Прости, что сваливаю все в кучу в этом письме – и хорошее, и плохое. Искренне прошу прощения за то, что нагружаю тебя. Я бы не стала этого делать, если бы не была твердо уверена, что делаю это в твоих интересах. Несмотря на ситуацию с Кэролайн, я уверена, что у тебя получится замечательная и плодотворная поездка, особенно после того, как ты уладишь отношения с Максом и Нейтом. Впереди три роскошных дня, три дня, в которые сбудутся все твои желания. Это действительно так. Чего бы ты ни пожелала! Просто скажи об этом Габриэлю. Он все устроит.
И, пожалуйста, дорогая Рори, не беспокойся о своей карьере. Ты замечательный корреспондент и талантливый ведущий. У меня имеются связи, чтобы найти тебе другую работу – лучше прежней. Мы поговорим после поездки. На самом деле, я уже предприняла кое-какие шаги. Поэтому, пожалуйста, ни капельки не переживай о своих будущих средствах к существованию и о том, сколько труда ты вложила чтобы осуществить свои мечты. Они непременно сбудутся. Если ты этого еще не поняла, знай, я без колебаний поддержу тебя всегда и во всем.
У меня есть последняя просьба, которую, я надеюсь, ты выполнишь. Через три дня, когда «Восточный экспресс» прибудет в Позитано, я прошу тебя отправиться в Le Sirenuse, это лучший отель в городе. В ресторане при нем заказан столик на час дня. Пожалуйста, приведи остальных. Я не могу открыть, с кем вы там встретитесь, скажу только, что это сюрприз, ради которого стоит прийти.
Все может казаться непонятным. Вы можете усомниться в моих мотивах. Я обещаю, что в Le Sirenuse все станет ясно.
Я уверена, что все, о чем я прошу, очень важно. Ты, наверно, сердишься на меня. Вероятно, не просто сердишься. Но, пожалуйста, если можешь, думай обо мне как о своей доброй фее-крестной. В этом году тебе досталось. Эта поездка может решить все, что имеет возможность решения. Я надеюсь, что ты последуешь моему совету и позволишь этому случиться.
С наилучшими пожеланиями,
Джиневра Экс.
Закончив читать, чувствую, что у меня кружится голова, точно я катаюсь по кругу на одном из тех безумных ярмарочных аттракционов, не зная, где именно я приземлюсь, когда он остановится. Вся эта дурацкая поездка на поезде, а теперь еще и Кэролайн, присваивающая деньги компании Макса. Как такое вообще возможно?
Я просматриваю банковские выписки, приложенные к письму Джиневры, и в голове у меня все путается. Ладно, это счет Кэролайн в UBS, и первого числа каждого месяца… начиная с июня… мая… апреля… черт! Джиневра права. В течение почти года первого числа каждого месяца на счет Кэролайн, как по часам, поступало по сто тысяч долларов. Я просматриваю документы компаний с оффшорными счетами – и абсолютно не верю своим глазам. Если бы Кэролайн была финансовым директором, или директором по маркетингу, или даже директором по персоналу, это, возможно, было бы приемлемо для ежемесячной премии. Но она работает всего лишь в отделе продаж. Конечно, она продвигается по служебной лестнице; Макс всегда говорил, что она отлично справляется со своей работой. Однако я вижу, что на ее счет поступают и другие переводы, прямые, на сумму 12 666 долларов в месяц, что, должно быть, составляет ее месячную зарплату после уплаты налогов. Я подсчитываю в уме и прихожу к выводу, что 12 666 долларов в месяц, на мой взгляд, уже довольно щедро для женщины, которая еще пару лет назад едва сводила концы с концами и не имела опыта работы.
Я чувствую, как что-то едкое подкатывает к моему горлу. Если это правда, то как могла Каро сделать это с Максом? С его компанией? С моим папой? Со мной?
В последнее время я задавалась вопросом, найдут ли Каро и Макс, наконец, подход друг к другу. Влюбленность моего брата стала непреложным фактом с того момента, как я привела подругу к нам домой. Макс всегда обожал Каро. Постоянно крутился рядом, сидел на моей кровати, нетерпеливо покачивая длинными ногами, только чтобы побыть с нами, пока мы делаем друг другу макияж. Ему, как и большинству людей, просто нравилось общество Каро, излучающей энергию. Каро очаровательна – она способна продать песок бедуину в Сахаре. Она озаряет вас улыбкой, сосредотачивает на вас свое спокойное, проницательное внимание и все, что она описывает и предлагает, звучит невероятно привлекательно и заманчиво.
Макс и Каро как-то встретились, когда мы с ней учились в колледже, а Макс – в аспирантуре, и, насколько я поняла, у них был секс. По словам Каро, все было хорошо, хотя я бы предпочла не знать таких подробностей. В последние несколько лет мне казалось, что Каро все больше склонялась к идее серьезных отношений с Максом. Но когда пару месяцев назад я как бы невзначай упомянула об этом, она была настроена совсем иначе, дала понять, что это никогда не произойдет. За одну ночь она будто воздвигла кирпичную стену не только между собой и Максом, но и, как ни странно, между нами. Казалось, перспектива ее отношений с моим братом была нелепой идеей, которую она никогда по-настоящему не рассматривала.
В действительности она задумывалась об этом. Я точно знаю.
