– Ma non mi dire, we are in the Paris suite![37] – Они оценивают нас с вновь обретенным интересом, их негодование чуть утихает.
– Как только мы познакомимся с обитателями купе «Венеция», круг замкнется, – говорит муж.
– Там на двери висит табличка «Не беспокоить». – Жена подмигивает. – Они слишком заняты сексом чтобы выйти!
– Ах. – Я заставляю себя рассмеяться. – Так что с книгами? Вы ничего не знаете о них?
– Книги? Опять вы про книги? Как насчет того чтобы купить себе новые? – И с этими словами она снова надевает солнцезащитные очки и откидывается на спинку, игнорируя нас.
В результате Макс подзывает работников пляжа, и начинается бурная деятельность, в которую мы все, за исключением загорающих итальянцев, вовлечены. Роемся под шезлонгами и вокруг них, стоя на коленях на обжигающем песке в поисках пропавших книг. Наша хрупкая связь с итальянцами из-за того, что мы состоятельные гости, утрачена, и теперь они не стесняются в выражениях, их глаза полны презрения: они требуют, чтобы мы ушли. Их дети выходят из моря, со стройных, золотистых тел стекает морская вода, и они, столь же равнодушные к нашему положению, подтверждают, что niente libri[38]. И, наконец, становится предельно ясно – книги украдены. Все четыре копии «Домика на озере» бесследно исчезли.
Суматоха заканчивается тем, что мы устраиваемся на других шезлонгах, расположенных ближе к морю, которые недавно освободились. Работники пляжа торжествуют – sedie migliore! – отличные места! Когда я соглашаюсь, что да, лучшие, но книг-то нет, они убегают и возвращаются, торжествующе протягивая потрепанные издания в мягкой обложке, очевидно, из бюро находок.
Сьюзан Маллери[39] в розовой обложке и толстый том с итальянским названием.
– Grazie. – Я с улыбкой беру книги, страницы которых покрыты пылью.
Какое-то время мы все лежим молча, глядя на воду, почти такую же тихую, как в бассейне, – ни единой волны, только редкие крошечные всплески, которые разглаживают усыпанный ракушками песок.
– Я не понимаю, зачем кому-то понадобилось брать книги? – говорит Макс. – Особенно все четыре.
– Может быть, это случайное совпадение, – предполагает Нейт.
Повисает тишина, пока мы все размышляем о странном совпадении, в результате которого четыре одинаковые книги случайно оказались в чьей-то пляжной сумке. У меня сжимается грудь. На протяжении всего похода я представляла себе, как, лежа на пляже, снова открою роман. Я до сих пор не могу избавиться от ноющего ощущения, что при первом чтении упустила какую-то важную деталь. Я просто уверена, что, если бы книга сейчас была у меня, я бы нашла эту деталь, и все встало бы на свои места.
– Она популярная писательница. Так что, вероятно, их просто взял какой-нибудь фанат, – произносит Нейт решительным и отрывистым тоном, будто хочет закончить этот разговор.
С чего бы ему хотеть этого?
– Ты думаешь, это был фанат? Мне кажется… не уверена, – присоединяется Каро.
Я и сама сомневаюсь, но что-то в ее тоне и в том, как она сжимает челюсть, было слишком напряженным.
Она снимает через голову полупрозрачное белое пляжное платье, открывая неоново-желтый купальник из гофрированного спандекса, затем встает, демонстрируя свою дерзкую круглую попку с родимым пятном в форме полумесяца на верхней части бедра, роется в своей сумке, достает парусиновую шляпу-ведерко, надевает ее и откидывается на спинку шезлонга, сгибая ноги в позе, которая могла бы сойти со страниц Assouline coffee table book[40]. Как и следовало ожидать, Макс наблюдает за ней. Я улыбаюсь, и, увидев это, он краснеет и отводит взгляд. Кое-что в этом мире остается неизменным: Макс любит Каро.
Я напрягаюсь, когда вспоминаю, что Каро, возможно, ворует у него.
Возможно. Джиневра предоставила доказательства. Какой мотив мог быть у нее, чтобы придумать это и подделать выписки?
– Думаю, я согласна с Каро в том, что касается фанатов, – в конце концов говорю я. – Но какова вероятность того, что фанат взял бы все четыре?
Макс надевает стильные солнцезащитные очки в светлой пластиковой оправе с коричневыми линзами. Что случилось с его Oakleys?
– Никогда не знаешь наверняка. Люди странные. Возможно, какой-нибудь предприимчивый человек собирается выставить их на eBay.
– Если это так, Джиневра будет в бешенстве, – замечаю я. – Она хочет контролировать повествование и, очевидно, выпуск.
На некоторое время мы замолкаем, слышны только крики чаек, которые садятся на лежаки справа от нас и подходят к трехлетнему ребенку, который радостно бросает им хлеб.
– Или, может быть… – начинаю я озвучивать мысль, которая крутится в моей голове.
– Итальянцы? – спрашивает Макс. – Как Каро говорила недавно, у Джиневры могли быть помощники. Чтобы устраивать эти гнусные…
– Я думаю, вы, ребята, чокнутые, – перебивает его Нейт. – У вас паранойя. Не может быть, чтобы писательница организовала кражу собственных книг. Зачем ей тогда вообще отдавать их нам? Вряд ли эта кража попадет на первые полосы газет, да и вообще на какие-либо полосы. И они, по сути, ничего не стоят – это предварительное издание, даже без твердой обложки!
