Прислушивающийся к свисту Ицкоатля бард, пользуясь тем, что руки так и не были связаны, снял с плеча лютню и вплёл в мелодию свои несколько нот.
— Не совсем для лютни мелодия, — посетовал он. — Тут бы флейта подошла. Умеешь на ней играть?
— Конечно, — без раздумий отозвался Обсидиановый Змей. — С детства научился. Вот думаю прикупить, как жалованье выдадут. У вас тут такое можно найти на рынке?
— На рынке нет, но я знаю хорошего мастера. Лютню мне чинил, — ответил Халлар и продемонстрировал корпус своего музыкального инструмента. Действительно на деке была видна искусно сделанная заплатка, и выдавал её только необычный узор дерева. Даже лак был подобран в тон старому.
— Отличная работа. Тогда познакомишь через пару недель, — решил Ицкоатль. — А то душа просит иногда музыки. Да и девушки на кухне оценят, мне кажется, — он подмигнул стражнику, который с интересом прислушивался к их разговору. Тот сделал вид, что ничего не слышал и не видел.
Что же всё-таки понадобилось старому барону?
Это выяснилось, как только их обоих завели в кабинет, где уже дожидался барон Балас. Присесть он на этот раз не предложил никому.
— Мне доложили, что возницы последнего разграбленного обоза рассказывают чудеса про некоего артиста, который сначала не дал их всех перебить, а потом его забрали разбойники. — заговорил барон, разглядывая доставленных к нему побратимов. — А теперь этот артист сам пришёл в город, побитый, но живой, и уже в лучших отношениях с Сарканом Джеллертом, который совсем недавно сам разбойничал в той же шайке. Ничего не хотите мне рассказать?
Не дал. Было такое. Бард вздохнул, но встретил взгляд барона, как и полагается человеку из низшего сословия — не поднимая подбородок слишком высоко, но и не опуская его слишком сильно вниз. И взгляд не в глаза, а чуть ниже. На подбородок. Так и оба синяка хорошо видно, и собеседник чувствует почтение.
— Осмелюсь сказать, что Саркан Джеллерт во время описанных событий выздоравливал и не принимал участия в нападении, — ответил Халлар. — Меня же оглушили и бессознательного привезли в лагерь, чтобы я их развлекал.
— Я больше скажу — только благодаря помощи этого человека я сейчас имею честь служить вашей милости, — добавил Ицкоатль. — Ваш племянник не только толкового цирюльника не мог себе позволить, но и толкового шамана. Тот недоучка, которого он насильно удерживал у себя в отряде, не мог мне помочь. Если ваша милость позовёт своего шамана, тот сможет найти у меня на голове большую шишку, которая ещё не скоро пройдёт, и я уже умирал от последствий удара, когда уважаемый бард вмешался и научил моего целителя, что нужно делать. Только это вмешательство спасло мне жизнь, ваша милость. Судите сами, могу ли я питать к нему какие-то иные чувства, кроме тех, что диктуют мне чувства долга и благодарности…
— Ты ещё и целитель? — барон воззрился на барда, словно в первый раз его увидел.
— Как мне пояснял учитель, по всем признакам у меня должен быть Дар, — со вздохом ответил бард. — Но из-за того, что воспитывали и обучали меня неправильно, он так и не раскрылся. Зато у меня есть другой талант. Я легко могу запомнить и повторить любую мелодию. Так что я услышал ошибку шамана и поправил её.
— И как же вышло, что тебя отпустили, при таких талантах? — спросил Балас. — Ты так плохо развлекал их, или у них совсем не оказалось музыкального вкуса?
— Если ваша милость позволит… — начал Ицкоатль, но барон сделал ему знак замолчать.
— Я хочу, чтобы твой друг сам ответил на мой вопрос.
— Я сбежал, — ответил бард. — Когда все отвлеклись на драку с Сарканом, я подхватил лютню и сбежал. Им всем почему-то стало ни до песен, ни до меня.
— Ты знаешь много заклинаний? — вдруг спросил Балас.
— Десяток могу повторить со словами, — ответил бард. — Ещё пару десятков — знаю мелодию. Но у меня же нет Дара!
— Зато он есть у моего шамана, — отрезал барон. — Ты научишь его тому, что он не знает, если такие заклинания найдутся, и я забуду, что ты вылечил разбойника. На твоё счастье, люди Саркана рассказали то же самое, что и ты, так что ты мне не лгал. Разве что самую малость… На вопросы, которые я хотел задать Саркану, он уже ответил, меня устраивают его ответы. Но к шаману я его всё-таки пошлю, пусть осмотрит его голову. Я предпочитаю быть уверенным до конца в своих людях. Ступайте.
— Спасибо, добрый господин, — поклонился бард. Всё-таки ночевать в таверне много лучше, чем ночевать в тёплой и удобной… Камере в подвалах замка. А обучить шамана, особенно если он знает что-то сам, да при условии, что ему слон на ушах не отплясывал — дело несложное. Впрочем, если шаман чему-то да научился, это уже говорит о том, что слонов там не было.
К шаману, которого звали Ласло, побратимов опять-таки сопроводила стража, дожидавшаяся под дверями баронского кабинета. Суровый стражник, поймавший их на рукопожатии, терпеливо ждал, пока Ласло осмотрит и ощупает голову Ицкоатля длинными чуткими пальцами, похожими на паучьи лапки, и подтвердит, что у господина Саркана действительно имеется крупная шишка, способная привести к безвременной кончине, и несколько повреждений поменьше, не таких серьёзных. А также засвидетельствует, что лишь своевременное лечение могло поставить на ноги такого тяжёлого пациента, и что далеко не всякий даже очень хорошо обученный шаман смог бы это лечение провести правильно.
