– Итак, моя мать… моя биологическая мать, кто она?
– Как я тебе уже говорила, думаю, что это была женщина из закусочной твоего отца. Девочка-подросток. Я смутно припоминаю, что слышала об этом от Орсолы. Девушка, которая не была готова к тому, чтобы завести ребенка. Думаю, твой отец был для нее чем-то вроде наставника.
– Нет… я имею в виду, он не…
– С девочкой-подростком? Твой отец? – Джиневра хмурится. – Перестань, Рори. Ты же знаешь, он бы не стал.
– Знаю, – шепчу я.
– Я уверена в том, что Ансель не является твоим родным отцом. – Джиневра, должно быть, заметила печаль, отразившуюся на моем лице. – Мне жаль, что приходится сообщать тебе об этом.
– Нет. – Я пытаюсь отмахнуться. Не то чтобы я хотела, чтобы у папы был жуткий роман с официанткой-подростком, но подтверждение того, что на самом деле он мне не отец, по крайней мере, не биологический, причиняет боль. Я погружаюсь в свои воспоминания, представляю всех этих милых официанток, которые нарезают мне дополнительные ломтики халвы. Одна из них… одна из них – моя мать. Возможно, она жива, возможно, даже все еще в Мичигане. Я прячу эту информацию обратно вглубь себя. Я не могу сейчас об этом размышлять. – Думаю, это все проясняет.
Я смотрю на пасту перед собой, не в силах понять, как можно отправить ее в рот.
– Все проясняет невероятным образом, – говорит Каро.
– Невероятным образом. Да. Только… У меня есть еще один вопрос, Джиневра.
– Все что угодно, дорогая.
– Почему я? – Я все еще не понимаю. – Я не ваша дочь. Почему вы с Орсолой вообще обо мне заботились? Почему папа присылал вам мои фотографии? И эта поездка на шикарном поезде… Теперь ясно, что вы хотели познакомиться с Максом. Хотели познакомить его со своей сестрой. Хотели спасти его компанию от якобы нечестной Каро. Но зачем было вовлекать меня? И зачем приглашать Нейта? – Я говорю это так быстро, что не успеваю вспомнить, что он сидит здесь. – Прости, Нейт.
– Все в порядке. – Он машет рукой. – Ты заслуживаешь ответов на все вопросы. Я и сам заинтригован.
Я киваю.
– Я даже понимаю, для чего приглашать Каро – чтобы она исправила что-то в ситуации с Hippoheal.
Джиневра откашливается и откладывает вилку.
– Но, Нейт, очевидно, приглашен ради меня. Это значит, что я вам небезразлична, что…
– Что я хотела? Чтобы у тебя было идеальное путешествие. Я понимала, что Нейт мечтает тебя вернуть, и я не хотела, чтобы ты упустила свой шанс на любовь. Когда ты молода и красива, то думаешь, что ты можешь вновь обрести ее, но я видела это на примере своей сестры – этого больше не случилось. Она оплакивала потерю Анселя всю свою жизнь. О, конечно, мужчины крутились вокруг нее. Угощали ее вином, покупали красивые сумки и драгоценности. Но она не любила ни одного из них. Я не хотела, чтобы ты потеряла свою великую любовь. И я хотела, чтобы Орсола наконец познакомилась с тобой. Я знала, что это будет много значить для нее. Полагаю, что всю свою жизнь я пыталась загладить свою вину перед сестрой. Не то чтобы я надеюсь, что когда-нибудь смогу это сделать. Но я не могу перестать пытаться.
– Но почему? – Я все еще ничего не понимаю. – Почему я вообще небезразлична вам с Орсолой?
– О-о. – Джиневра замолкает. Она пристально смотрит прямо на меня таким нежным, любящим взглядом, который пронзает меня насквозь. Я смущена, стыжусь возникшего у меня ощущения, что именно таким бывает взгляд матери, который я никогда не знала, никогда не чувствовала. Что, даже давным-давно расставшись с детством, я все еще хочу ощутить его на себе.
– О, я удивлена… хотя, нет, тебе это и вправду может быть непонятно. Я думала, что это так очевидно. Я думала о тебе как о своей дочери с тех пор, как Ансель удочерил тебя. Орсола тоже. Мы любим тебя так же сильно, – лицо Джиневры сморщивается, – так же сильно, как и Макса. Я не уверена, то ли из-за того, что я любила Анселя, то ли из-за того, что я любила Макса, но я полюбила и тебя. Я уже не помню, было ли это мгновенно, как только я узнала о тебе, или же потребовалось немного времени, чтобы это чувство выросло. Все, что я знаю, – я люблю тебя уже очень давно, как и Орсола. Когда я планировала эту поездку для всех вас, я думала, что будет идеально завершить ее в Позитано, где живет моя сестра. Из-за меня у нее была трудная жизнь. О, конечно, я старалась ее украсить, в том числе и материально, как только добилась успеха в своей писательской деятельности. Я приобрела сестре виллу в Позитано, где она всегда мечтала жить. Я покупаю ей одежду, сумки – все, что она пожелает. Как вы понимаете, это не компенсирует того, что я сделала. Но я все равно пытаюсь. Пока Ансель был здоров, он решил не рассказывать Максу правду о его происхождении, о том, что я его мать. Он был прав, не упоминая о далекой матери, которая не могла реально присутствовать в жизни Макса. Но когда у него диагностировали болезнь Альцгеймера, я подумала, что сейчас самое подходящее время сказать Максу правду. Познакомить вас обоих с Орсолой – любовью всей жизни вашего отца. И я знала, что сердце Орсолы воспарит при виде детей…
Джиневра издает хриплый стон. Я перевариваю все это, молча глядя перед собой.
