– Прекрасный совет, – согласилась мама Джун.
– И я так же сказала! – вставила я.
– Твои родители придут на банкет, Ксимена? – спросила мама Джун. – Буду очень рада познакомиться с ними.
– Да, – вежливо ответила Ксимена, и на ее щеке снова заиграла ямочка.
– Все наши родители будут сидеть за одним столом, – уточнила я. – И миссис Атанаби с мужем.
– Отлично, – сказала мама Джун. – Не терпится со всеми пообщаться.
– Пока, Джун. До свидания, миссис Доусон, – попрощалась Ксимена.
– Пока! – помахала я.
Мы с Ксименой вместе спустились по лестнице и пошли к Мэйн-стрит. Там она должна была повернуть налево, а я – направо.
– Тебе лучше? – спросила я, когда мы остановились на углу.
– Спасибо, Шарлотта. Ты такой хороший друг.
– Спасибо. Ты тоже.
– Не-а. – Она покачала головой, теребя бахрому моего шарфа и задумчиво глядя на меня. – Я знаю, что иногда могла бы быть к тебе внимательнее, Шарлотта.
Она обняла меня:
– Прости.
Должна признать, мне было очень приятно это услышать.
– Все в порядке!
– До завтра.
– Пока.
Я прошла по Эймсфорт-авеню мимо ресторанов. Стало теплее, и рестораны потихоньку оживали. Я все думала о том, что мне сказала Ксимена. Да, иногда она могла бы быть ко мне внимательнее. А я, могла бы я быть внимательнее к другим людям?
Я остановилась у светофора на перекрестке. Тогда я и заметила мужчину в оранжевой куртке – он садился на автобус. С черной собакой. На собаке была повязана красная бандана.
– Горди Джонсон! – позвала я и побежала за ним, как только на светофоре загорелся зеленый свет.
Он обернулся, услышав свое имя, но тут за ним закрылась дверь автобуса.
Как миссис Атанаби пожелала нам удачи
Миссис Атанаби привела нас в одну из комнаток над Карнеги-холлом – готовиться к выступлению. Коридор там был увешан фотографиями и программками великих танцоров, которые когда-либо тут выступали. Когда мы шли по коридору переодеваться, миссис Атанаби показала на одну из фотографий. На ней были изображены сестры Дункан, дочери Айседоры Дункан, в длинных белых туниках, театрально позирующие. На фотографии стояла дата: 3 ноября 1923 года.
– Смотрите, они совсем как вы! – весело прощебетала она, достала телефон и наставила на нас камеру. – Дайте-ка я вас тут сфотографирую.
Мы сразу же встали рядом с фотографией – в тех же позах, что и танцовщицы: я слева, подняв руки вверх и повернувшись направо, Джун справа, тоже с поднятыми руками, повернувшись налево, а Ксимена посередине, руки в стороны и глядя в камеру.
Миссис Атанаби сделала несколько снимков, пока не получился удачный, и вчетвером мы как угорелые помчались в гримерку переодеваться, и миссис Атанаби волновалась не меньше нашего.
Выступали не только мы. Джазовый ансамбль и камерный хор старшей школы уже были на месте. Звуки тромбонов и саксофонов эхом разлетались по коридорам, а хор распевался в большой комнате рядом с нашей гримеркой.
Миссис Атанаби причесала нас и накрасила. Наши волосы превратились в огромные пушистые облака из кудрявых локонов, торчащих во все стороны и щедро политых лаком для волос, – просто потрясающе! И хотя у всех нас такие разные волосы, благодаря усилиям миссис Атанаби мы здорово смотрелись вместе!
Наш номер был последним в программе. Мы прождали целую вечность! Всю дорогу мы держались за руки и безостановочно разговаривали, чтобы не удариться в панику.
Когда наконец-то настал наш черед, миссис Атанаби привела нас за кулисы главного зала – имени Айзека Стерна. Пока камерный хор старшей школы допевал последнюю песню, мы подглядывали в зал сквозь занавес. Столько народу! В темноте мы не могли никого разглядеть, но это был самый большой зал, который я когда-либо видела: с балконами, позолоченными сводами и бархатными стенами!
Миссис Атанаби велела нам занять свои позиции: Ксимена в середине, я слева, Джун справа. Потом она повернулась к нам и прошептала:
– Девочки, вы здорово поработали… – Ее голос задрожал. – Не знаю, как вас благодарить – вы потратили столько времени, чтобы оживить мой танец. Ваша энергия, ваш энтузиазм…
Ее голос сорвался, и она взволнованно смахнула слезу со щеки. Если бы мы не прочитали про нее ту статью, мы бы не поняли, почему все это для нее так важно. Но мы знали. Правда, мы так и не рассказали ей, что нашли статью. Что знали о ее подруге детства. Мы решили, что если бы она хотела, то сама нам рассказала бы. Но из-за того, что мы знали маленькую часть ее истории, танец и подготовка к нему стали для нас чем-то особенным. Забавно, как все эти истории переплетаются. История каждого человека связана с историей кого-то еще.
– Я так горжусь вами, девочки! – прошептала миссис Атанаби и поцеловала каждую из нас в лоб.
Хор допел, и зал взорвался аплодисментами. Хористы хлынули со сцены, а миссис Атанаби вышла вперед, чтобы мистер Попкинс представил ее. Мы заняли свои места и слышали, как миссис Атанаби объявляет наш номер и называет наши имена.