Мы все понимаем, что хочет сказать Нейт. Верно, Джиневре незачем красть собственные книги, а камень? Предположение Каро, что в ситуации с летящим на меня камнем есть нечто зловещее, до сих пор выводит меня из себя. А теперь еще и книги. Все это так странно, и я не могу отделаться от ощущения, что кто-то – кто-то из моих близких – скрывает тайну.
– Эй, у тебя новые солнцезащитные очки? – спрашиваю я Макса.
– О, – Макс проводит по переносице и улыбается. – Да, что думаешь? Я только что их купил.
– Ты купил себе очки? – недоверчиво переспрашивает Каро.
Мне понятен ее тон, у меня такие же сомнения. Макс никогда не ходит по магазинам для себя. На самом деле его совершенно не волнует, что на нем надето, сколько лет его рубашкам. Если на них теряются пуговицы, он относит их к дешевому портному за углом дома, где мы выросли. Даже с его новообретенным богатством и успехом ему и в голову не приходит тратиться на обновки.
– О, да. Я быстро дозвонился в офис, и у меня осталось немного времени. Попытался найти Нейта и Каро, но не смог, никто не отвечал на мои сообщения. Я же в Италии, вот решил попробовать итальянские солнцезащитные очки. – Макс ухмыляется, пародируя нашего официанта за ланчем. – Городок довольно крутой. Ты нашел для себя ремень, Нейт?
– Что? – Нейт задумчиво смотрит на море.
– Ты собирался купить ремень, – напоминаю я.
– А-а. – Он трет глаза и моргает. – Нет, не нашел. Но церковь видел. В черно-белую полоску.
Церковь. Верно. Я видела ее описание в глянцевом журнале, лежащем на моем банкетном столике. Это одна из местных достопримечательностей, но не намеренно ли Нейт заговорил о ней? Чтобы доказать, что он был в городе, а не остался здесь и украл книги?
Нет. Это иррационально.
И все же я спрашиваю:
– Каро, а ты? Купила что-нибудь? – Я стараюсь придать своему голосу спокойный тон, но мне очень любопытно. Любопытно не только из-за истории с хищением средств, но еще и потому, что… о боже. Я не могу перестать думать об этом. Думать, что… ну, какой-то незнакомец или кто-то из поезда, итальянцы, например, могли взять книги случайно или намеренно, по разным причинам. Но точно так же их мог взять один из нас. Кто-то сделал вид, что слоняется по Монтероссо, но потом вернулся обратно, когда все разошлись.
– Я ничего не нашла. – Каро пожимает плечами. – Не нашла ничего, что мне бы понравилось.
Каро способна найти то, что ей нравится, в таких отдаленных и маловероятных местах, как a Chico’s и колониальный Вильямсбург. Так что тот факт, что она ничего не нашла в Италии, выглядит… подозрительно.
– Пытаюсь похудеть, понимаете? – добавляет Каро.
Я мысленно закатываю глаза. Понимает ли она, что все, что она сейчас говорит, выглядит неубедительно? Неужели покупка кольца от Cartier является для нее этапом избавления от лишнего веса? Кроме того, я видела, как она разглядывала магазины рядом со станцией, где стои́т наш поезд. Без сомнения, она совершит туда налет, когда мы сегодня днем будем возвращаться с пляжа. Ей не удастся меня одурачить, мы слишком долго были лучшими подругами.
– Я все-таки сходила в аптеку. – Она оживляется. – Почему европейская косметическая продукция намного симпатичнее нашей?
– Абсолютно согласна. Мне нравятся все здешние кремы. Что ты взяла? Дай-ка я посмотрю!
Может, я немного перебарщиваю, но я действительно люблю ухаживать за кожей, Каро это известно. Более того, я хочу узнать, действительно ли она ходила в аптеку или занималась в это время чем-то другим.
– Рор, я не брала книги. Не могла бы ты выключить режим журналиста, пожалуйста? – Она раздражена, но мне кажется, что она крепче сжимает ремешок своей сумочки.
– Я и не говорю, что ты взяла книги, – осторожно произношу я. – И я вовсе не журналист. На самом деле, я просто хочу увидеть эти милые итальянские лосьоны. Давай, покажи мне!
– Позже. Я не хочу рыться в сумке прямо сейчас. – Она смотрит на море, все еще сжимая свою сумку, как будто ее могут отобрать.
Теперь я действительно сомневаюсь. И почти начинаю думать, что она даже не была в аптеке.
Интересно, имеет ли смысл произносить вслух то, что крутится у меня в голове. Может, не стоит сваливать вину только на Каро, а предложить всем открыть свои сумки? Убедиться, что книг там нет. Хотя тот, кто их взял, мог легко их выбросить. Но зачем?
Я снова пытаюсь разобраться, что же в книге показалось мне странным. Что? Я не могу ухватить, но, возможно, в этом причина их исчезновения. Мне не следовало так поверхностно просматривать роман, следовало читать внимательнее или перечитать с начала, даже если это означало не сомкнуть глаз всю ночь.