— Прощения просим, Мать-Хозяйка… — глубоко и немного неловко поклонился он, аккуратно прижимая к себе свою бессознательную ношу, вначале Самире, затем в сторону старейшин и наконец остальным собравшимся в амфитеатре Бажовым.
Вслед за ним глубокий поклон выполнила и вся оставшаяся Киевская делегация. Некогда усатый мужчина, на покрасневшем от ожогов лице и руках которого уже начали появляться крупные волдыри, словно не чувствуя боли, продолжил:
— Мыколой меня кличут, Ярославченко мы в Киеве зовёмся, как вы знаете. Вы правда на атамана зла не держите. Малой он ещё. Да и горе с ним случилось. Два года ему было, когда к нам в клановую фортецу прямо посреди Полиса ночницу враги из клана Звягинцевых подпустили. А она в главную хату как-то пробралась и, конечно же, на ребёнка напала…
Я нахмурился, вспоминая энциклопедию чудовищ, а также соответствующие учебники как школьные, так и академические первого года. Пусть я и не вызубрил их так, чтобы от зубов отскакивало, но всё же внимательно прочитал. Вполне достаточно, чтобы успешно сдать экзамены.
И про ночниц там действительно было, правда, водились эти чудища намного западнее Москвы. Но из-за постоянных проблем между нами и Киевом материалы о тварях, которые могут использовать вражеские чародеи в своих атаках, подавались школьниками и студентам довольно рано и в значительных объемах.
Эти монстры вроде как женского пола, хоть и очень опасные, но большую часть времени считались слабыми, к тому же бестелесными. Так что эти существа не будучи вовремя обнаруженными и уничтоженными, вполне спокойно могли проходить сквозь незащищённые стены, зато уничтожить их мог любой взрослый чародей банальным направленным выбросом живицы любого типа.
К тому же после небольшой подготовки их также можно было «поймать», а после этого «запереть», например, в обычной шкатулке, игрушке, бытовой вещи или даже предмете одежды. Что неоднократно проделывали в древние, дополисные времена Эпохи Героев некоторые кудесники, а также чародеи, хорошо разбирающиеся в их тонком искусстве.
Успешно подсунуть такую вещь во вражеский клан — значило нанести жестокий и почти неотвратимый удар по его будущему. А точнее, по детям, ведь ночница, повинуясь своей природе связанной с планом смерти, атакует именно их, терпеливо дожидаясь момента, когда они начинают засыпать в своих кроватках. Именно тогда они становятся беззащитными перед чудищем, которое набрасывается и, если его вовремя не остановить, выпивает жизненные силы через ядро энергетической системы, оставляя за собой только маленький иссушенный и хрупкий трупик.
Впрочем, это ещё не самое страшное. В энциклопедии утверждалось, что, сделав своё чёрное дело, на какое-то время ночница обретает реальное тело, становясь монстром под названием кар-га’, практически неуязвимым и смертельно опасным для окружающих. После чего это женоподобное существо впадает в экзальтированное безумие, круша всё вокруг и убивая всех, кто попадётся ему под руку. И это только после единоразового поглощения, а учитывая, что во многих кланах, особенно в те суровые годы одарённые дети содержались в общей «детской» спальне в самой защищённой части посада…
— Батька и мамка его в ту ночь головы в бою с почти преобразившейся ночницей сложили, — продолжал тем временем мужчина из киевской ипокатастимы, — но Тараску своего сберегли. Месяц он ни жив ни мёртв был. Чаровники наши уже и веру потеряли, а мальчик взял, да и однажды вечером очнулся. С тех пор у Тараса сила могучая прорезалась, почти как у отца его, да вот только к ней идеи всякие странные в голове поселились. Да и срывы такие вот случаться стали, если кто-то в разумности его усомнится…
С этими словами Мыкола Бажов неодобрительно покосился на всё ещё бледного Дениску, но не стал ничего говорить.
— И вы при всём при этом решили, что этот… ребёнок достоин нынешнего испытания? — громко фыркнув, поморщилась Абызбика, с презрением в голосе добавив: — Хорош получился бы великий лидер с нестабильной психикой и такими вот заскоками…
— Не тебе, девочка, судить, кто чего достоин, а кто чего не достоин, — сурово перебил казанянку сыктывкарский Старейшина, за что заслужил злой быстрый взгляд от ханши, которая, впрочем, воздержалась от дальнейших дискуссий.
— Решение-то было наших старейшин, — счёл необходимым ответить мужчина-киевлянин, между тем благодарно кивнув в сторону защитившего его подопечного старика. — Да и сам Тараска говорил, что хочет попробовать. Не ради власти, он всё время говорил, что людей хочет изменить, а для этого ему нужна другая, не чародейская сила…
— Интересно… — громко и на два голоса произнесла то ли Самира, то ли кто-то, нынче управляющий ею, при этом сама девушка, слегка прищурив свои явно закатившиеся, слегка светящиеся глаза, вроде как внимательно рассматривала бессознательное тело мальчика, а затем, явно решив что-то для себя, сказала: — Я не в обиде. Вы можете сейчас уйти, но уезжать я вам из посада категорически запрещаю. Этот мальчик заинтересовал меня. Так что я хочу позже с ним поговорить, а до этого момента требую, чтобы никто не расспрашивал его на эту тему. Идите!
— Как скажете, Матушка-Хозяйка, — вновь глубоко поклонился Самире Мыкола Бажов, после чего вся киевская группа спешно покинула зал собраний, унося своего так и не очнувшегося молодого лидера.
