Теперь смех послышался и со стороны людей Саркана. Зрители пока ничего не поняли — им вид закрывала его собственная спина.
Бард поднял стрелу и повторил манёвр, теперь показывая то, что он делает, зрителям, и словно не понимая, что за смешки слышатся вокруг.
Стрела опять выскользнула из пальцев, едва он начал натягивать лук. Теперь смеялись и зрители.
— Ты натягивай лук пальцами, а не стрелой, — не выдержал поварёнок.
— Пальцами? Вот так? — он схватил тетиву кулаком. — А стрелу куда?
— Не кулаком, а пальцами, — повторил поварёнок. — Стрелу пяткой на тетиву. Под стрелу два пальца — средний и безымянный. Указательный над стрелой. И стреляй.
Халлар мысленно улыбнулся тону поучающего его поварёнка. Точь-в-точь Наставник в те далёкие времена, когда он осваивал луки.
Но надо было показать, как он усвоил урок. Лук вертикально. Поместить стрелу прорезью в пятке на тетиву. Два пальца под стрелой, указательный над ней, и сама стрела лежит справа от лука. На большом пальце. Начал натягивать, и стрела, не удерживаемая ничем, под воздействием чуть скручивающейся при натяжении тетивы слетела с большого пальца и упала на землю.
Толпа взвыла от восторга.
— Стрелу надо на указательном пальце держать, не на большом! — воскликнул невольный учитель. Похоже, рушился весь ореол героического барда, что в одиночку спас возниц от разбойников. — Или горизонтально его поверни.
Халлар снова наклонился и подобрал стрелу. Лук, как учили, набок. Стрелу пропилом в тетиву, и саму сверху, на рукоять лука. Пальцы снизу на тетиву. Стрела между указательным и средним. Всё хорошо и ничего не падает, но лук в таком положении можно натянуть только до груди. Ни о какой дальности и точности стрельбы речи вообще не идёт, но зато стрела не упала. В мешок, правда, тоже не попала. Не долетела.
Поварёнок тяжело вздохнул.
— Хватит, следующий! — послышался сдавленный от смеха голос барона.
— А я говорил, что из лука стрелять не умею, и мне проще ножами жонглировать, — вслух повторил бард, возвращаясь на место.
Следующими стали бывшие разбойники, которых привёл в замок Ицкоатль. Эти стреляли безукоризненно — если не считать той самой, пятой короткой стрелы. С ней справился только один. Все пять стрел легли кучно, одна к одной.
— Ну, господин дознаватель, — сказал, поднимаясь со своего места, барон, — кажется, мы нашли нашего стрелка. Взять его и в камеру до прибытия королевских дознавателей.
Несчастного тут же скрутили и поволокли прочь под жалобные вопли:
— Это был не я, жизнью клянусь! Да вы на стрелу посмотрите — она же один в один как у Ночных Теней! Это они, они убили!
Это верно. Может, следовало устранить цель ножом? Кстати, а почему…
— Ваша милость, он же не один попал короткой стрелой? — поклонился бард.
Барон нахмурился, но всё же снизошёл до ответа.
— Мою стражу допросили первой. Никто не покидал своего поста, это установлено совершенно точно. Я лишь хотел посмотреть, справятся ли мои люди с задачей.
Выслушав ответ, бард поклонился снова. Ох, как же будет недоволен Ицкоатль. С другой стороны, его люди, ему и выручать. Сам бард тут случайный человек в непонятной роли помощника целителя. Но повиниться перед братом всё-таки стоит.
За подбором нужной тональности заклинания уже совсем стемнело, когда во дворе замка послышался нарастающий шум. Шаман прервал музыкальные изыскания и выглянул за дверь, где обнаружил подслушивающего поварёнка.
— А ну, сбегай, узнай, что там такое, — велел он вместо обещанного проклятия.
Испугавшийся было мальчишка приободрился, убежал и вскоре вернулся с новостями.
— Отряд господина Саркана прибыл! — выпалил он. — С победой! Только что-то солдаты какие-то пришибленные и неразговорчивые.
— Ладно, — кивнул целитель. — А теперь…
— Господин Ласло, а мне кажется, то, что вы поёте, на пастушью песню походит! — выпалил поварёнок. — Я что-то похожее слышал, когда в деревне жил! Помогал старому пастуху, вот он напевал, говорил, коровы лучше рожают!
— Пастушья песня? — переспросил бард и взял несколько аккордов. — Эта?
Песен он знал великое множество. Мелодия действительно была похожа на то, что они пробовали каждый вечер. Похожа. Но и только.
Поварёнок закивал и удрал, пока не наградили подзатыльником или проклятием.
Пастушья песня. Много повторов. Петь можно с любого куплета и не ошибёшься.
Бард звучно хлопнул себя по лбу. Как же он забыл ещё один принцип построения заклинаний?
— Мастер, — начал он. — Под новую музыку и настраиваясь на свой Дар. Почувствуйте себя пастухом. Вас разморило солнцем, скучно, и надо дождаться вечера, когда можно будет отогнать стадо домой.
И бард взял первые аккорды.
— Что, маленький проказник навёл на нужную мысль? — поинтересовался шаман, но ответа не стал дожидаться. Откинулся на спинку стула, прикрыл глаза, представляя себе залитый солнцем луг, ласковый ветерок, погудку толстых мохнатых шмелей в клевере и добрые, печальные глаза коров с длинными загнутыми ресницами — на зависть любой красавице.
Отклик они почувствовали одновременно, не успел бард пропеть и пары слов. Если бы тут была цель для заклинания, целитель мог бы ощутить и то, как его Дар медленно, но верно справляется с болезнью.
