Хоть мне заведомо и не нравились все эти люди, а потому я, собственно, и ёрничал над ними, тем не менее мера в виде произошедшей двести лет назад реорганизации действительно была вынужденной. Согласно объяснениям тётки Марфы, понятная и простая идея со временем и постоянным увеличением числа участников Совета вследствие отделения всё новых и новых ипокатастим действительно изжила себя.
Собрание превратилось в толпу демагогов, тянущих одеяло на себя, которым трудно было договориться не то что о судьбах большого клана, но о банальных проблемах Тайного посада, ведь изначально это поселение находилось именно под коллегиальным управлением этого органа. Надо ли говорить, что когда непонятный дядя, принаехавший из какой-нибудь Варшавы, которого ты и в глаза-то не видел, начинает пытаться решить проблемы твоего родного посада, не забывая себя любимого, и таких, как он, целая куча — жизнь в какой-то момент становится просто невыносимой!
Так что после реформации всю полноту власти как законодательной, так и исполнительной, получили вначале шесть старейшин, число которых ныне сократилось до пяти. Это представители крупнейших объединений: Хёльмгарёрского, Казанского, Ростовского и Сыктывкарского, а также их председатель, он же номинальный глава Тайного полиса. Причём данное место якобы первого среди равных он занял только по той причине, что удерживал ещё и голос главной семьи, то бишь наш, доставшийся ему после смерти последнего и единственного Московского старейшины. Который вроде как был моим двоюродным дедом со стороны бабушки.
Кстати, тот, что из посада, Зиновий Семёнович, нормальный такой пузатый старикан. Бывшая местная легенда среди чародеев, которого, как оказалось, очень уважает тётка Марфа. Он единственный из пятёрки лично отметился по нашему приезде. Правда, на импровизированный пир не остался, вообще посетовав на то, на то в нашем отношении у него просто связаны в данный момент руки. Но его можно в общем-то понять… учитывая, что даже в его родном доме он только один из пяти хозяев. Но, несмотря ни на что, в отсутствие вариантов как держатель голоса главной семьи он намерен был на испытаниях поддерживать именно меня.
Да, я не сказать, чтобы особо поверил и проникся. Всё же жизнь приучила смотреть не на слова, а на дела, таковых же пока вроде как не было. Однако одноглазая Бажова, не славившаяся своей доверчивостью, отнеслась к его словам серьёзно. Впрочем, в нашем случае, как поговаривали рыбаки в посаде Орловка, где мы останавливались по пути сюда: «На безрыбье в озере и рак — рыба!»
Кстати, я ещё дома, услышав про Старейшину от нас, сгенерировал было идею привести в Тайный посад Демьяна, чтобы он занял это место. Но меня быстренько обломали. В первую очередь по той причине, что мы — это теперь просто мы, одна из ипокатастим, а не главная семья, тем более что я единственный настоящий её представитель. Это раз. А во-вторых, сам старикан усмехнулся и на пальцах объяснил мне, что, даже если бы первое вдруг прокатило, он всё равно был бы там никто и звали бы его никак. Банально по той причине, что сам по себе голос в совете большого клана мало что значит. Тем более на пробном испытании он вообще может сработать против меня. А всё потому, что на месте назначенного Старейшины нужны связи и политический капитал, а он всю жизнь вместо того, чтобы его нарабатывать, по подземельям вместе со своей маленькой ипокатастимой мотался.
В общем, помимо пяти, имелся также малый совет, который на самом деле был большим, многоголосым и всего лишь совещательным органом. В него входили тридцать человек из более-менее значимых ипокатастим, вроде Киевской. И, по сути, это всё, что можно было о них сказать.
— Ты помнишь, что нужно делать? — очень серьёзно спросила меня тётка Марфа, в то время как мы углублялись в «богатую» и статусную часть посада, лежавшую в глубине грота.
— Да, — я кивнул, а затем задал свой вопрос, покосившись на фиолетовоглазку, которая не шагала за мной, а словно плыла по земле, настолько плавными были её движения. — А ты уверена, что казанянка действительно не сошла с дистанции?
— Антон, я абсолютно уверена, что настоящий подарок для Хозяйки горы Абызбика везла в своём вездеезде. Ты же помнишь, что девочку она рассматривала именно как дополнительный козырь? Туз в рукаве! — ответила мне женщина. — В конце концов, если всё, что я слышала об этой молодой ханше, правда, то было бы странно, если бы она не имела одного, а то и двух запасных вариантов на случай любых неожиданностей. К тому же, если бы вопрос с Самирой был так для неё важен… я молчу про то, что та ехала на отстающем паровике, неужели ты думаешь, что те клоуны, которые заявились к нам вчера, — это реально сильнейшие бойцы, которых она привезла с собой?
— Сомневаюсь … — тяжело вздохнул я. — И да, про «туз» я помню… А вы уверены в нашем «подарке»?
— На сто двадцать восемь процентов! — улыбнулась мне одноглазая, и я не мог не поинтересоваться.
— Почему «сто двадцать восемь»?
— Число интересное, — фыркнула женщина, и я снова вздохнул.
