— Возможно, я бы с тобой согласился, если б Марк действительно хотел расправиться с Мартой Сергеевной. Но я прослушал ту самую злополучную пленочку его секретного разговора с владельцами «Глобуса», и там речь шла совсем о другой особе, — весомо сказал Александр Васильевич.
— О ком же? — спросил Ровенский.
—Тебе так нужно это знать? Меньше знаешь — крепче спишь. Слышал такую поговорку?
—Слышал,— не унимался Стас.— Ну скажи, кого Гриневич замочить собирался?!
-Это между прочим секретная информация.
— Я тебе клянусь: могила! А Марта у нас вообще Зоя Космодемьянская. Ее пытать станут, она никого не выдаст. А паразит Гриневич — наш партнер. Мы же должны знать, на что способен этот агент Израиля?
— Должны!
— Стас, перестань! — укоротила его Земская. — Ну что ты пристал, как ребенок?!
— Ничего я не пристал. В конечном счете мы имеем право это знать, поскольку речь шла о твоей жизни и он сам говорил любовнице, ну, этой актрисе, что хочет тебя убить!
— Ладно, я скажу, — сдался Стуков, — но только хочу предупредить, что если вы проговоритесь, то серьезные неприятности появятся не только у вас, но и у меня, поэтому... — Он выдержал паузу. — В том разговоре шла речь об убийстве его жены.
— Его жены?! — воскликнула Марта.
— Именно. — Александр Васильевич набил трубку голландским табаком и стал ее раскуривать. Ароматный дым заполнил комнату.
— Какой запах! — восхищенно проговорила Марта.
— Он так обольщает всех женщин, — усмехнулся Стас. — Излюбленный прием. Табак называется «Амфора» и кружит головы представительницам слабого пола, а дядюшка этим пользуется.
Стуков бросил насмешливый взгляд на племянника.
— Но зачем Гриневичу понадобилось убивать жену? Можно же развестись, — заинтересовалась Марта.
— Во-первых, он бабник и, видимо, своими похождениями довел свою супругу до того, что она готова пойти в УБЭП и донести на него. Судя по его словам, она кое-каким компроматом располагает. Вот он и бросился к хозяевам.
— И что те? — спросил Стас.
— Те же не дураки, дали ему по рогам, сказали, чтобы такие вещи он улаживал сам, без всяких киллеров. Чтобы бросил баб, занялся женой и чтобы этих разговоров они от него не слышали. Так что тут совсем другая женщина и, думаю, Гриневичу пока не до вас Впрочем, вполне мог и он такую каверзу закрутить. Марк мужик шустрый и любит гадости другим устраивать, но вскоре все разъяснится. Надо подождать. Узнать, кто из следователей будет вести дело, а там уже решать, искать к нему подходы. Рындин — он оперативник, и все будет зависеть от следака, как он начнет раскручивать дело, — попыхивая трубкой, говорил Стуков. — Хотя прокололись вы капитально!
—Ты думаешь, они знали, где мы прячем кассовую книгу? — спросил Стас.
— Откуда мне знать? Могли и догадываться, а могли нечаянно наткнуться...
-Она была хорошо спрятана, — проговорила Марта.
— Тут думайте сами, — Стуков посмотрел на часы,давая понять, что их время вышло. Уходя от Стукова, Марта задала лишь один вопрос: через сколько времени ее побеспокоят? Александр Васильевич пожал плечами.
— Одному следаку три дня хватит, другому полтора месяца. Все зависит от того, какая цель поставлена. Если для грубого шантажа, то и недели достаточно, а если будут рыть серьезно, то, прежде чем делать выводы, пригласят для начала разбираться опытного специалиста...
— Какого специалиста?
— Экономиста, главбуха — кого-нибудь, кто в вашей арифметике хорошо разбирается. На это тоже необходимо время. Потом все зависит от квалификации следователя. Один с первого же раза все поймет и концы нитей свяжет, а другой будет лоб чесать да позевывать! Ну да чего про то говорить, сами все знаете. А я со своей стороны так же похлопочу, попробую узнать, что там происходит. Рындин, к сожалению, никак на контакт не идет. Хоть и поговаривали, что не святой. Следовательно, прикуплен, потому и рожу воротит. Конечно, можно и больше дать...— вздохнул Александр Васильевич.
— А вы не жалейте, больше обещайте! — твердо сказала Марта Сергеевна.
— Попробуем посулить и больше, — важно проговорил тот.
У нее ничего не клеилось. Стала считать кассу — ничего не сходилось. Три раза подряд вылезали откуда-то семь тысяч сто пятнадцать рублей. Не сошлось и на четвертый раз. Позвонила Юля, объявила, что еще болеет, врачи даже подозревают у нее гепатит. Она разговаривала с Мартой писклявым голоском и твердила одно и то же: если нужно, она выйдет и все сделает.
— Лежи, без тебя управимся! — прикрикнула на нее Марта. — Когда вылечишься, тогда и вылечишься!
— Нет, я правда могу приехать и посчитать ту же кассу, я понимаю, вам сейчас не до нее...
— Почему не до нее? — встрепенулась Марта.
— Я звонила еще утром, хотела предупредить, что продлили бюллетень, но вас не было, и я разговаривала с Алексеем, он сообщил, что вчера у нас опять были из налоговой и производили какой-то обыск...