— Мастер, оно работает! — всё ещё не веря себе прошептал бард, приглушив струны рукой.
Шаман звучно хлопнул себя по бёдрам.
— Вот паршивец! — расхохотался он. — Мы тут чуть все голоса себе не сорвали, а он — пастушья песня! Но ты молодец, тут же подобрал…
Он перестал смеяться.
— Но это же значит… Мы можем помочь его милости?
В этот момент за дверью послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и заглянул стражник.
— Господин Ласло, там отряд вернулся, раненые есть. Вы бы посмотрели…
Бард тут же встал, закинул гитару за спину. Хоть Дара у него и нет, но помочь он всё-таки сможет. Да и целитель при его помощи истратит куда меньше сил, чем при обычном исцелении.
— Мастер, я с вами. Работаем так же, вы сосредотачиваетесь на Даре, я играю. Сил на лечение уйдёт намного меньше.
Согласно прокряхтев что-то себе под нос, Ласло выпустил барда из комнаты и запер дверь за собой.
Глава 13
В отряде оказалось всего несколько легкораненых солдат. Их исцеление много времени не заняло, но вот настроение вызывало вопросы. Когда возвращаются с победой, не выглядят подавленными и мрачными.
— Что случилось-то? — спросил шаман, покончив с лечением. — Как в воду опущенные все.
— Да господин Саркан, — отозвался один из бойцов. — Из-за него всё…
— Что, помер по дороге? — не понял Ласло.
Солдат помотал головой.
— На нём ни царапинки. Я про другое.
— Да он лютее лютого зверя, оказывается, — вмешался другой боец.
И тут всех как прорвало.
Перебивая друг друга, солдаты рассказывали, как господин Саркан велел перебить всех до единого людей барона Бертока, а его сына и вовсе лично казнил.
— И ладно бы просто голову отрубил! — выпалил кто-то. — Заживо кожу содрал с него, а потом сердце вырвал и в огонь кинул!
И это действия Ицкоатля. Не Саркана. Кто его знает, что у них там принято? И зачем?
"Стоп. Что-то он говорил про своих могущественных духов. Но ведь и у нас есть духи. И иногда они требуют жертву. Сжечь еду. Задавить курицу или забить овцу. Это всегда было просто, понятно и привычно. Но снять кожу, вырвать сердце и бросить в костёр. Какой-то ритуал жертвоприношения для его… Как он их назвал? Теоме? Боги?"
— А больше никаких странностей за ним не заметили? — спросил бард, очнувшись от размышлений.
— Да дрался он поначалу как-то странно, — припомнил кто-то ещё. — Мечом бил как дубиной, плашмя. А потом ничего, приноровился… Я всё думал — погнёт меч или сломает.
— А что с сёлами на границе? — полюбопытствовал бард.
— Абошар начисто сожгли, — ответили ему. — Соседнее, Велсту, пытались поджечь, но там уже и мы подоспели, не дали по ветру пустить…
— Вот вам и ответ про его жестокость, — немного подумав, сказал Халлар. — Он же поклялся защищать людей барона. А тут такое. Кто-то сгорел, кого-то убили. Наверняка и девок много снасиловали. Вот и не выдержал.
— Никто никогда в наших местах никого так не наказывал, — убеждённо проговорил солдат. — Совсем озверел он в этой своей разбойничьей шайке, вот что я скажу.
— Как будто кто-то прежде отваживался на что-то большее, чем простой грабёж порубежных сёл, — ответил Халлар. — Может, и озверел. Но осуждать не буду.
— Теперь Берток как пить дать нам войну объявит, — послышался чей-то вздох.
— Отобьёмся, — донеслось в ответ.
— Ну, тут наши услуги больше не нужны, — шаман поднялся на ноги, посмотрел на своего постояльца. — Ты как, ко мне ночевать пойдёшь, или ещё куда?
Он не забыл слова поварёнка, переданные Халлару от кухарки Аранки. Чтобы та специально кого-то на завтрак зазывала? Такого Ласло не припоминал.
— Куда мне ещё идти-то? — ответил бард и тоже встал. — Таверна далеко, место для ночлега нашёл только у вас. Да и интересно посмотреть, что выйдет с тем заклинанием.
— Ну тогда пошли, время уже позднее, да и устал я, — с этими словами Ласло направился к выходу из казармы.
Утром Ицкоатля огорошил новостями поварёнок. Только он поздоровался с бардом и настроился как следует позавтракать после долгой дороги практически натощак, побаловать ноющее от нагрузок тело, как этот вёрткий мальчуган подлетел к нему со словами:
— Господин Саркан, а вашего Игнака вчера в тюрьму бросили!
Он тут же огрёб подзатыльник от старшей кухарки, но Ицкоатль уже потерял всякий аппетит.
— Что случилось? — требовательно спросил он.
Саркан помнил Игнака — это был охотник из тех, что белку в глаз бьют и три кольца на одну стрелу надевают в полёте. Но чтобы тот натворил что-то?
— Вы ешьте-ешьте, господин Саркан, — кухарка поставила перед ним чашку с похлёбкой. — Ничего вашему Игнаку не сделается, пока вы едите… Пока вы ездили на границу, ночью кто-то в Золотом круге важного человека убил, слугу королевского. Говорят, какой-то очень странной стрелой. Почитай как веретено выглядит, только длинное. Ну вот, его милость и устроил испытание — кто похожей стрелой в цель попадёт, тот, значит, и убийца. Наутро господин дознаватель весь замок перевернул, всех допросил, но других, на кого бы подозрение пало, не нашли… Так Игнак и стал виноватым.