Не потому ли она отказалась от Макса? Видимо, сочла, что присваивать деньги моего брата будет проще, если между ними не будет романтических отношений?
Я переворачиваюсь на бок; содержание письма проносится в моем мозгу, виски начинают пульсировать. Это больно… все это причиняет ужасную боль, и я в замешательстве. В какой-то момент раздается стук и голос из-за двери спрашивает:
– Рор? Ты еще не спишь? Это я.
Это она. Моя предполагаемая лучшая подруга.
Самое близкое существо, которое у меня есть… которое когда-либо было… практически сестра.
Я закрываю глаза и притворяюсь спящей, словно Каро может видеть сквозь дверь. И затем, слушая удаляющиеся шаги, я чувствую, как мое дыхание снова становится прерывистым. Я переворачиваюсь на живот и приподнимаюсь на локтях, глядя в окно на сверкающий бассейн, который теперь заслонил деревья. Присмотревшись, я понимаю, что это не бассейн, а чернильно-черное море. Мы направляемся на юг к Чинкве-Терре, месту, которое давно было у меня на примете. Я часто мечтала о нем, когда у меня было мало времени и денег. Мне нужно выспаться, чтобы завтра насладиться им в полной мере.
Попытаться насладиться поездкой, которая случается раз в жизни.
Но я не устала. Я совсем не устала. Мне нужно отвлечься.
Моему мозгу есть чем заняться, кроме как размышлять о том, что Каро обкрадывает моего брата, и о том, что Нейт, возможно, хочет меня вернуть, и о том, что Максу не терпится узнать, почему я на него злюсь… размышлять о причине, по которой я на него злюсь.
Думаю, я могла бы посмотреть телевизор. Я могла бы… Моя лодыжка натыкается на что-то твердое. О, книга Джиневры!
«Домик на озере».
Я могла бы переварить это, прочитав книгу о себе. Посмотреть, что Джиневра сделала из моей жизни и из жизни моих близких. Я вспоминаю Макса, Каро и Нейта в вагоне-баре, когда Габриэль вручил нам книги. Они все они выглядели какими-то… встревоженными, не так ли? Интересно почему?
Что ж, пристегнись, Рори. Этого тебе не избежать. Я делаю глубокий вдох и открываю книгу.
Глава седьмая. Рори
Часы показывают 2:24 ночи, когда я, наконец, откладываю книгу в сторону и выключаю прикроватную лампу. Я все еще в платье, но слишком измучена, чтобы переодеться в пижаму, умыться и прочее. Вместо этого я ныряю под прохладное шелковистое покрывало и ощущаю, как все вокруг меня кружится.
Шокирующе видеть себя на страницах. Ограниченное количество слов, напечатанное чернилами, должно передать, кто я такая и что меня волнует. Кто меня волнует.
Я прочла ее быстро, по диагонали, особенно вторую половину, потому что начала уставать, но суть, конечно, уловила. В некотором смысле Джиневра была добра – по крайней мере ко мне. Мое второе «я» – это Лейси Старлинг (имя как у порнозвезды), великодушна и обаятельна. В детстве она устраивала представления, заставляя старшего брата участвовать в своих шоу. Он, Бенедикт Старлинг, очень застенчивый. Умный, постоянно увлечен научными проектами, но над ним издеваются соседские дети. Они сорвали с него очки и бросили в фонтанчик с водой. Они пустили слух, что он родился и с влагалищем, и с пенисом, и ему якобы пришлось пройти процедуру реконструктивной хирургии. Они нарисовали перманентным маркером пенис на его шкафчике и написали поверх крупным шрифтом «Бенедик[21]».
Эпизод основан на реальной ситуации с Крошкой Макси.
По сюжету Лейси отправляется в школу, находит хулиганов, которые на четыре года ее старше, и говорит им, что, если они когда-нибудь снова будут докапываться до ее брата, им придется иметь дело с ней. В подкрепление своих слов достает мясницкий нож и угрожающе держит его в дюйме от щеки главного хулигана.
Тот говорит:
– Я пожалуюсь директору.
А Лейси просто прячет нож в карман комбинезона и отвечает:
– Кто тебе поверит? Я всего лишь жалкая четвероклашка.
Теперь невозможно представить, что я и была той жесткой девчонкой, защищавшей честь Макса, действительно угрожавшей ножом детям намного старше себя.
Я удивляюсь, откуда во мне взялась такая храбрость. Подозреваю, что все дело в том, что мы были единым целым, мы трое: Макс, папа и я. Макс был не просто моим братом, но и продолжением меня самой. Он всегда был таким несамостоятельным, таким чувствительным. Я была сильнее и храбрее. Так сказал мне папа, будто делился секретом, и я хотела оправдать его ожидания, хотела, чтоб он думал так всегда. Однажды Макс признался папе, что в школе над ним издеваются, что директор школы не собирается ничего предпринимать, и папа воспринял это очень эмоционально. Он рассказал историю о том, как в детстве, когда ему было десять или одиннадцать лет, банда пацанов верхом на лошадях набросилась на него с железными прутьями, крича, что он грязный еврей. Папе пришлось носить в сумке нож чтобы защищаться. Я помню, как Макс, застыв, уставился на отслаивающиеся желтые обои на кухне и сказал, что эти оборонительные мероприятия, вероятно, не понравятся нашей средней школе.