Причём это не было банальной дрессировкой из разряда многократного повторения только что произошедшей сцены с целью вбить мне на подкорку инстинктивное недоверие к чужим словам! Наоборот, по словам тётки Марфы, она учила меня отделять зёрна от плевел. То есть различать, когда в разговоре человек делится своими настоящими знаниями и пониманием того, о чём говорит, а когда транслирует свои или общественные заблуждения, а то и вовсе фанатичную уверенность в том, что знает истину в последней инстанции.
Признаться, хотя подобные уроки и были полезными, далеко не всегда в разговоре с одноглазой Бажовой мне удавалось нащупать ту грань, когда она говорила серьёзно, а когда начинала дурить голову. Только для того, чтобы затем прочесть очередную лекцию на тему того, что даже авторитетные источники вполне могут сами заблуждаться, а то и вовсе намеренно искажать жизненно важную информацию.
Правда, пожалуй, в первый раз нечто подобное происходило в столь необычной ситуации. Ведь вроде бы казалось, мы вновь вели простой, ни к чему не обязывающий разговор о каких-нибудь монстрах… А ведь на самом деле цель обсуждения вроде как ползала не так уж и далеко от нашего местонахождения и уже уничтожила недавно одну из машин, причём не каких-нибудь левых казанян, а наших дальних родственников.
И, если разобраться, ситуация для нас складывалась далеко не самым удачным образом. Время начала испытания неумолимо приближалось, а мы, по словам механика, с починкой вездеезда застряли здесь как минимум на три дня. И это при условии, что при столкновении с монстром-бакиром повреждение получил только механизм демонтированного колеса.
А ведь нам ещё затем ехать по тому же самому маршруту, на котором произошло нападение, которое вполне может и повториться. И уж в чём нет сейчас совсем никакой уверенности, так это в том, получится ли успешно объехать территорию, которую занимает чудовище, и возможно ли это вообще! Как поверхностный вывод — необходимо отправляться на разведку, самим посмотреть, что там да как. Опять же, по словам моей наставницы, зачастую любое общение даже с самым опасным монстром проще и безопаснее всего свести к превентивному и смертоносному удару в его же логове, но на твоих условиях, нежели пытаться убежать от него, обойти, обхитрить и тем более надеяться на «московский авось».
Что, собственно, и подтвердила мне с удобством устроившаяся на мягкой лавочке тётка Марфа, плавно перешедшая от выговора к своему описанию видения текущей ситуации для всех присутствующих в комнате Бажовых. А точнее, для молчавшего весь путь до храма Освальда и довольно молодой чаровницы Эйдис, личной ученицы нашего главного кланового эскулапа.
— …и вот тут появились мы! — закончила наставница тем, что местные жители, не шибко разбирающиеся в чародеях вообще и в тамгах в частности, приняли нас за ещё одну группу Бажановых.
Собственно, у них, как и у всех ипокатастим, символом было всё то же зелёное крылышко-огонёк. Только расположенное и изображённое немного по-другому. Что, как ни странно, было во многом идеальной маскировкой для нашего клана от себе подобных. То бишь от пристального внимания других чародеев.
Забавное дело, там, где необразованные простецы вообще не видели разницы, многомудрые учёные чародеи из других кланов веками обманывали сами себя видимыми и надуманными различиями в нашем, в общем-то, общем символе. В то время как схожесть всех бажовских «крылышек», а также то, что для наших глаз они, покрытые специальным лаком на общей живице, ярко светились, позволяло «зеленоглазым бестиям» ещё издалека распознавать дальних родственников и при необходимости избегать встречи. Что было полезно особенно в последнее время, когда интересы разных полисов начали ну очень часто пересекаться между собой.
— Пришлось объяснить, что мы дальние родственники и поддерживаем союзнические отношения, — продолжила женщина, подводя итог как своему разговору со жрецом, так и своим мыслям о том, как нам следует поступать дальше. — Иначе бы… не думаю, что нас попытались бы выгнать из авыла. Но вот к раненому точно не подпустили бы. А с ним нужно как минимум попытаться поговорить.
Естественно, что, несмотря на то, что сейчас мы находились в доме при храме Древа, но болтологией и откровениями, не поставив защищающих от чужих ушей чар, заниматься было бы глупо. Поэтому я и задал давно мучавший меня вопрос:
— А мы на с казанцами… в самом деле союзники?
— Сейчас скорее нет, чем да, — после непродолжительного молчания ответил вместо Марфы Освальд. — Как ни прискорбно об этом говорить, отношения между крупными ипокатастимами в последнее время становились всё хуже и хуже. Да к тому же приз, за которым всем мы отправились нынче в «Тайный посад», слишком уж личный и желанный для многих в нашем общем клане. Это же, по сути, возвышение родной ипокатастимы! Поэтому нужно всегда быть настороже и следует ожидать любой пакости… И я не говорю сейчас конкретно о казанцах. Поверь, многие в том же Хёльмгарёре пойдут на любую подлость, лишь бы хоть немного приблизить победу Хердвига, пусть даже сам он в помощи не нуждается, а то и вовсе уничтожит любого, кто своей «помощью» посмеет поставить под сомнение его победу.
