ий, похожей одежды и секретов. После этой встречи ни у кого уже не было особых шансов познакомиться с Ксименой поближе. Да и она не старалась заводить друзей за пределами компании Саванны. Может, это просто было ей не нужно. Многие считали ее снобом.
Все, что я действительно знала о ней, так это то, что у нее самая потрясающая растяжка, которую я когда-либо видела, и самые высокие оценки в нашем классе. И она язва – делает множество «тонких замечаний» о людях за их спиной. Некоторые, как Майя, ее терпеть не могли. Но мне очень хотелось познакомиться с ней поближе. А может, и подружиться! Смеяться над ее саркастическими замечаниями. Я так хотела ей понравиться!
– Надеюсь, оно того стоит, – сказала Ксимена. – У нас столько работы в этом месяце! Проект для научной ярмарки…
– Я свой даже не начинала, – ответила Джун.
– И я тоже! – поддакнула я, хотя это была неправда. Мы с Римо закончили диораму клетки на первой неделе после зимних каникул.
– Ну и хорошо бы, чтоб мы действительно репетировали. – Ксимена посмотрела на свой телефон. – Не хочу выглядеть полной идиоткой на сцене Карнеги-холла только потому, что мы только и делали, что ждали чокнутую миссис Атанаби, которая все время опаздывает!
– Знаете, – я старалась говорить небрежно, – если нам нужно место для репетиций не в школе, вы могли бы приходить ко мне. У меня в подвале зеркальная стена и станок. Моя мама давала уроки балета у нас дома.
– Я помню твой подвал! – воскликнула Джун. – Ты там отмечала свой день рождения, и мы все были цветочными феями!
– Во втором классе, – ответила я, смутившись от упоминания цветочных фей перед Ксименой.
– Ты далеко живешь? – Ксимена просматривала свои сообщения на телефоне.
– Десять кварталов отсюда.
– Окей, пришли мне свой адрес, – сказала она.
– Конечно! – Я выхватила телефон, думая про себя: «Я пошлю Ксимене Ван свой адрес!» как полная идиотка. – Э-э-э, а какой у тебя номер?
Она не подняла глаз от своего телефона, просто показала мне ладонь. По краю ладони аккуратными синими цифрами был написан ее номер. Я забила его в контакты и отправила ей свой адрес.
– Знаете что, – предложила я, – если хотите, можете завтра прийти ко мне после школы. Начнем уже репетировать.
– Окей, – согласилась Ксимена, и у меня перехватило дыхание. Ксимена Ван завтра придет ко мне в гости!
– Ой, а я не могу, – сказала Джун с извиняющимся видом. – Я завтра встречаюсь с Ави.
– Тогда в пятницу? – спросила я.
– Не могу, – отрезала Ксимена.
– Ну, может, на следующей неделе?
– Успеем договориться, – равнодушно бросила она. А потом провела рукой по волосам и улыбнулась Джун: – Я забыла, что ты дружишь с Уродом. И каково это?
Не думаю, что она как-то особенно хотела сказать что-то гадкое. Большинство в школе автоматически так его называли.
Я посмотрела на Джун. «Только ничего не говори», – подумала я про себя.
Но я знала, что та не промолчит.
Как на Лавандовую фею невозможно разозлиться
Джун вздохнула.
– Пожалуйста, не называй его так, – попросила она почти смущенно.
Ксимена сделала вид, что не поняла:
– Почему? Его здесь нет. – Она собрала волосы в хвост. – Это просто прозвище.
– Это ужасное прозвище, – сказала Джун. – Мне от него не по себе.
Вот что нужно знать о Джун Доусон: она может сказать что-нибудь в этом роде, и никто не будет злиться. Если бы я сказала такое, на меня бы тут же набросились с обвинениями, что я хочу быть слишком хорошей. Но когда так говорит Лавандовая фея, поднимая свои маленькие милые брови-улыбки, никто и не подумает, что она зануда. Она просто сама доброта.
– Ладно, извини. – Ксимена смотрела на Джун широко раскрытыми глазами. – Я не хотела говорить гадости, Джун. Я больше не буду так его называть, обещаю.
Она вроде бы действительно раскаялась, но что-то в ее лице вызывало сомнения в ее искренности. Думаю, все дело в ямочке на левой щеке. Она ничего не могла поделать со своим ехидным выражением лица.
Джун с сомнением поглядела на нее:
– Все в порядке.
– Мне правда очень жаль. – Ксимена словно попыталась разгладить свою ямочку.
Джун улыбнулась:
– Вот и хорошо.
– Я уже говорила это и повторю снова. – Ксимена сжала руку Джун. – Ты и правда святая, Джун.
На секунду я почувствовала укол ревности от того, что Ксимене так нравится Джун.
– Я тоже считаю, что Ави нельзя называть уродом, – выпалила я, не подумав.
Тут я должна остановиться и сказать пару слов в свою защиту: ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ, ЗАЧЕМ Я ЭТО СКАЗАЛА! Слова просто выскочили из меня, вереница глупых слов, как рвота! Я сразу поняла, как отвратительно это прозвучало.
– Неужели ты никогда так его не называла? – Ксимена приподняла одну бровь. Она смотрела на меня, словно вызывая на игру в моргалки.
– Я, э-э-э… – Мои уши горели.
Прости, что я так сказала! Ксимена, не надо меня ненавидеть!
– Можно я тебя кое о чем спрошу? – быстро сказала Ксимена. – Ты бы стала с ним встречаться?
