прямо из койки, в которой он барахтался сразу с четырьмя красотками.
— Учтите ребятки, кончить я не успел, так что кому-нибудь из вас придется мне подрочить, — произносит, одеваясь, он с таким серьезным выражением лица, что Бруно даже напрягся, но тут же расслабился, когда все три девушки в унисон громко засмеялись.
— Ты вернешься, Хейзел? — томно спрашивает грудастая полноватая блондинка, потирая свою грудь и прикусывая губу (я даже немного возбудился).
— Вполне возможно, пышечка моя, — отвечает охотник, и бросает на кровать три золотые монеты.
— Ты такой щедрый! — кричит ему вслед одна из них, но мы уже спускаемся вниз.
— Не зря такие деньги отдавать?.. на это? — спрашиваю я, потому как знаю цену шлюхам в этом городке, и столько ни одна из них не берет.
— А на что еще тратить деньги, которые тебе некуда девать? — подтягивая штаны, спрашивает охотник, после чего вываливается на улицу и делает глубокий вдох. — Есть что-нибудь, принадлежащее этой вашей девке?
Бруно тупо смотрит на меня, а я — на Бруно.
— Ясно. Тогда идем туда, где она живет. Дадите понюхать ее трусы.
И Бруно снова смотрит на меня, но уже с вопросительным отвращением во взгляде. В ответ я лишь пожимаю плечом.
***
— Ты всерьез мне ее трусы принес? — смотрит Хейзелсмоук на Бруно, как на идиота. — Твой друг что, совсем шуток не понимает? — этот вопрос уже обращен ко мне. — Ладно, хрен с тобой.
Он выхватывает трусы у Бруно и вжимается в них лицом. Морфи, кажется, чуть было не вырвал, но умудрился сдержаться. Мне же было немного смешно, и я старался сдерживаться.