Моё сердце забилось чаще. Неужели я стану полноценным одаренным, хоть даже с такими ограничениями? И, я смогу как Берг-Дичевский старший обрушивать на врагов потоки огня? Или может быть смогу просто раздвигать землю превращая её в пропасть?
— Одну секундочку герр Майер, — сказал я. — Есть одно небольшое ограничение — насколько вы помните, я сам не способен испускать лебен.
Я не видел своего собеседника, но почувствовал торжество на лице Майера.
— Это не есть проблема, герр Константин, — сказал немец. — Я долго думал над этим, и понял, как использовать это. Насколько вы помните, я используя магию, напитывая печати. Ёе суть идеи такова, что на вашу ладонь, будет нанесена специальным способом печать.
Неполная, незавершённая печать для испускания лебена. Когда печать будет завершена, то направив лебен в руку, вы сможете спокойно испускать его из своей ладони. Этот сырой поток, перехватит печать так называемого живого меча, после чего, тот преобразует его уже в довольно сильную магию.
— Это просто замечательные новости, герр Майер. — И как же можно будет активировать и деактивировать эту печать?
— Пока я работаю над этим, — сказал Майер. — Первоначально я думал, что вы сможете просто трансформировать часть кожи на своей руке, меняя вид печати на более совершенную. Но сейчас я размышляю над этим, и продумываю варианты. Нужно понять, насколько это будет рационально и насколько вообще возможно осуществить.
— Хорошо, герр, Майер. — Что вам нужно будет для того, чтобы осуществить вашу теорию?
— Исследования Константин, — сказал немец голосом жаждущего который приник к воде.
Мы ещё немного поговорили и попрощались. Я положил трубку. Ну что же, похоже пришло время стать сильнее, гораздо сильнее.
Глава 19. Выздоровление
После длительного пребывания в стенах больницы и такого же длительного лечения мне наконец-то разрешили её покинуть, но с условием лечения на дому.
Я должен был находиться дома в тишине и покое, время от времени посещать больницу, и для укрепления физической формы выполнять упражнения — легкую физическую нагрузку.
На таких довольно щадящих и приятных условиях я и покинул больницу. Я уже давно лежал, и просто устал от этого. Ненавижу больницы. Первым делом я отправился на свою квартиру вместе с Аней. Очень хотелось переодеться в какую-нибудь другую одежду, эта мне казалось, что это уже пропахла больницей и лекарствами.
Квартира нас встретила нас тишиной, и огромным слоем пыли.
Глядя на такой толстенный слой пыли, Аня густо покраснела.
— Прости Костя, я просто здесь вообще не появлялась, — сказала Аня.
— Да ничего страшного, — ответил я. — Ты и правда в самом деле постоянно находилась в больнице самого начала?
— Правда, — кивнула она.
Холодильник тоже оказался пуст. И хорошо, иначе за время столь длительного отсутствия продукты, которые могли бы там находиться превратились бы в оружие химического поражения. Я аккуратно прошёл дальше в своё жилище, после чего выбрал домашнюю одежду, и направился в ванну, Чтобы принять горячий душ.
Не то, чтобы в больнице у меня не было такой роскоши, как душ, просто хотелось смыть с себя всю больничную ауру, и вообще всю тень больницы. Отмывшись под горячим душем, я переоделся в домашнюю одежду.
Когда я вышел, Аня уже сосредоточенно пылесосила квартиру.
— Аня, остановись, потом успеется, — сказал я.
— Нет, я должна! — возразила Аня.
Уж если она что-то решила, то её будет не просто переубедить. Поняв, что спорить бесполезно, я заказал доставку продуктов на дом. Как хорошо, когда есть служба доставки продуктов для болезных людей, и откровенно говоря просто ленивых. К тому моменту, как Аня окончила уборку, как раз подоспели курьеры с продуктами. Я принял у них сумки, после чего прошел на кухню, а затем как раньше щелкнул кнопкой электрочайника, после чего стал раскладывать продукты по полкам, и наскоро приготовил целую сковороду обжаренного картофеля. Давно не ел это замечательное блюдо — в больнице все блюда всегда в основном диетические, с заботой о больном, но сейчас я не в больнице, поэтому можно устроить маленький праздник.
— Аня, пошли обедать, — сказал я.
Ан довольно нехотя оторвалась от инструментов труда, и прошла на кухню. По условиям врачей больничный мне продлевали ещё на две с лишним недели. Насколько его могут ещё продлить, должен был показать очередной визит к Арзет.
Мы пообедали в лёгком молчании. Время, когда меня подкосила болезнь, сильно изменила Анну, оставив на ней некоторый отпечаток.
— Чем планируешь заняться теперь? — спроси я девушку.
— Не знаю, — пожала плечами Аня. — Но на работу я точно не вернусь. Всё. хватит. Карьеризм к добру не приводит. Занятие у меня теперь есть, альтернатива работе тоже. А там будет видно.
Я тоже пожал плечами, не став никак её отговаривать — захочет, сама потом поменяет решение. Не захочет — не будет ничего менять. Переубедить её сейчас, всё равно что пытаться сдвинуть с места железобетонную сваю, которая к тому же вкопана в землю.
