— Тебе не кажется, что тебя немного понесло? — спрашиваю я.
Бруно пожимает плечами.
— Возможно. А тебе не кажется, что мы это заслужили? — смотрит он мне в глаза и улыбается. — Возможно, мы оба сдохнем через неделю. Так давай поживем эти шесть дней, как хреновы шейхи. Выбирай первый.
— Что выбирать? — я и правда не сообразил.
— Трех из них, — он кивает головой в сторону девушек. — И я обещаю, что ни одну из тобой выбранных не трону до следующего боя.
Нахмурившись, я продолжаю смотреть Бруно в глаза. С ним точно что-то не так. Не все в порядке. Возможно, это из-за удара по голове, который он перенес на Арене, даже потеряв сознание. А может быть, и из-за психологической травмы после потери последнего друга.
Я не знаю, что именно так повлияло на него, но он изменился.
— Или будем трахать кого захотим? Можно и так, в принципе, я не против. А можем вообще групповушку замутить, — он облизывает губы. — Только без гейщины, а то я-то натурал на все сто процентов. Ты знаешь… мне кажется, что это нас даже как-то сблизило бы, не находишь?
Он тут же разворачивается и громко хлопает в ладоши.
Все тут же обращают на него внимание.
— Боб! — завет дворецкого Бруно. — Ты же Боб, верно?
— Верно, сэр.
— Тащи сюда вина, или что найдешь в этих кладовых и на кухне. Будем отмечать новоселье.
Боб сначала посмотрел на меня, будто спрашивая разрешения.
— Ты чего на него смотришь? Я теперь такой же полноправный твой хозяин, как и Маркус. Верно, дружище? — Бруно поворачивается ко мне.
Я медлю, не зная, стоит ли отвечать.
— Верно? — требовательно Бруно повторяет свой вопрос.
Мне кажется, что сейчас — не самое подходящее время, чтобы ссориться с ним. Возможно, он прав. Возможно, мы и правда останемся с ним вдвоем, не сумев защитить остальных девушек. И, как бы это жестоко не звучало, он остался моим единственным на данный момент другом.
— Верно, — соглашаюсь я, кивая.
— Хорошо, сэр, — кивает Боб. — Я сейчас же распоряжусь.
И он покидает гостиную вместе с Ниной, теперь уже нашей общей горничной.
— Отлично! Начнем отмечать! — Бруно направляется к дивану.
— А это ничего, что сегодня умер твой дгуг? — скрестив руки на груди, спрашивает Жеральдин. И Гозалинд тоже мегтва.
— Так почтим их память, — Бруно подходит к ней и проводит рукой по щеке. — Пусть этот пир… будет в их честь.
И в следующую секунду он прижимает девушку к себе и впивается в ее губы, несмотря на ее сопротивления и попытку вырваться из этих объятий.
Когда он, наконец, выпускает ее, она хлестко бьет его ладонью по щеке. Правда, для этого ей чуть было не приходится подпрыгнуть.
Далее происходит то, чего никто из здесь присутствующих не ожидал — Бруно Морфи бьет в ответ. Тоже ладонью. Тоже пощечина. Но такая, что Жеральдин чуть было не перелетает через кресло. Держась за щеку, она начинает плакать. Корделия тут же бросается к ней, чтобы утешить. Все остальные испуганно смотрят на здоровяка.
— Здесь, видимо, еще не все кое-что уяснили! — громко орет он. — Вы — принадлежите нам! И будете делать все, что мы скажем! Я! — он бьет в свою грудь указательным пальцем, — и Маркус! — указывает теперь этим пальцем на меня.
Затем сглатывает, глядя на плачущую Жеральдин, прижавшуюся к Престон.
— Я не хотел этого, — более спокойно говорит он, но вовсе не извиняющимся тоном. — И не хочу, чтобы подобное повторилось. Потому…
Спокойно идет к дивану, садится, широко раздвигая ноги. Затем хлопает по своему бедру, глядя на Анну.
— Садись ко мне на коленки, — говорит он ей, и Анна, словно придя в себя, начинает улыбаться. Смело идет к нему, садится на колено и обвивает его шею руками.
Я ощущаю на себе взгляды.
Поднимаю глаза, чтобы удостовериться в этом.
— Элеонор и Эбигейл смотрят на меня. Эбби — с неким ужасом, а Элеонор — немного вопросительно.
— Если у Вас есть вопрос, мисс Флауэрс, — заметил этот взгляд Бруно, — то можете смело задать его мне. Кстати, не против, если я начну называть Вас просто Элеонор?
Она медленно переводит на него взгляд. Улыбается.
— Не против, — отвечает ему, продолжая улыбаться.
— Отлично, — говорит он, гладя Анну по ее бедру. — Так у тебя есть какой-то вопрос, Элеонор?
— Да, — сглатывает, делает пару шагов по направлению к нему. — Что случилось с тем Бруно, которого мы все знали все это время, что находимся здесь?
— Его убили, — тут же отвечает Морфи даже не задумываясь. — Ударом топора по голове. Сегодня утром.
Глава 29. Первый шаг
В Гамлете есть одна интересная фраза: «Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, какими можем быть». Эта фраза как нельзя лучше подходит сейчас ко всем нам: к Бруно… ко мне… и всем девушкам, что входят в число нашего с Бруно прайда.