— Вам очень повезло, господин Саркан, — подвёл итог осмотру Ласло и переключился на синяки барда, прицокивая языком от восхищения.
— Давно не видел я таких роскошных синяков, и… Ой.
Стража насторожилась.
— Да вас тоже по голове ударили, сударь! — возмутился шаман. — Чем-то большим и тяжёлым, да по затылку… Духи к вам обоим очень благоволят, вы ведь от такого удара могли ослепнуть! Лишиться памяти! Да в конце концов, просто умереть! По канату прошли над пропастью, что тут скажешь…
Только после этого — и получив заверение, что синяки барда примерно того же возраста, что и удар по затылку — стража наконец отбыла уведомлять барона, что все подозрения с его сегодняшних гостей можно снимать.
Халлар перевёл дыхание. Не поверни он голову ровно настолько, чтобы его вырубили, а не убили, всё могло быть куда хуже. Действительно, прошёл по острию ножа — ничего не скажешь. Зато барон Андрис в друзьях — это была как раз та цель, которой он на самом деле добивался. Как и шаман. Который "давно не видел таких роскошных синяков". Хорошо, хоть не вспомнил, где и при каких условиях он их видел.
— Господин Ласло, — начал Хал. — Барон Балас послал меня сюда, чтобы я научил вас тем заклинаниям, которых вы не знаете. Но так уж получилось, что Дара у меня нет.
— Так-так-так, — заинтересовался шаман. — Вы полны сюрпризов. Дара нет, но заклинания вам известны… Впрочем, учитывая ваш род занятий… Всегда подозревал, что музыка тоже своего рода Дар, ведь петь заклинания куда лучше, чем просто их произносить… Что ж. Ступайте ужинать, и возвращайтесь, когда поедите. На пустой желудок даже соловей свистеть отказывается. Господин Саркан, вы ведь проводите моего гостя на кухню?
— С превеликим удовольствием, — пообещал Ицкоатль.
Глава 9
Обедать с бароном друзьям было не по чину. С простыми солдатами — опять же не по чину, но уже солдатам. Так что их кормили отдельно, на кухне, куда простые смертные не допускались, а барон с семьёй не спускался. Побратимов это полностью устраивало, смешливых кухарок — тоже.
— О, господин сегодня не один? — приветствовала их рыжеволосая Аранка. — Кто это с вами?
— Глупая, это же бард, — встрял кто-то из поварят и тут же получил подзатыльник. — Ай! Чего дерёшься?! Вот не буду тебе рассказывать, как господин бард в одиночку всех разбойников побил!
— Это кто тебе такое рассказал? — округлил глаза Халлар. — Нет, возницы тоже дрались. Вот только стражников я не заметил.
— Да весь город говорит! — зачастил поварёнок. — По телегам прыгал, стрелы в воздухе хватал, а стражники просто сбежали и бросили обоз, но зато привели подмогу, вот!
— То, о чем ты рассказываешь, не могут даже Ночные Тени, — доверительно поведал бард. — Да и я стрел не хватал. Не повезло мне. Поскользнулся, завалился, а в руке ремень был. Вот им стрелу и сбил во время падения.
Про то, что вторая стрела была сбита целенаправленным броском кувшина, он решил не вспоминать. Вряд ли это видел кто-то из возниц, а бандиты, кто это мог видеть, большей частью полегли, нападая на Ицкоатля.
— Герой, да ещё и скромный, — похвалила Аранка, которая разливала по глубоким тарелкам густую мясную похлёбку, пока поварёнок перечислял барду его же подвиги. — А к нам надолго?
Перед друзьями на столе, кроме похлёбки, оказались несколько ломтей свежего, ещё тёплого ноздреватого хлеба, пустые кружки и большой кувшин с элем, только из погреба.
По всему выходило, что сегодня бард в таверну не вернётся. Завтра — возможно, но только после уроков. И то ненадолго. Это не помешает его планам, особенно если выйти ночью. Да применив несколько трюков из арсенала Теней. Зато отведёт от него любые подозрения. Что вы, господин дознаватель. Спал как мышка. Шаман подтвердит. Да и стража ничего подозрительного не видела.
Под эти размышления бард отдавал должное ужину: в таверне особо поесть не удалось.
— На несколько дней, может, на неделю, — ответил за него Ицкоатль. — А может, его милости понравится игра Халлара, и он захочет оставить его при себе? Время покажет.
Хлеб ему понравился. Он был совсем не похож на сытные лепёшки из амаранта, которые пекли в Теночтитлане, но Ицкоатль счёл его вкус превосходным. Это примирило его с отсутствием октли. Эль он только попробовал и отставил кружку в сторону — терпкий горьковатый привкус не шёл ни в какое сравнение с напитками родины. Уж лучше вода, тем более что он привык пить что-то крепче неё только во время торжеств.
Пришло время подавать ужин господам, и друзей оставил в покое даже неугомонный поварёнок — его послали нести один из подносов наверх. К тому времени, как мальчишка вернулся, горя желанием выпытать ещё что-нибудь у героя всех городских сплетен, бард и его побратим уже покинули кухню. Ицкоатль проводил Халлара к шаману и отправился к себе в комнату — спать.