Я же не вижу здесь большого противоречия. Бал — это непременно приятно и весело, и даже, возможно, положено по статусу явиться к царю; но, видимо, настоящая помощь простым людям была для Анны Павловны важнее.
У Философовой имелись соратницы и подруги, например Надежда Стасова и Мария Трубникова, и каждая из этих женщин пришла к благотворительности своим путем. И каждая непременно получала что-то свое, ощущение самореализации, того, что от тебя что-то зависит, того, что ты можешь помогать людям и видеть результат своих трудов.
Например, Философова писала о своей благотворительной работе в Псковской губернии так: «Здесь соединены все лучшие наши чувства и мысли, здесь строятся планы на будущее, здесь сосредоточиваются все силы, здесь семья отдыхает, здесь связь с народом, чувствуешь, что живешь не только для себя и для тех, кому ты нужен, как-то не совестно жить здесь».
Возможно, ее мучила совесть из-за высокого положения ее семьи. В одной из биографий Анны Павловны я нашла историю о том, как она, будучи маленькой девочкой, осознала разницу между своей жизнью и жизнью ровесницы-крестьянки в поместье ее отца. Несмотря на то что Павел Дмитриевич Дягилев отменил крепостное право в своих поместьях еще до закона 1861 года и платил крестьянам зарплату, разрыв между помещиком и крестьянином все равно оставался огромный. Маленькая Анна увидела это и, кажется, за всю свою долгую жизнь так и не согласилась с таким положением дел. Она хотела, чтобы даже самые бедные женщины получили шанс на достойное существование. Эгоистично? Ради успокоения собственной совести?
Можно думать и так, но факт остается фактом: кроме открытия школ и проведения учебных курсов для крестьянских детей, Анна со своими подругами открыла больницу (в своем же поместье), детские сады (которые стали в какой-то момент такого хорошего уровня, что туда просились и благополучные семьи) и Общество дешевых квартир, где женщины могли снимать жилье за пять рублей (само общество платило арендодателю восемь рублей) и найти работу (например, однажды женщины из Общества получили заказ от Военного министерства Российской империи и смогли заработать на жизнь). Многие женщины остались бы на улице без Общества, потому что бежали из дома, с детьми или одни, из-за пьянства или жестокости мужа. По сути, Общество было аналогом современных шелтеров для женщин. Позже его соучредительницы боролись за право женщин получать образование, и их действия в итоге привели к знаменитым Бестужевским курсам.
И даже если все это было предпринято из эгоизма Анны Павловны, какое до этого дело было тем, кому она помогла? Одна из крестьянок ее поместья писала ей (вообще, сам этот факт, по-моему, уже достаточно много говорит о характере и жизни Философовой): «Красным солнышком всегда и везде были вы, наша дорогая, наша милая Анна Павловна11».
Когда я изучала историю Анны Философовой и ее соратниц, я все время думала о Мелинде Гейтс. Казалось бы, совершенно разные истории, разные страны, даже разные эпохи: когда Философова, Стасова и Трубникова умерли, Мелинда Гейтс даже еще не родилась (даже ее бабушка не родилась). Но я вижу общее в подходе к благотворительности у этих женщин: они не хотели просто давать деньги нуждающимся, а желали поменять саму ситуацию, которая делает их нуждающимися.
Мелинда Гейтс не раз говорила в своих публичных выступлениях и писала в своей книге «Момент взлета»12: «Худшее, что может сделать человек, который хочет помочь развивающейся стране, — приезжать иногда в нее и разбрасываться деньгами. Это не исправляет ситуацию с отсутствующими школами, больницами, нехваткой строительных материалов, запретом на образование для девочек, ранними насильственными браками; вот такое действие как раз только тешит самолюбие человека. Мол, приехал, раздал денег, уехал. Можно рассказывать всем, какой я молодец».
Мелинда Гейтс сразу поняла: система благотворительности должна работать совсем не так. В 2000 году они с теперь уже бывшим мужем — Биллом Гейтсом основали Фонд Билла и Мелинды Гейтс, и их целью всегда было действительно поменять систему. Точнее, в 2000-м они объединили несколько фондов, а первый из них был основан еще в 1994 году.
Много внимания Мелинда уделяет важности поддержки одних женщин другими — свою книгу она назвала «Момент взлета», имея в виду, что, когда женщины помогают друг другу взлетать, мир действительно меняется в лучшую сторону. Мелинда, иногда со своими детьми, сама ездит по странам, где работает фонд, и всегда спрашивает женщин, чего им не хватает. Она описывает эти встречи в своей книге, и истории женщин со всего мира, из самых бедных стран и деревень, производят впечатление.