Это было так неожиданно, что я не знала, что сказать.
– Что? Нет!
– Именно. – Она как будто получила подтверждение своим словам.
– Но не из-за его внешности, – смутилась я. – У нас нет ничего общего!
– Ой, да ладно, – засмеялась Ксимена. – Вранье.
Я не понимала, к чему она клонит.
– А ты стала бы с ним встречаться? – спросила я.
– Конечно нет, – спокойно ответила она. – Но я не собираюсь лицемерить по этому поводу.
Я мельком взглянула на Джун, у которой на лице было написано: «А вот это уже жестоко».
– Я не хочу тебя обидеть, – рассудительно продолжала Ксимена. – Но когда ты говоришь: «Ой, я никогда не назвала бы его уродом», то я выгляжу не супер, ведь я только что так его назвала. Это немного раздражает: все знают, что мистер Попкинс попросил тебя ему помогать, и поэтому ты не называешь его уродом, как все остальные. А Джун подружилась с ним сама, никто не просил ее об этом, и поэтому она святая.
– Я не святая, – вставила Джун. – И не думаю, что Шарлотта стала бы его так называть, даже если бы мистер Попкинс не просил ее помогать Ави.
– Видишь? Ты продолжаешь быть святой, – сказала Ксимена.
– Не думаю, что стала бы называть его уродом, – тихо произнесла я.
Ксимена скрестила руки на груди, глядя на меня с многозначительной улыбкой.
– Знаешь, перед учителями ты ведешь себя с ним гораздо дружелюбнее. Это все заметили.
Не успела я ответить – не то чтобы я знала, что ответить, – как в актовый зал через двойные двери ворвалась миссис Атанаби.
– Простите, извините, я так опоздала! – Она запыхалась и была вся покрыта снегом, отчего стала похожа на маленького снеговика. Она спускалась с лестницы с четырьмя набитыми сумками в руках.
Ксимена и Джун взбежали по лестнице, чтобы помочь ей, а я развернулась и вышла в коридор. Я притворилась, что пью из фонтанчика, но что мне действительно было нужно, так это глоток свежего воздуха. Ледяного воздуха. Щеки у меня горели, как будто мне только что отвесили пощечину. Через окно в коридоре я видела, что снег повалил совсем сильно, и какая-то часть меня хотела выбежать на улицу и укатить по снегу домой.
Так вот что другие думали обо мне? Что я лицемерная фальшивка? Или это обычное ехидное настроение Ксимены?
Перед учителями ты ведешь себя с ним гораздо дружелюбнее. Это все заметили.
Так это правда? Все заметили? Были ли случаи, когда я особенно старалась быть милой с Ави, потому что знала, что мистер Попкинс об этом узнает и подумает, что я хорошо ему помогаю? Может быть. Я не знаю!
Но даже если и так, я хотя бы была с ним приветлива! А ведь немногие могут этим похвастать! Ксимена уж точно нет! Я помню, как ей выпало танцевать с Ави в паре на уроке, и у нее был такой вид, будто ее сейчас вырвет. Я никогда ничего такого не делала Ави!
Ладно, может, я и правда приветливее с Ави, когда учителя рядом. Это что, так ужасно? Все заметили. Что это вообще значит? Кто эти все? Саванна? Элли? Вот что они обо мне говорят? Об этом они вчера говорили за обедом? Они настолько явно меня обсуждали, что даже Майе, которая обычно ничего не понимает в отношениях, было меня жаль!
Прежде я была уверена, что Ксимена Ван не подозревает о моем существовании! А теперь выясняется, что все меня заметили. И я совсем этому не рада.
Как я в первый раз удивилась
Я вернулась в актовый зал, когда миссис Атанаби снимала с себя зимнюю одежду слой за слоем. Куртка, шарф и свитер валялись рядом с ней на мокром от снега полу.
– Боже мой, о боже мой, – повторяла она, обмахиваясь руками. – Снег так и сыплет!
Она плюхнулась на фортепианный стул перед сценой и перевела дыхание.
– Боже мой, я ненавижу опаздывать!
Я заметила, как Ксимена и Джун обменялись многозначительными взглядами.
– Когда я была маленькой девочкой, – тараторила миссис Атанаби в своей обычной манере, из-за которой многие ее любили, а многие считали чудачкой, – моя мама штрафовала меня и мою сестру на доллар каждый раз, когда мы опаздывали. Буквально каждый раз, когда я опаздывала, даже если это был просто ужин, мне приходилось платить маме доллар!
Она засмеялась и принялась переделывать пучок, держа в зубах шпильки и одновременно продолжая говорить:
– Когда тебе на неделю дают всего три доллара, хочешь не хочешь, учишься рассчитывать бюджет! Вот почему я ненавижу опоздания!
– И все же, – заметила Ксимена со своей хитрой улыбкой, – вы сегодня опоздали. Может, нам тоже штрафовать вас на доллар с сегодняшнего дня?
– Ха-ха-ха! – добродушно засмеялась миссис Атанаби, сбрасывая сапоги. – Да, Ксимена, я опоздала. И кстати, это неплохая идея! Может, мне и правда выдать каждой из вас по доллару?
Ксимена рассмеялась, думая, что та шутит.
– В самом деле, – потянулась за своим кошельком миссис Атанаби. – Думаю, я буду давать каждой из вас по доллару каждый раз, когда буду опаздывать на репетицию. С сегодняшнего дня! Это заставит меня приходить вовремя!