– Кьяра, очевидно, узнала их. Она видела нас всех в первый день в вагоне-баре. И она слышала, как они говорили, что Рори не должна узнать.
– Рори не должна узнать, – скептически повторяет Макс. – Что Рори не должна узнать?
– Это как-то связано с Дубаем, – тихо произносит Рори. – Это все, что слышала Кьяра.
– Дубай? – Макс хмурится. – Кто поехал в Дубай… я не понимаю. Какое Дубай имеет к этому отношение?
За столиком позади нас раздаются радостные возгласы – я сразу узнаю приторный смех. Это тот здоровенный грубиян-итальянец, чья семья присвоила наши шезлонги и, возможно, наши книги, который приехал с нами на этот ужин на катере и, похоже, ходит по пятам за нашей компанией. Но сейчас он лишь фон, потому что прозвучало слово – Дубай. Рори знает. Вернее, она знает не все, но достаточно. Мои пальцы, наконец, отрываются от вилки, но у меня все равно нет ощущения, что я владею ситуацией.
– О боже, – бормочет Каро, и на ее лице отражается невероятное сожаление. Нет. Мне хочется умолять Каро, но слова не слушаются. Мы можем спасти это. Мы можем все изменить.
Тем не менее, мне представляется автокатастрофа, и мы все четверо в ней участвуем. Уже избитые, обожженные, с искривленными в агонии конечностями.
– Ты была в Дубае. – Макс хлопает в ладоши, вспомнив это. – На конференции.
– И Нейт тоже там был, – ядовито произносит Рори. – Двадцать четвертого мая.
О боже. О боже. О боже.
– Нейт тоже был там? – Лицо Макса по-прежнему безмятежно.
– Я давно хотела тебе сказать, – говорит Каро, и теперь она обращается только к Рори. – С тех пор я все время хотела тебе сказать. Мне очень жаль, Рор. Я не хотела этого делать или скрывать это так долго…
– Что делать? Что скрывать так долго? – недоумевает Макс. – Я правда не понимаю… Нейт… братан, о чем она говорит?
Каро не сводит глаз с Рори, на Макса не смотрит – черт, я тоже не могу смотреть на него. Макс любит Кэролайн, я знаю об этом с тех пор, как я впервые встретился с ними. Его взгляд всегда прикован к Каро, он следит за ней с очевидностью влюбленного, есть ли у нее парень или она просто флиртует с барменом, пытаясь вывести его из себя. Я знал – всегда знал, – что Кэролайн тоже любит Макса, но по какой-то странной причине она отказывается быть с ним.
Макс всегда называл меня братаном, и это прозвище с самого начала казалось мне лестным, хотя и немного надуманным, потому что он стал использовать его, когда мы с ним еще не были близки. Я рос с братьями, а Макс был лишен этого. У него было не так уж много друзей-мужчин, но мы с ним поладили. Он самый умный парень, которого я знаю, ему есть что сказать, у него всегда интересные точки зрения, и он отличный слушатель. Макс сразу же принял меня, отвозил в аэропорт каждый раз, когда я ездил на собеседования, и был моим главным защитником перед Рори. Относился ко мне как настоящий брат, и я начал испытывать к нему те же чувства. После расставания с Рори я поддерживал с ним связь. Макс всегда говорил мне, что уверен – мы с Рори найдем способ снова быть вместе.
Макс любит меня, и я люблю его. Я мучился из-за того, что предал Рори, не осознавая, что предал и Макса тоже.
Теперь я это понимаю. Я предал и Макса.
Я делаю глубокий вдох, подбираю слова, но Каро успевает первой.
– Мы с Нейтом переспали, когда были в Дубае пару месяцев назад. Это была огромная ошибка! Тотальная…
– Тотальная ошибка. – Черт возьми! По моему телу разливается жар, огонь подбирается к шее. – После того, как мы расстались, Рор. Это случилось после. Хотя это не оправдание.
– Это было после, – тихо повторяет Каро. – Вы уже разбежались… Но от этого не легче. Я была в такой депрессии, Рор. Я… я даже не могу этого объяснить. Нейт был в командировке, мы с ним случайно встретились, и я… я была в таком плохом настроении, и я… – Она кашляет, но не смеется своим обычным неуместным смехом, вызванным стрессом. – Я никогда ни о чем так сильно не жалела.
Ее глаза пронзают меня словно кинжалы.
– Я тоже, – говорю я. – Абсолютно.
Рори молчит, глядя на спокойное потемневшее море.
– Мы расстались, – повторяю я, слыша мольбу в своем голосе, пытаясь обрести хоть какую-то моральную опору. – И я тоже был в ужасном состоянии. Это ничего не значило. Это значило меньше, чем ничего.
Хотя в этот момент я понимаю, что продолжаю лгать. Она лучшая подруга моей девушки. Это не должно было ничего значить, но, думаю, я всегда был немного влюблен в Каро. Бессознательно. Когда мы переспали, я надеялся, что это просто забудется, однако вышло не так. По крайней мере, у меня. И это самое худшее. Не то чтобы я готов признаться в этом сейчас. Я унесу это с собой в могилу, если только… если только Джиневра Экс не узнала. Если только она не написала об этом в книге. У меня снова сжимается сердце от этой невозможной мысли.
– Это определенно значило меньше, чем ничего, – вторит Каро.
– Я понимаю, – наконец произносит Рори голосом, в котором ужасающе мало эмоций.