– Ну всё, девочки! – прошептала Ксимена. Занавес поднялся.
Мы ждали, когда заиграет музыка. Пять-шесть.
Пять-шесть-семь-восемь! Это бугалу, детка!
Как мы танцевали
Хотела бы я описать каждую секунду тех одиннадцати минут на сцене, каждое движение, каждый прыжок. Каждый шаг шимми и твиста. Но это невозможно. Могу лишь сказать, что все прошло ПРОСТО ИДЕАЛЬНО! Никто ни разу не пропустил своей очереди и не запнулся. Мы словно парили в танце над всем остальным миром целых одиннадцать минут. Это был самый волнующий, захватывающий, утомительный, эмоциональный, классный, потрясный опыт в моей жизни! Когда мы ускорили темп перед финалом, замерев на секунду на словах «скажу я никто, никто…», а потом исполнили фирменное бугалу миссис Атанаби – вариацию, которую она сама придумала, – я чувствовала энергию всего зала, который хлопал в такт песне.
Никто, никто,
Никто, никто,
Никто, никто…
А потом все кончилось. Мы сделали это и стояли, улыбаясь во весь рот. Оглушительные аплодисменты.
Мы поклонились все втроем, потом по очереди. Публика восторженно кричала и свистела.
Наши родители стояли с цветами для нас наготове. Моя мама протянула мне еще один букет, который мы вручили миссис Атанаби, когда она поднялась на сцену для поклона. На долю секунды мне захотелось, чтобы все пятиклассники, которые смеялись над миссис Атанаби за ее спиной, увидели ее сейчас, в эту минуту, моими глазами. В своем красивом платье, с идеальным пучком на голове она была похожа на королеву.
Как мы провели вечер
Потом мы переоделись и присоединились к родителям на банкете внизу. Пока мы пробирались между столиками, за которыми сидели учителя, другие родители и какие-то взрослые, которых мы не знали, все поздравляли нас и хвалили наш танец. Я подумала: «Вот что значит быть знаменитой». Мне это нравилось!
Когда мы добрались до своего столика, наши родители уже сидели там вместе с миссис Атанаби и ее мужем. Они тоже нам поаплодировали, мы сели за стол и оставшийся вечер без умолку обсуждали каждую секунду танца – когда кто боялся ошибиться, а в какой момент слишком закружилась голова после очередного поворота.
Перед тем как принесли еду, Генеральный директор школ Бичера произнес короткую речь и поблагодарил всех, кто пришел на благотворительный концерт, а потом попросил миссис Атанаби, учителя по хору и оркестр встать, и мы снова им зааплодировали. Ксимена, Джун и я кричали громче всех. Потом директор заговорил о чем-то еще, каких-то финансовых целях и фандрайзинге – скукотища, я все ждала, когда же он закончит. Когда мы доели салат, мистер Попкинс произнес речь о том, как важно поддерживать искусство в школе Бичера, чтобы школа и дальше могла растить «таланты» – как те, кто выступал на сцене в тот вечер. И он попросил встать всех учеников, которые выступали, чтобы поприветствовать их аплодисментами. Ребята из ансамбля и хора вставали с разной степенью охоты и застенчивости. А мы совсем не стеснялись. Что я могу сказать?
Аплодисменты!
Когда принесли кофе, с речами было покончено. Все встали из-за столиков, ходили по залу и разговаривали. Я видела, как к нашему столу подошла одна пара, но никак не могла вспомнить, кто это, пока Джун не вскочила с места, чтобы их обнять. Тогда я поняла. Родители Ави. Они поцеловали маму Джун и подошли к нам с Ксименой.
– Вы были великолепны, – сказала мама Ави.
– Спасибо большое, – улыбнулась я.
– Вы должны ими гордиться. – Папа Ави обернулся к миссис Атанаби, которая сидела рядом с Джун.
– А я и горжусь! – просияла миссис Атанаби. – Они прекрасно поработали.
– Еще раз поздравляем! – Мама Ави слегка сжала мое плечо и снова подошла к маме Джун.
– Передайте Ави привет! – прокричала я ей вслед.
– Обязательно.
– Погоди, это что, родители Ави? – спросила Ксимена. – Они похожи на кинозвезд.
– Ага, – прошептала я в ответ.
– О чем это вы тут шепчетесь? – Джун втиснулась между нами.
– Ксимена не знала, что это родители Ави, – объяснила я.
– А-а, – протянула Джун. – Они очень хорошие.
– Вот это ирония судьбы, – заметила Ксимена. – Такие красавцы.
– А ты не видела его старшую сестру? Она такая красотка, прямо модель. С ума сойти.
– Ого, – ответила Ксимена. – Я думала, ну, не знаю, что они все как Ави.
– Нет, – ласково сказала Джун. – Это как с твоим братом. Он просто таким родился.
Ксимена кивнула. Я поняла, что, несмотря на весь свой ум, она об этом просто никогда не задумывалась.
Как я наконец заснула
Домой мы вернулись уже совсем поздно. Я была очень уставшая: кое-как смыла макияж, натянула пижаму… Но потом я никак не могла уснуть, сама не знаю почему. События сегодняшнего вечера накатывали на меня, как мягкие волны. Словно я сижу в лодке и качаюсь на волнах туда-сюда. Моя кровать дрейфовала в океане.