Обстоятельства… изменило ли нас все то, что произошло с нами за то время, что мы находимся здесь? Сделали ли нас такими эти самые обстоятельства? Или лишь помогли сорвать маски?
Какие мы есть на самом деле?
Я задаю себе все эти вопросы, стоя у окна в одних трусах… или, наверное, вернее будет назвать их панталонами.
Глядя на крыши домов и звездное небо, я готов думать о чем угодно, лишь бы найти для себя оправдания. Меня пугает то, что происходит.
Но боюсь я не изменения в характерах девчонок и их готовности делать что угодно, лишь бы прожить очередные шесть дней…
И даже не того, что, возможно, во время одного из боев умру и я. Так же, как умер Джимми. Нет… не смерти я боюсь.
Я боюсь того, что больше не понимаю себя.
Не контролирую.
Не отдаю себе отчет в тех действиях, что совершаю.
Практически на все у меня двоякое мнение.
Когда Бруно предложил превратить наших бывших одноклассниц и Элеонор в рабынь, я не знал, что ответить. С одной стороны, я пытался отречься от подобной мысли. Что-то… некий ангел с голосом Джимми, сидящий на моем правом плече был категорически против. Он вопил, что они люди, что у них тоже есть чувства, а мы ущемляем их права.
Но Бруно…
Все то, что говорил Бруно, казалось вполне логичным и, что самое ужасное, я был целиком и полностью с ним согласен. Практически с каждым словом.
Наши девушки… все шестеро — всего на всего балласт. Лишний груз, который мы тащим за собой, не имея на то никаких причин. Кем они были, что мы рисковали своими жизнями, пытаясь защитить их?
Никем.
Но теперь… когда они сами подписались на роль эдаких львиц нашего с Бруно прайда… они словно обязали нас защищать их. Защищать так, словно они являются членами нашей семьи. Семьи, состоящей из восьми человек.
Я сглатываю.
Осознаю, что немного ревную Элеонор. Делить ее с Бруно оказалось сложнее, чем я ожидал. Я понял это прошлым вечером, когда мы выпили столько вина, что едва могли соображать. Бруно устроил целое представление, заставив Марию, Анну и Элеонор раздеться догола и танцевать на столе под музыку Боба — как оказалось, он весьма неплохо играл на рояле.
И слово «заставил» тут тоже не совсем подходит… все трое согласились чуть ли не с удовольствием, а Мария Кармен и вовсе добавила огня, превратив эдакий стриптиз в настоящее лесби-шоу.
Одурманенный алкоголем, я тоже наслаждался представлением, тиская сидящую рядом с собой Эбби, которая, кажется, и вовсе уже спала. Но наслаждался лишь до тех пор, пока в шоу не вмешался Бруно.
То, что он устроил посреди гостиной комнаты, раньше принадлежавшей Эльзе, не уступало ни одному порно-фильму. И если смотреть на то, как Мария на пару с Аней отсасывали Бруно, одновременно с этим лаская и друг друга, мне даже нравилось, то вот видеть, как он имеет Элеонор, оказалось немного больно.
С некой накипающей яростью я смотрел на ее стонущие губы и прикрытые глаза и, готовь поспорить, слышал голос своей Тени.
Он хотел, чтобы Бруно умер.
На следующем бою.
«Они все будут твоими, — говорил Тень. — Все эти девки. Лишь позволь Бруно умереть… не спасай его, когда придет время».
И самое ужасное, что в тот момент я решил, что именно так и поступлю.
А сейчас злился на себя за подобные мысли. Ненавидел себя.
«Ты слаб», — слышу шепот моего Теневого друга. И пытаюсь его игнорировать.
«Слабак!»
Мотаю головой и начинаю медленно бродить по комнате в поисках своей одежды. Передвигаюсь тихо, чтобы не разбудить спящую Жеральдин. Я почти не помню, как именно оказался с ней в спальне и совершенно не помню, как был с ней, но судя по ее абсолютной наготе (как и своей до того момента, как надел лежащие у кровати панталоны), сделать соответствующие выводы было не сложно.
Одежды в комнате не оказалось.
Еще бы.
Я ведь разделся еще там, в гостиной…
Внезапно вспоминаю, как Анна затянула меня в их групповуху.
Обидно не помнить такие моменты… они всплывают фрагментами… словно отрывки в трейлере вместо полноценного просмотра фильма.
В поисках одежды медленно спускаюсь вниз, удивляясь тому, насколько прочна лестница, что совершенно не скрипит при каждом моем шаге.
И вздрагиваю, когда осознаю, что в гостиной не один.
— За одеждой небось спустился? — голос Бруно узнать несложно.
Он сидит на диване, на котором этой ночью трахал Марию. Я помню этот фрагмент, хотя и не помню, где находился сам. Кажется… в этот момент я был как раз на столе… или возле него.
— Неплохо повеселились, а? — он сунул в рот курительную трубку и затянулся.
— Это не трубка Мастера, случайно?
— Нет, — немного помедлил, — наверное. Хотя может и его, если он был здесь и забыл ее забрать.
Я двинулся к столу, вокруг которого и правда была разбросана моя одежда.
До утра было еще далеко, но отраженный от луны свет отлично освещал всю комнату, особенно этот самый стол… который будет теперь долго ассоциироваться с этой оргией. А вот Бруно, как раз, сидел в тени, словно какой-нибудь вампир или пафосный злодей из дешевого фильма.
— Я думал, у тебя член поменьше, — зачем-то говорит он.