– Да, именно таков был мой план. Мой ужасный гребаный план.
Я никогда раньше не слышала, чтобы она ругалась. Я тупо наблюдаю, как ее переполняет гнев, направленный исключительно на нее саму.
– Ну, вот и все. Я сожалею о многом в своей жизни. Теперь тебе это известно, Рори. Но я буду честна: я никогда не пожалею, что наблюдала за тобой издалека. Я никогда не пожалею, что думала о тебе как о собственном ребенке. И я никогда не пожалею о том, что полюбила тебя. – Джиневра замолкает, и ее лицо внезапно смягчается, как будто ее признание изгнало что-то нечистое. – Я никогда не перестану любить тебя, Рори. Даже если ты больше никогда не захочешь меня видеть или разговаривать со мной. Вот и вся история, моя дорогая.
Глава сорок семь. Рори
– Машина приехала, – объявляет Нейт, услышав рев двигателя на подъездной дорожке.
– Чья машина? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами и застегивает молнию на своей сумке.
– Рор…
– Одну секунду. – Я делаю вдох. Я знаю – и всегда знала – что он хочет поговорить.
Должен поговорить со мной.
Я наблюдаю, как консьерж, присутствие которого входит в пакет услуг на этой потрясающей вилле, снаружи совещается с водителем. Вернувшись, он говорит:
– Автомобиль для синьорины Кэролайн и синьора Нейта до аэропорта Неаполь Каподикино.
Кэролайн спускается по лестнице, пересекает терракотовое фойе и останавливается рядом со мной у входа под расписанным фресками куполом.
Она сжимает мою ладонь. Я удерживаю это рукопожатие.
– Между нами все в порядке? – спрашивает она.
Мы уже обсуждали это много раз.
– Все хорошо, – подтверждаю я, снова удивляясь тому, что говорю это откровенно. Это не значит, что мне больше не больно. Что все, что произошло на этой неделе, удастся быстро переварить и залечить. Но Каро – моя сестра, всегда была и всегда будет ею. Все мы совершаем поступки, которые хотели бы изменить, сделать так, чтобы все было по-другому.
Я мысленно возвращаюсь к тому моменту, когда ударила хрустальным ведерком со льдом по голове своего брата. Я опираюсь на дубовый столик у входа.
– Правда? Ты правда в порядке? – Каро подается вперед, чтобы обнять меня, и я позволяю ей это.
– Да… Нет… – Мы отрываемся друг от друга.
– Эй, Рор, ты уверена? – Каро указывает на Нейта, ее щеки розовеют. – Ты уверена, что это нормально, что мы уезжаем вместе? Ты же знаешь, что это всего лишь до аэропорта… Это не значит…
– Ничего. Я знаю. Так удобнее.
– Неважно, что удобнее. Честно говоря, мы можем поехать на разных машинах…
– Пожалуйста, не надо.
– Рор… – Нейт рядом со мной.
– Хорошо. – Взгляд Каро перебегает с Нейта обратно на меня. Ее телефон мигает, и она внимательно изучает экран.
– Еще новости?
Она поднимает на меня немного виноватый взгляд. Я знаю, что она скрывала от меня – то, что вещают по всем основным каналам, в том числе и в светской хронике. Вчера вечером я наконец-то поискала прошедшие события в Google, и это было ужасно. Пишут не только о том, что мой брат погиб от моих рук, но и о том, насколько глубоко зашло его мошенничество. Что один пациент в его кабинете умер при загадочных обстоятельствах и будет проведено тщательное расследование.
Это так странно; я помню, как участвовала в подобном безумии с другой стороны. В тот момент, когда разразился скандал с Тераносом, как репортер я была на высоте. Но теперь я та, о ком пишут репортажи.
И что делает ситуацию еще более мучительной, так это осознание того факта, что вакцина Макса не работает. Что она не вылечит папу.
– Я со всем справлюсь, – говорит Каро, выпрямляясь. – Ты можешь рассчитывать на меня, Рор. Увидимся в Мичигане. Я очень сильно тебя люблю.
– Да. Увидимся в Мичигане. Я тоже тебя люблю.
Каро сжимает мою руку, уходит и исчезает в белом мерседесе.
– Рор, ты уверена, что тебе здесь будет комфортно одной? – Нейт проводит рукой по своим кудрям.
– Да. Я в порядке, Нейт. Я уже несколько месяцев живу одна.
– Знаю. – Он смущенно хмурится. – Я… не знаю что сказать. Я хочу быть рядом с тобой сейчас. Из-за… ну, ты понимаешь…
– Понимаю. – Мне нужно, чтобы он остановился, прежде чем произнесет имя моего брата. Мне просто нужно пережить этот день. Затем сесть в самолет и навестить папу. Сообщить новость – я пока не представляю как – что Макса больше нет.
Что я ответственна за его смерть. У меня возникает ощущение, будто слон топчется по моей груди.
– Рор, как ты думаешь… у нас остался хоть какой-то шанс? Хотя с моей стороны, наверно, нечестно спрашивать тебя об этом сейчас.
– Но ты все равно спрашиваешь, – мягко говорю я.
– Эм-м. – Он наклоняет голову, его карие глаза, к моему удивлению, теплые. Словно я забыла, что Нейт добрый, что он заботится обо мне и, возможно, что-то переосмыслил. Когда он бросил меня, разочаровался в нас, мне было легче представить его воплощением дьявола.