Я все еще весь пылаю, взбешенный из-за того, что Каро призналась, и еще больше из-за того, что правда вообще раскрылась. Почему это должно было выплыть наружу? Почему наша единственная ужасная, глупая ночь не могла остаться тайной?
Я знаю почему. Все пути ведут к Джиневре Экс, и я теряюсь в догадках, знала ли она об этом. Написала ли она что-то в книге и что именно. Мы с Каро переговаривались шепотом, пытаясь понять, нужно ли нам опередить события, прежде чем тайное станет явным.
– Ты переспала с Нейтом… Вы что, действительно переспали? – Макс переводит взгляд на меня, его лицо белое и неподвижное.
– Это ничего не значило, – снова слышу я свой слабый голос. Насколько вообще может ничего не значить то, что ты переспал с лучшей подругой своей бывшей невесты, с девушкой, которую любит твой почти брат.
– Вот почему… это одна из причин, почему Каро взяла книги, – бодро произносит Рори. – Потому что думала, что Джиневра узнала об их романе и вставила его в книгу.
– Это был не роман! Это было… однажды. И я не брала книги. В буквальном смысле… Это не то… Это даже не приходило мне в голову, я не брала их.
Каро смотрит на свои руки, как на посторонние предметы, в которых она не может разобраться.
– М-м, – произносит Рори. – Ясно.
– Рор… – я тянусь к ней. Она отшатывается. Я отдергиваю руку, чувствуя себя совершенно разбитым.
– Я не могу поверить, что вы оба… Я просто… – голос Рори повышается, и она приподнимается.
На мгновение мне кажется, что она сделает что-нибудь безумное, например, перевернет стол.
Тут мужчина за соседним столиком, который засы́пал нас пеплом, поворачивается к нам.
– Некоторые из нас пытаются провести приятный вечер без ваших выходок.
– Без наших выходок?! – Я не могу удержаться от восклицания. – Вы только что засыпали нас… – Я замолкаю, когда он вздрагивает и внезапно кажется изможденным и печальным, и сожалею о своей вспышке. Я слышу, как шепчутся посетители, сидящие неподалеку, и опускаю голову. Боже, все закручивается, как спираль. Как бы я хотел провалиться сквозь землю!
– Простите. – Рори кивает, извиняясь перед нашими зрителями, и, когда все возвращаются к своей еде, она неуверенно садится. – Каро, я не могу поверить, – шепчет она. – Особенно насчет тебя.
Особенно Каро. У меня перехватывает дыхание от моего места в рейтинге.
– Я никогда бы не подумал, что такое возможно. – Макс удивленно моргает. – Высадка инопланетян, падение метеорита более вероятно, чем Каро и Нейт…
– Мы все объясним, – говорю я. – Вы должны услышать всю историю целиком. Вы поймете, если мы расскажем вам все полностью…
– Я не хочу знать все! – шипит Рори. – Ты думаешь, мне нужны подробности? Когда ты взял ее за руку… Как ты медленно и нежно трахал ее?
– Все было не так, Рор, – тихо произносит Каро. – Все было совсем не так. Это было… плохо.
– Ужасно, – соглашаюсь я; слова Каро ощущаются как удар под дых. – Самая большая глупость, которую я когда-либо совершал. И наименее приятная.
– Согласна. – В голосе Каро слышен вызов. – Приятного было мало.
– Разумеется. Ах-ха-ха, – язвит Рори. – У меня все еще есть один вопрос. И это не имеет отношения к тому, кому из вас было приятнее, потому что это отвратительно. Серьезно, отвратительно.
Макс хмурится, поджимает губы, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, надеясь, что он не закричит. Макс не умеет кричать. Почему-то именно это тревожит больше всего. Теперь я жалею обо всем, что наговорил. Лучше было вообще не вдаваться в подробности. Мы могли бы солгать, чтобы выпутаться из этого. Я так зол, хотя сознаю, что не имею на это права. Но Каро и я… у нас было соглашение, что мы не будем предавать случившееся огласке! Мы унесли бы это в могилу, и никто бы об этом не узнал. И я мог бы быть с Рори, а Каро – с Максом.
Жизнь могла бы распределить нас по парам. Теперь же все пошло наперекосяк, и я не могу представить, как можно исправить это.
– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Рор. Конечно. О боже, мне так жаль! – По щекам Каро текут слезы. – Ты не представляешь, как мне жаль. Клянусь, я собиралась сказать тебе об этом, но при личной встрече. Я не могла сделать это по телефону. Я переживала, серьезно переживала. Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Что угодно. Буквально все что угодно. – Облегчение Каро очевидно – облегчение от того, что она раскрыла свой секрет, облегчение от того, что Рори не встала, не взорвалась и не объявила, что их дружбе пришел конец. Они с Каро лучшие подруги, даже больше похожи на сестер – таких близких подруг я ни разу не встречал. Они искренне поддерживают друг друга, никогда не завидуют.
На самом деле не имеет значения, что мы расстались или что нам жаль, не так ли? Есть вещи, которые нельзя отменить.
– Ты беременна, не так ли? – Вопрос Рори звучит почти как утверждение.
– Беременна? – переспрашивает Каро.
– Беременна? – Я спрашиваю, потому что… о, нет. Нет, нет, нет, нет. Этого не может быть. – Ты беременна? Но… нет… этого не может быть.