— Посидишь пока дома? — спросил я девушку. — Мне нужно будет на некоторое время отлучиться.
Вместо ответа Аня буквально подскочила на месте.
— Ни в коем случае! Я поеду с тобой!
Я только молча улыбнулся.
— Только давай сначала посетим магазин — та одежда, которая она тебе уже нуждается в очень тщательной глажке и отпаривании. А у тебя здесь похоже не осталось своей одежды.
Аня снова оглядела одежду, которая была на ней надета и мигом покраснела. Одежда и в самом деле от долгих бессонных ночей, рядом со мной была мятой, и не слишком свежей. А сменной одежды, в которую она могла бы переодеться, увы, здесь не было — когда Аня уходила, то забрала с собой всю свою одежду.
— Костя, давай сначала съездим до меня? — жалобно спросила Аня. — Я как раз переоденусь свежую одежду.
— Не хочешь посетить магазин? — спросил я.
Аня только опустила глаза, и покачала головой. Похоже всё ещё смущается того, что покинула меня тогда. Ничего, надеюсь это со временем пройдет. Время оно лечит и не такие травмы. Я не стал спорить с девушкой, и мы просто отправились с ней.
Мы заехали к Ане, в этот раз за рулём была она — я ведь всё-таки был условно больным. Сегодня девушка поставила рекорд, меняя одежду — уложилась буквально в сорок секунд. Похоже она вообще, не стала задумываться над тем, какая одежда ей подойдёт, и как она будет в ней выглядеть — просто одела первую попавшуюся, выглядящую относительно прилично. Совсем как раньше. Я никак не стал комментировать это, после чего мы поехали туда, куда следовало поехать уже очень давно — в мой квартал. Или говоря правильнее, — в наш квартал.
Хотя я и принимал достаточно обширное участие в делах своего квартала просто отдавая распоряжение по телефону, и время от времени подписывая документы, но было очень много дел, которые требовали моего личного посещения, и моего личного вмешательства.
Да и вообще, не мог же я просто так бросить свое детище? Я ведь столько сил вложил в то, чтобы стать аристократом, столько сил вложил в то, чтобы построить этот квартал, не говоря уже, о там, как начал буквально наспех возводить высотки. Я просто не могу, взять и оставить это всё так, и забыть обо всём этом.
Но и поглядеть конечно же хочется на то, как теперь там сейчас всё выглядит. Конечно я знал многое о том как изменилось всё со слов Майера, и других моих помощников, но одно дело знать с чьих-то слов, другое дело — увидеть лично. Тем более, что немец иногда просто не понимал, ничего в таких простых функциях как отправить снимок, или видеозапись. Старая закалка накладывает отпечаток, как и некоторая старомодность. В его время для того чтобы позвонить куда-то нужно было кричать в трубку: «барышня, Дайте Смольный! Дайте Смольный!»
— Аня, я а ты не знаешь, насколько сильно изменился наш квартал?
— Какой квартал? — сначала не поняла девушка.
— Ну квартал, на той земле которая арендовал, еще тогда начал строить высотки.
— Ну Кость, это ведь твой квартал, — начала Аня.
— Ага сейчас, как же! Я планировал строительство для нас двоих. Так что и он и твой тоже. Чтобы ты там не говорила. Если помнишь, то я вообще при нотариусе отписал всё тебе.
— Костя, пожалуйста, не напоминай об этом больше, милый — сказала Аня.
— Хорошо, прости Аня, — согласился я.
Не хватало ещё снова довести девушку до слёз. Ну или просто, вызвать у неё негативную реакцию, который будет её мучить.
— Ну так что Аня, знаешь насколько там всё изменилось?
— Нет, — ответила она. — Меня в прежде всего интересовал ты, поэтому я вообще не вникала ни в какие подобные дела. Там что-то делали твои люди, чем-то занимался Егор, а я просто не лезла в это. Не женское это дело.
— Ага, а как носить мундир, и служить в звании лейтенанта — так-то самое женское, — не удержался от шпильки я.
— Это уже в прошлом, и больше не повторится. — ответила Аня. — Я к этому больше не вернусь. Всё… Мой удел — быть….. простой девушкой.
После слова быть, она сделала небольшую паузу, как будто задумалась о чём-то или хотела сказать что-то другое, но в последний момент передумала, и сказала совершенно другую вещь. Догадываюсь, что она могла подумать, но ничего, мы к этому еще вернемся.
Когда мы подъехали к моему кварталу, то я уже издалека увидел разительные изменения: — дорога, которая уже считалась моей, от опознавательного знака, была вымощена брусчаткой — камнем, по бокам были устроены канавы, футерованные камнем для стока воды.
Качество такой мостовой, было даже ещё выше, чем асфальт, по которому я уже так привык ходить. Наверняка, эта мостовая, будет служить очень и очень долго, не один десяток лет. На этом изменения не заканчивались — вдоль дороги шли аккуратные шестигранные фонари выполненные под старину. Работа была красивая, очень аккуратная. Стена, которая была прямо за рвом, была выполнена полностью из камня, защитные заграждения перед ней были убраны, а сам проем обзавелся массивными, и очень искусно выполненными воротами