Да… «Подарок для Хозяйки гор». Как бы скептически я ни относился к этому явно фольклорному персонажу. Признаться честно, когда мне рассказали об этой церемонии, которая должна была начать испытания ещё там, в Москве, я отнёсся к ней довольно скептически и быстро забыл, посчитав чистой формальностью. Тем более что в качестве оного Демьян и старушки выудили из заначки Бажовых в катакомбах три каких-то уродливых фигурки, от которых так дико разило чужеродной живицей, что на них даже больно было смотреть. А потом тряслись над ними вплоть до самой отправки так, словно за ними сейчас все кланы Москвы готовы были начать бескомпромиссную охоту.
Не — я понял, что их реальная стоимость практически равна бесконечности для знающих людей и что они даже круче веточки, принесённой первопроходцами из плана стихии «Дерево». Но вот сама церемония представлялась мне фарсом из разряда: «Кто богаче, тот и в дамках»!
Мнение моё изменил всё тот же Зиновий Семёнович во время нашего короткого разговора. Старик просто посетовал на то, что мы не смогли привести с собой игнис, потому как тогда вся эта ерунда с испытаниями уже закончилась бы, и все могли бы приступить к своим непосредственным обязанностям. И вот тогда я на какое-то время серьёзно задумался. Но не над тем, что же такое на самом деле игнис, потому как уже знал, что это реально могущественный и важный для клана артефакт. А над тем, что церемония — это не просто пускание пыли в глаза, а нечто другое, если, по словам знающего человека, игнис, по сути, является своеобразным мандатом на правление.
Ну а сегодня утром после мыльно-рыльно-сексуальных дел тётка Марфа вдруг объявила мне, что подарком станут не те фигурки, которые мы приволокли с собой, а странное хрустальное яйцо, извлечённое из гигантского змеечеловека. Хоть и выглядело оно не как какой-то супербрильянт, а как обычный кусок искусственного хрусталя, к тому же чуть мутноватого. Да и живица в нём не просто отсутствовала… оно вообще ощущалось как пустое место, в отличие от настоящих скальных пород или тем более их имитаций, создаваемых чародеями стихии «Земля»!
В общем, такая смена планов почему-то заставляла меня нервничать. Хотя, казалось, было бы из-за чего, но одно только недавнее упоминание игниса уже как-то настраивало на нехороший лад, предвещая какие-то проблемы.
Именно с такими невесёлыми мыслями я и вошёл в Дом Собраний. Что я мог сказать по поводу «элитной» части Тайного посада, попасть в которую вчера нам с Ленкой никто бы не дал и куда заселили новгородцев и казанцев? Красиво, и все. Поколения и поколения самых талантливых Бажовых из века в век трудились над этим местом, однако рассматривать шедевры, вышедшие из-под их рук, у меня сейчас не было ровным счётом никакого желания. Я, слегка загрузившись, подспудно готовился к проблемам. И они, конечно же, не замедлили проявить себя.
Для начала меня просто попытались забыть. В огромном круглом зале-амфитеатре, где должна была состояться церемония, собралось множество народа. Это было, конечно, не всё население Тайного посада и даже не половина, но большинство ранговых чародеев, чаровников и кудесников, насколько я знал, присутствовали на трибунах, в то время как на своеобразной сцене возвышались пять каменных кресел, уже занимаемых старейшинами.
Помимо знакомого мне Зиновия Семёновича, довольно комфортно устроившегося посередине, там были еще четверо. Причем остальные старые пердуны выглядели словно карикатуры злобных интриганов, нарисованные с одного шаблона. И неважно, в общем-то, была ли у одного из этих сухопарых Бажовых козлиная бородка или длинная и ухоженная аж до колен. Складывалось впечатление, что главные ипокатастимы специально выбирали на роль представителей таких людей, которые в старости выглядели как сушёные воблы с заострившимся носом и пронзительным взглядом ничуть не побледневших от возраста глаз.
Перед помостом, был установлен чуть изогнутый дугой длинный стол, покрытый алой, как мне показалось, бархатной скатертью, ну а дальше, уже перед трибунами, стояли мы. И в данном случае я имел в виду четыре разрозненные и целенаправленно разделившиеся группы сопровождающих во главе с соискателем.
Из невидимых снизу ниш вдруг заиграла музыка. Что-то древнее, но похожее на марш, с трубами и барабанами, иногда прерываемое то ли одинокой флейтой, то ли вообще свирелью. Наконец из неприметной двери появился улыбчивый мужчина с большим свитком в руках, одетый в традиционный древний Бажовский тулуп глубокого тёмно-зелёного цвета с белоснежным овечьим мехом на отворотах, и завёл такую долгую и нудную речь, что казалось, он хотел взять, да и усыпить как наблюдателей на трибунах, так и нас, участников.
В двух же словах всё сводилось к тому, что мы самые-самые, а все остальные нам просто завидуют. Ну, или как-то так. Впрочем, если я правильно понял суть идеологии любых чародейских кланов, он всё говорил правильно, и только моё воспитание простеца, а также нервы и неприятное предчувствие не давали мне проникнуться озвученными лозунгами. В то время как остальные, даже мо