С горечью смотрю, как четверо девушек склоняются над Жеральдин, но оборачиваюсь на крики.
— Это тебе за Лефевр, — произносит Кармен, и вытягивает по направлению к четырем безобидным свои руки, покрывшиеся языками яркого-алого пламени.
— …явись, — шепчу я, глядя на то, как вспыхивают одежды и волосы наших врагов, — Клинков Бесконечный Край.
Закрываю глаза, но продолжаю слышать их крики.
***
— У меня пять очков? — спрашивает Мария, плюхаясь на диван рядом с Корделией, которая держит в руках книгу.
— Да, пять, — подтверждает она.
— Отправь все в магию огня.
— Отправила три, — говорит Престон после того, как проводит пальцами по странице, словно айпаду. — Два остается висеть, ибо для четвертого уровня нужно уже четыре очка. Оставишь, или еще что вкачаешь?
— Не, больше ничего не нужно, — радостная Мария вскакивает с дивана, намереваясь подойти ко мне, но затем будто что-то вспоминает, и ее лицо становится максимально серьезным. — Слушай, — вновь оборачивается она к Корделии, — а там есть что-то типа… разрушения заклинаний… или ритуалов?
Престон смотрит на нее так, будто пытается убить взглядом.
Как раз в этот момент в гостиную входит Элеонор, держа в руках бутылку вина. На вид она мрачнее тучи.
— Предлагаю… выпить за Жеральдин, — говорит она, и я вдруг осознаю, что после похорон мы о ней за весь вечер так и не вспоминали. А если кто-то и грустил, так это Анна и наша классная руководительница. Может быть, еще и Эбигейл, но она ушла в свою комнату, и больше не спускалась оттуда. Даже Корделия сейчас с нами, а не с ней наверху.
Идею выпить все дружно подхватили, сделав максимально скорбные выражения лиц, словно все это время только о ней и думали.
Мария подходит ко мне с двумя бокалами. Один из них — для меня.
— Хоть в последнее время мы с ней и не особо ладили, — говорит она, протягивая мне бокал, — но мне ее правда жаль.
Беру кубок и задумчиво смотрю в темно-красную гладь внутри него.
Невольно вспоминаю ту жрицу в красном… Кару, которая продала мне Боба и Нину. Думаю, не зайти ли мне к ней?
— О чем ты думаешь, милый? — спрашивает Кармен, усаживаясь мне на колени и обвивая шею руками. Свое вино она уже приговорила.
— Ни о чем, — лгу, но говорить с Марией как-то не тянет. Я вообще не понимаю, почему она ведет себя так, будто считается моей девушкой.
— Слышал, что сказал тот хрен, что деньги нам после боя отдал? — спрашивает меня Бруно. Правой рукой он обнимает Аню, в левой держит свой бокал с вином.
Я отрицательно качаю головой.
— Что следующий бой будет уже серьезным. Мол, мы выбили всех конкурентов низкого уровня, и теперь будем с серьезными ребятами драться.
— Ну и славно, — я и правда рад.
— Говорит, что все теперь ставят на нас, и потому необходимо поднимать планку.
— Мне все равно, Бруно. Вообще на всё. Положить просто.
— Что-то ты захандрил, братан, — замечает он.
И я киваю.
***
Ночью, когда Кармен крепко спит, я очень тихо выбираюсь из постели и иду к комнате Эбби.
Дверь заперта, но я все приготовил заранее, и потому стою уже с ключом, который мне отдал Боб. Тихо открываю дверь, ожидая увидеть в кровати с Эбби Корделию, но, хвала Всевышнему, она спит одна.
Очень тихо подхожу к кровати и касаюсь плеча блондинки.
— Эбби, — шепчу я, но реакции нет. — Эбби!
Шепчу чуть громче, и сильнее тормошу ее плечо.
Теперь она просыпается. И готова визжать.
Я резко затыкаю ей рот рукой.
— Тихо!
Она умолкает, но ее испуганный взгляд меня сильно напрягает.
— Нам нужно бежать, Эбби, — я сглатываю. Очень медленно убираю руку от ее рта.
— Бежать?
— Мы можем сбежать. Только ты и я. Мы вдвоем.
— Что?! — она тоже шепчет, садится на кровати, подтягивая к подбородку одеяло, чтобы прикрыться. — Не собираюсь я никуда…
— Тебе мало того, что случилось с Жеральдин сегодня утром? Где гарантия, что ты не станешь следующей?
Она смотрит на меня, будто не понимает, о чем вообще речь.
— Я не брошу тут Корделию!
— Я не могу взять кого-то еще, кроме тебя.
Теперь она, кажется, понимает.
— Мы не можем их всех бросить…
— А я не могу позволить тебе умереть. Слушай… я… я очень плохого много сделал. И много неправильного. И хотя я не понимаю, как так вышло, но не оправдываю себя. Я просто…
Я облизываю пересохшие губы и сглатываю подкативший к горлу комок.
— Я просто должен сделать хоть что-то правильно. На следующей неделе будет серьезный бой. Мы с этими то врагами теряли каждый раз кого-нибудь. Если на следующем бою мы столкнемся с серьезными врагами… и сражаться будут все… Эбби, нас с Бруно не хватит, и я… я могу потерять тебя.
Ее грустно сведенные брови заставляют мое сердце ныть.
— Я уже тебя потерял. Несколько раз. Но не хочу… чтобы это случилось навсегда.
Некоторое время она молчит. Размышляет, рассматривая свою простыню.
— Но это же… все равно что предательство, — начинает жевать нижнюю губу.