Вновь наступила тишина, которую, похоже, никто то ли не хотел нарушать, то ли просто не знал, что, собственно, делать дальше, потому как так и продолжавшая левитировать возле стола девушка совершенно не обращала на остальных внимания. Вместо этого она поглаживала мерцающее хрустальное яйцо и, беззвучно шевеля губами, словно разговаривала с ним.
И именно в этот момент уже мне всё это надоело. Поэтому я, наплевав на неразумность подобного поступка, подошёл прямиком к Самире, тут же обратившей на меня внимание, и, глядя прямиком в её в данный момент жутковатые, непривычно белые глаза, произнёс:
— Эйдис раньше назвала тебя медиумом, сейчас тебя назвали Мистиком Хозяйки, — произнёс я, не отводя взгляда и не обращая внимания на возмущённое шипение тётки Марфы. — Так ты всё ещё Самира или теперь уже некая Хозяйка горы? Или, может быть, действительно Хозяйка Медной горы, как предложил называть тебя этот Тарас?
По мере того, как я говорил, всё ощутимее нарастал шум возмущённой толпы. Судя по всему, по мнению всех остальных Бажовых, я не просто вёл себя сейчас неправильно и непочтительно, но и вообще достоин был немедленно, вот здесь, на этом самом месте, упасть на землю и скончаться в страшных мучениях. Ну, или как-то так. Впрочем, я не обращал на это внимания, упорно продолжая свой монолог.
— …Потому как у меня сложилось такое впечатление, что мальчик хоть и был не в себе, но явно знал о чём говорит. Так при чём здесь «сказки», которые он якобы «читал», и почему при этом он с таким скепсисом назвал нас Бажовыми? — краем глаза я заметил, как моя наставница, одноглазая Бажова, прикрыла лицо руками. — Не проще ли для всех будет, если вы хоть что-нибудь объясните для людей вроде меня. Тех, кто вообще не очень понимает, что здесь, собственно, происходит? Кто вы? Какое-то чудовище вроде этого вот… «Полоза». Я, кстати, тоже читал о нём «сказки»… А вот про вас только слышал от родственников краем уха.
«Вот и всё. Судя по тому, как мгновенно затихли все остальные, — как-то отстранённо подумал я, — сейчас меня будут убивать… Может быть, действительно стоило молчать и плыть по течению?»
Однако вместо кровавой и немедленной расправы надо мною любимым в зале вдруг зазвучал весёлый и задорный двоящийся смех. Не знаю, уж что так рассмешило Самиру, ну, или существо, завладевшее её телом, но это точно были не ответы, на которые я рассчитывал, и, похоже, вовсе не та реакция на моё выступление, которой ожидали остальные Бажовы. А ещё это было немножко обидно.
— Прости, прости! Я не хотела… — прогремел по залу всё ещё весёлый женский голос, а я понял, что мои последние мысли явно отразились на лице, всё же постоянно держать морду кирпичом я так и не научился. — Просто сейчас ты так напомнил мне своих далёких предков… Как минимум тех, с которыми я ещё могла общаться лично много веков назад. Такой же прямолинейный и не способный долго сдерживать своё любопытство… А ещё у вас всех, по-моему, на роду написано при первом знакомстве спрашивать прямо в лоб, что я за чудовище такое?
Я даже немножко смутился. Нет, я понимал, что был непочтителен и тому подобное. В конце концов, вообще невежливо даже обычного человека просто так взять, да и засыпать вопросами. Да и вообще, я хотел узнать только, что с Самирой случилось, а дальше меня уже «понесло», можно сказать, по наитию. Однако знать, что нечто подобное всплыло на поверхность в такой момент исключительно благодаря дурной наследственности…
— Что ж, — улыбнулась мне существо губами фиолетовоглазой девушки. — Думаю, что мне действительно стоит кое-что тебе объяснить. Кстати, да, за свою подопечную можешь не волноваться, с ней всё в порядке Итак! Ты должен знать, что…
Она замолчала, выдерживая долгую драматическую паузу во вновь наступившей тишине, буквально звенящей от мгновенно проснувшегося и подстёгиваемого ожиданием любопытства множества людей в зале. И когда она наконец-то заговорила, многие даже, кажется, забыли, как дышать, боясь пропустить малейшее слово хозяйки.
— …Это секрет! — с широкой улыбкой заявила она и, протянув руку, потрепала меня по волосам, в то время как по залу собраний прокатился разочарованный вздох. — А теперь, когда ты знаешь всё что нужно, Антон… ничего, если я буду тебя так называть? А то имя на фарси, которое придумала для тебя «эта» девочка переводится как «Беловолосый зелёноглазик». К сожалению, русский язык она хоть и начала как-то учить, но совсем недавно и для неё он оказался тяжеловат…
— «Фаръси»? «Руский»? — выдавил я из себя незнакомые слова, всё ещё находясь в лёгком шоке от столь всеобъемлющего ответа на заданные мною вопросы. — Что…
— Ну… — висевшая в воздухе девушка задумчиво постучала пальчиком по губам, а затем, словно что-то сообразив, объяснила: — Ну… Чтобы тебе было понятно, это почти то же самое, что её родной тегеранский и московский, на котором разговариваешь ты. Есть, конечно, разница, которая куда глубже, нежели… а в общем, неважно. Будем считать, что это тоже секрет!