Одной из главных проблем во многих развивающихся странах становится отсутствие контрацепции. Женщины рожают детей одного за другим, их здоровье страдает, ни о какой карьере они не могут даже думать. Чаще всего они должны ухаживать за детьми, престарелыми родственниками, домом, причем иногда им приходится пройти несколько километров просто за чистой водой. А из-за того, что доступа к медицине у них нет, многие дети умирают в раннем возрасте. Поэтому, кроме программ доступной контрацепции, Фонд Билла и Мелинды Гейтс занимается и вакцинацией детей, помогая снижать детскую смертность во многих странах. В результате женщины становятся здоровее, их дети тоже, а еще у женщин появляется возможность планировать беременность, свое образование и карьеру.
Мелинда сразу поняла, что самый важный шаг к реальным переменам — это налаженная система «доставки», причем и в буквальном смысле (семян для агрокультурных деревень и сел, вакцин и средств контрацепции), и в переносном — например, кадров, новых способов лечить и лечиться, научных данных до самых отдаленных и иногда даже не имеющих интернета или сотовой связи деревень. А это действительно сложнее, чем просто завезти ящик вакцин или продуктов и уехать. Здесь требуется прямой контакт с жителями и настоящая, честная коммуникация.
Мелинда рассказывает в своей книге историю о том, как одна из сотрудниц их фонда, молодая акушерка по имени Ручи, поменяла устоявшиеся традиции в небольшом индийском селе. Ручи вообще сама, конечно, взялась за очень нетрадиционное дело в кастовой Индии: будучи представительницей одной из высших каст, она отучилась на акушерку и отправилась в отдаленные районы страны. Иногда, чтобы добраться до роженицы, она вынуждена была переходить реку вброд (один раз ее унесло течением, и она провела несколько часов в воде, цепляясь за валун, пока не подоспела помощь) или километры по извилистым диким тропам. А главное — ее никто там не ждал. В этом регионе был один из самых высоких уровней смертности младенцев, и Ручи быстро поняла почему: медицинской информации у жителей не было почти никакой, они верили в духов и ничего никогда не стерилизовали. Что в такой глуши делать молодой девушке из приличной семьи высшей касты? Спасать жизни.
Однажды Ручи позвали к женщине, которая во время родов потеряла сознание (Ручи сначала редко звали заранее, полагаясь на духов и опыт соседок будущей мамы), а ребенок, казалось, умер. Молодая акушерка измерила младенцу температуру и поняла, что он еще жив, но действительно слишком холодный для малыша. Она знала о принципе «кожа к коже», многие научные исследования доказали пользу раннего прикладывания младенца к коже матери. Ручи стала звать родственниц молодой мамы: возьмите малыша, приложите его к своей голой коже, это поможет его температуре подняться. Родственницы испугались: «А что, если его уже захватили духи смерти и они перепрыгнут на нас? Мы не хотим умирать, у нас тоже дети».
Ручи была в растерянности. По традиции представителям разных каст не пристало прикасаться к коже друг друга. Она знала, что, приложив ребенка к своей груди, опозорит свою семью и нарушит вековые традиции. Но женщина сделала это: распахнула свое сари, приложила малыша к своему телу, накрыв себя покрывалом для большего тепла. И ребенок стал розоветь на глазах. Семья молодой мамы увидела, как младенец в буквальном смысле оживает. Он активно задышал и заплакал, а когда его мама пришла в сознание, его приложили к груди. Кстати, это тоже было нарушением традиций: обычно в этой деревне младенцев поили водой, что и рекомендациям ВОЗ противоречит, и может помешать грудному вскармливанию, и просто опасно — чистая вода бывает не в каждом доме в этой деревне.
Ручи рассказывала эту историю Мелинде, стоя рядом с этим ребенком. Ему было уже шесть лет, он жив и здоров, а жители деревни стали доверять акушерке и вызывать ее заранее, вдобавок выполнять ее рекомендации, основанные на научных данных, а не на вере в духов.
Мелинда понимает, что благотворительность — это не про разбрасывание деньгами и отъезд домой, в свой особняк. Это про систематические перемены, изменения в поведении людей, новые традиции и общественные правила.
Я вижу, как такую же работу (но без поддержки Билла Гейтса и Уоррена Баффетта) проводит моя мама. За 15 лет она потратила не одну тысячу часов, рассказывая людям, что они могут сделать, если хотят изменить ситуацию с бездомными животными в своем городе. Нужно не просто звонить волонтеру, а менять свое поведение: стерилизовать своих животных и тех, кого они нашли и хотят пристроить, рассказывать всем знакомым о важности вакцинации, стерилизации, о том, что собаки из приютов и волонтерских организаций — не опасные асоциальные элементы, а тоже вполне себе лучшие друзья человека.
Союз волонтеров моей мамы «Собачка как собачка» проводит уроки добра в школах, рассказывая детям о том, как общаться с собаками и кошками, как ухаживать за ними, какая это ответственность. Волонтеры союза не раз ездили в хосписы и дома престарелых: для многих людей там встреча с собакой — источник радости, которой в их жизни не так много. Мама и ее соратницы без остановки рассказывают о том, что такое волонтерство в нашей стране и как каждый из нас может быть полезен в этом деле, даже если мы не Гейтсы. И я вижу, как поведение людей и их отношение к животным поменялось за 15 лет.