— Да, они заходили в гости.
— Но все, надеюсь, обошлось? — спросила Юля.
— Будем надеяться. Но ты не дергайся, спокойно болей. Выздоровеешь и тогда уже выходи!
Марта положила трубку, налила себе чаю, снова ceлa пересчитывать кассу.
Стас с состраданием смотрел на своего главбуха, на пепельницу, полную окурков, на тени, внезапно появившиеся под глазами у Марты, и сухой комок вставал в горле.
— Пойдем в кино сходим! — предложил он.
— С ума сошел! У меня дел невпроворот! Я кассу не могу сосчитать, а ты про какое-то кино!
— Посчитай, и пойдем.
— Займись делом, я тебя умоляю, а то ты меня только путаешь! — рассердилась она.
Марта жила в страхе и ожидании, вздрагивала от каждого телефонного звонка, боялась взять трубку. Ей казалось, звонят из налоговой полиции, чтобы пригласить на допрос. Душа уходила в пятки. Возвращаясь домой, с тревогой заглядывала в почтовый ящик, боясь найти там судебную повестку. Но из налоговой никто не звонил и повестки не присылали.
Не было никаких вестей и от Стукова. Он просил помочь своих старых друзей из ФСБ, и те искали знакомых приятелей среди налоговых полицейских, которые могли бы что-то разузнать о затевающемся новом деле.
В эти напряженные до крайности дни неожиданно позвонила Кустова.
— Я освободилась и теперь готова заняться вами! — после сердечного приветствия ласково проговорила она. — Я даже придумала одну необычную конфигурацию, которая сделает вас еще неотразимее! Мне так нравится ваше лицо, что не терпится побыстрее сделать из вас писаную красотку!
Елена Леонидовна говорила столь искренне и с таким увлечением, что Марта не смогла ей ответить отказом, как собиралась. Лишь безумец отважился бы в такие дни обновлять свое лицо и транжирить деньги, которые могли понадобиться на подкуп следователя или прямых заказчиков этой полицейской акции.
— Тогда, может быть, прямо со следующей недельки? — предложила Кустова.
— Да, это прекрасно! Рада была вас слышать.
— Взаимно! До встречи!
Марта вытащила деньги, лежавшие под матрасом и под кроватью в большом бумажном мешке, аккуратно пересчитала — сто девяносто шесть тысяч долларов. Затем позвонила сыну, он приехал к ней на грязной проржавевшей «ауди» и перевез баксы к себе, на тот случай, если к ней вдруг нагрянут с обыском. Так посоветовал Александр Васильевич. Особо ценных вещей в доме не было, кроме того, половина всего имущества принадлежала мужу. Марта не стала мелочиться и отправлять к сыну печь-СВЧ, пылесос, новенькую стиральную машину, компьютер и прочую бытовую технику.
«Черт с ней, пусть забирают, если так уж случится!» — решила Земская.
На самом деле она просто не верила, что до всего этого дойдет, а потому и не хотела искушать судьбу.
Марта не посвящала сына в тайны своего бизнеса, но, переправив к нему деньги, вкратце обрисовала сложившуюся на сегодняшний день ситуацию. Костя, хорошо знавший, как непредсказуемо действуют законы в этой стране, лишь сочувственно вздохнул:
— Может, удастся отмазаться?
Она пожала плечами.
— Если не получится, будешь отправлять посылки на зону, — мрачно пошутила она.
— Перестань! — оборвал он мать.
Косте Земскому исполнилось двадцать пять, он перепробовал массу профессий за эти годы и в последнее время занялся ремонтом иномарок. Лучшего механика в Москве трудно было сыскать, телефон обрывался, и за срочный выезд предлагали и триста, и четыреста баксов, но Костя знал себе цену и никогда не спешил сразу ответить согласием.
— За прошлый месяц, не особо напрягаясь, двадцать штук заработал, — сказал он. Марта даже не подозревала о такой бешеной популярности сына и его фантастических заработках.
— А чего на ржавой «ауди» гоняешь? — удивилась она.
— Во-первых, ржавчина накладная, американская, это такие наклеечки, которые почти не отличишь от настоящей, чтобы придурки не угнали. Движок же там стоит что надо, двести шестьдесят — двести восемьдесят без особых усилий выдает на трассе. Найди лучше.
Костя дару лет отбатрачил на двух крупных автосервисах, приобрел знакомства в мире автомобилистов, посыпались заказы. Сегодня механики, обслуживавшие такие крупные автоцентры, как «Вольво» и «Мерседес», сами уже рекомендовали своим клиентам услуги Кости, который был способен не только разобраться в причинах той или иной поломки, но и быстро устранить ее, самостоятельно выточить ту или иную деталь. Одним словом, он был отличным диагностом и автослесарем одновременно.
Костя давно сам зарабатывал себе на жизнь, успевая кое-что и откладывать. Однако такую прорву денег он в руках еще не держал.
— А я уж было возгордился и подумал, что смогу скоро предложить тебе уйти на пенсию и без хлопот содержать тебя, но вижу, что ты и сама времени не теряла. Пива хочешь?
— Нет, лучше чаю. А тебе советую поменьше болтать о деньгах, — строго заметила она.