— Согласна, — тихонько кивнула Эйдис, которая, кстати, своим поведением очень напоминала мне чуть более разговорчивую версию покойной Лены Сухановой. — С большей вероятностью даже для своих бывших друзей и родственников в оставленном Хёльм… Новгороде, мы все, пришедшие к вам, сейчас если и не враги, то точно противники. И есть немало людей, которые с удовольствием устранили бы нас как досадную помеху, даже не задумавшись о том, что мы разделяем одну кровь.
Забавно, но нынче многие выходцы из Хёльмгарёра в моём клане старались приучить себя называть родной город исключительно на московский манер Новгородом. Да и вообще, активно избавлялись от привычного им говора. Вроде «поребрика» вместо «бордюра», «панели» вместо «тротуара». Ну и совсем уж непонятных московскому уху слов типа «хуюс», что обозначало ни много ни мало — самый обычный дом. Или «ганген» вместо «прихожей», куда меня однажды, к моему удивлению, весело послала пятилетняя зеленоглазая малявка, вовсе не имея в виду ничего плохого, а прибежав предупредить, что ко мне пришла «красивая тётя». И очень расстроилась, когда я так и не понял, куда мне надо идти.
— Мда… и зачем тогда, спрашивается, раньше мне помогли, — с неприятным чувством в груди хмыкнул я. — Ведь быстро выяснили, кто я и откуда…
— А помогали тебе, князь, не политики, — чуть улыбнувшись, помотал головой мужчина-чародей. — Помогали обычные Бажовы. Да даже не столько как главе московской ипокатастимы, а как одинокому ребёнку родственной крови, который попал в очень непростую ситуацию. Делали, в общем, то, что должно и правильно, не размышляя о последствиях. Это уже потом всё изменилось, когда в дело вступили «политики», а тем более верховный совет объявил об испытании, а ты из-за своего происхождения стал п заложником их решений.
— Враги, противники или союзники, — наконец медленно произнесла тётка Марфа. — А я считаю, что ва… нам следует со всеми из большого клана вести себя предельно корректно. Особенно это тебя касается, Антон. Твоя ипокатастима сейчас пусть уже и не самая маленькая, но и не такая уж и значимая, убери кто-нибудь с доски твою фигуру. Так что любую нашу ошибку будут раздувать в десятикратном размере, а про содержание бумаг, которые я получила из «Тайного посада» с приказом обучать тебя, ты и так прекрасно знаешь. Как и то, что там про тебя написали. Мы, конечно, уже постарались восстановить справедливость, но учитывая, что в высшем совете сейчас нет нашего старейшины, я совсем не уверена, что рассылка наших опровержений хоть сколько-нибудь помогла.
Именно в этот момент в комнату вернулся жрец, чтобы пригласить нас к раненому Бажанову, который, по его словам, очнулся от забыться и желает немедленно нас видеть, наплевав даже на то, что мы из Москвы. Но если я надеялся, что пострадавший чародей находится здесь же при храме, то реальность напомнила мне, что чудес не бывает, когда мы, покинув здание и пройдя к самому частоколу, зашли следом за послушником в один из неказистых домиков, который я мог назвать разве что избой. А скорее сараем, потому как помещение было явно нежилым.
Там, в единственном полутёмном, пыльном помещении с почти полностью занавешенным простынями окном на кровати, покрытый одеялом с пятнами засохшей крови, лежал тяжело дышавший мужчина. Который при нашем появлении с кряхтением приподнял голову и на мгновение приоткрыл тут же вспыхнувшие зелёным светом глаза. Мы тоже мигнули, как то и было положено среди Бажовых при случайной встрече, а затем чаровница Эйдис сорвалась с места и бросилась к постели раненого, на ходу складывая руками многочисленные цепочки печатей.
К сожалению, то, что мы видели, было вполне нормальной картиной из разряда: «раненый чудовищем чародей добрался до незнакомого посада…» Местные жители, по их мнению, сделали всё, что смогли: мужчина лежал на хорошей, крепкой кровати, на перине с подушками и под хорошим тёплым одеялом… Вот только на этом помощь аборигенов и закончилась.
Это был чужак, причём нынче потенциально опасный для всего авыла, ибо вполне мог оказаться заразным или вообще медленно сам превращаться в какого-нибудь монстра. Именно поэтому он оказался заперт и, по сути, предоставлен сам себе в отдельно стоящей халупе, которую, случись что, не жалко было и сжечь. Пару раз в день его, скорее всего, навещал жрец или послушник, чтобы поменять бинты и, возможно, сделать какие-нибудь примочки, почистить, если надо, и накормить — но в остальном живица одарённого сама боролась как с ранами, так и с возможной заразой.
Вопреки распространённому мнению, далеко не все жрецы Древа были целителями и тем более знали чары, способные помочь человеку. К тому же у них были куда более важные обязательства перед поселением, нежели сохранение жизни пришлому. А местные жители старались держаться от опасного сарая как можно дальше и разве что неустанно следили за тем, не полезет ли из него кто-нибудь, вылупившийся из покалеченного человека. Ну и, естественно, не получив на то согласия через жреца, не пускали к нему других чужаков, которые могли поставить своими действиями их селение в очень невыгодное положение. А так вроде бы, если что, так сам умер, никто и не виноват.