— А остаться здесь — все равно что самоубийство. Ты же понимаешь это?
И она понимает. И именно потому уже спустя пятнадцать минут мы идем в парк. Эдакий лесок на краю гладиаторского городка, где нас должен ждать Хейзелсмоук.
И он и правда ждет.
— Сочувствую, — говорит он. — Симпатичная была девка. И приятная, вроде… волосы у нее были красивые…
— Ладно, брось, Хейзел. У тебя не выходит выражать соболезнования, — говорю я.
— Да, это точно, — он кивает. Замечает, как мы с Эбби держимся за руки. — Я же говорил, что ты ее и выберешь?
Чувствую на себе взгляд Уэбстер, а затем ощущаю, как она высвобождает свою руку.
— Вы что тут, спорили на меня, что ли?
— Давай, Хейзел, рассказывай, какой у нас план.
И рот охотника расширяется, обнажая желтые зубы, пары которых и вовсе не хватало для полного комплекта. Но расширяется не в улыбке, а в некоем оскале.
— Ты привел хвост! — грозно рычит он, принюхиваясь.
Мы с Эбби резко оборачиваемся.
По тропинке, прямо оттуда, откуда мы пришли, появляются три человеческие фигуры. Одна из них мне очень хорошо знакома. Удивительно… а я ведь только этим вечером ее вспоминал… совпадение ли это?
— Кара? — смотрю я на нее, а затем на ее спутников. И девушку с пепельно-белыми волосами я узнаю сразу — именно она перенесла наш автобус в этот мир. И глаза ее тогда сияли красным. А теперь она идет навстречу к нам вместе с моей знакомой, торгующей рабами, а между ними — неизвестный мне мужчина в черной мантии, покрытой различными украшениями. Его длинные каштановые волосы могли запросто соперничать по длине с волосами Эбби.
— Здравствуй, Хейзелсмоук, — говорит человек в черном, и лицо его не выражает ни единой эмоции — оно будто мертво. — Здравствуйте и Вы, мисс Уэбстер, и ты, Маркус Спенсер, — его лицо, наконец, начинает меняться: губы искривляются, обращаясь мерзкой ехидной улыбкой, — Серый… Коготь.
I am the bone of my sword
Steel is my body, Fire is my blood
I have created over a thousandblades
Unknown to death, nor known to life
Have withstood pain to create many weapons
Yet those hands will never hold anything
So as I pray, Unlimited Blade Works!
(с) Fate. Stay Night
Глава32. Кардинал
Мы стоим в лесу.
Все, что нас освещает — это лунный свет, проникающий сквозь листву деревьев.
Нас шестеро. Трое мужчин и три женщины.
Я слышу тяжелое дыхание Хейзелсмоука.
— Так вот, значит, с кем уехала эта твоя бабенка, Марки… я удивлен, Эдриан… сильно удивлен.
Человек в черном бесстрастно смотрит на охотника. Даже не моргает.
— Как ты смог избавиться от запаха?
Меня эта фраза просто поражает. Я искренне удивлен. То есть этот человек в черном не имеет запаха?! Поэтому Хейзел не мог сказать точно, с кем уехала Мария пару недель назад?! Но… как?..
— Я мастер алхимии, пёс. Неужто ты думал, что избавиться от запаха — невыполнимая для меня задача?
Хейзел выходит вперед, понимающе кивая.
— Ты стал еще более наглым, я погляжу.
Человек в черном по-прежнему бесстрастен.
— А от тебя все так же смердит помоями, кислым вином и дешевыми девками.
Охотник усмехается.
— Ну да, на твоих элитных шлюх у меня денег не хватит.
Кару эта фраза задевает, и она делает шаг вперед, но тут же врезается в руку этого… Эдриана? Так его назвал Хейзел?
— Чего это ты остановил ее? — Хейзел отходит от нас с Эбби в сторону. Я понял, что он готовится к бою… ну или к побегу. — Неужто сам решил ручки измарать?
Кара вопросительно смотрит на человека в черном. Он же все так же бесстрастен.
— К мистеру Спенсеру у меня претензий нет: он новенький в этом мире, и не знает, что грозит за попытку побега, но ты… ты знаешь. Знаешь, как я не люблю, когда человек умышленно нарушает правила — он становится моим врагом. А своих личных врагов… я убиваю сам, — и человек в черном выходит вперед. — Лично.
И Хейзелсмоук медленно надевает волчий капюшон.
— Смотри, что сейчас будет, — шепчу я Эбби и начинаю отходить назад, уводя за собой и ее. Самоуверенность и хладнокровие этого незнакомца меня, конечно, пугает, но я продолжаю верить в то, что Хейзел не начал бы бой, не будь он уверен в своей победе. Все же… он же как-то там спас Мастера, верно? Значит, он должен быть примерно таким же крутым. А Мастер… Мастер нереально крут. Он бы порвал бы этого Эдриана.
Ведь так?..
Так?
Эбигейл вскрикивает, когда охотник обращается в волка. А я перестаю дышать, когда вижу его прыжок. Затаив дыхание, я вижу происходящее словно в замедленной съемке, хотя на самом деле оно и происходит за пару секунд.
Я вижу, как оборотень отталкивается от земли задними лапами. Вижу, как он несется на врага, рассекая воздух. Вижу его огромную пасть с десятками острейших клыков.
И еще я вижу, что из рукава человека в черном в его ладонь падает нож. Но не кинжал, нет, а что-то вроде японского ромбовидного куная, заточенного с обоих сторон. Но я не волнуюсь — я помню, как погнулся кинжал ассасинки, когда она попыталась пробить шкуру Хейзела. Она не…