Под конец положенных речей по сценарию должна ожить камера – она снимала, как мы встречаемся у алтаря, а серединку для экономии пленки решено пропустить. Ожидание Венца над головою немного жжет совесть – он символизирует «победу над плотью», но больше года назад, на Дальнем Востоке, я плоти радостно проиграл. Успокоив себя тем, что потом я долго и трудно «постился» и совершил много благих дел, я отогнал грустные мысли и в очередной раз осенил себя крестным знамением.
Далее Иоанн Леонтьевич отправился в Алтарь, откуда вернулся с кольцами – золотым и серебряным. Золотое надел на мой палец:
- Обручается раб Божий Георгий, рабе Божией Маргарите, во имя Отца, и Сына, И Святаго Духа, аминь.
Перекрестив меня трижды, семейный духовник надел серебряное на пальчик Марго:
- Обручается раба Божия Маргарита, рабу Божию Георгию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
Тройное крестное знамение, после которого свидетели (для меня это князь Оболенский, на правах хорошо себя зарекомендовавшего Рюриковича, для Марго – ее статс-дама и лучшая подруга Гертруда) поменяли нам с Марго кольца. Коллективная молитва, после которой мы с Маргаритой обменялись кольцами уже самостоятельно. Снова молитва. Далее у нас проходка из притвора на середину храма – идем за вооружившимся кадилом Иоанном Леонтьевичем, взявшись за епитрахилью и распевая 127-й стих из Псалтири, не забывая повторять запев «Слава, слава, слава тебе Боже наш, слава тебе Боже наш, слава тебе.
Остановившись в нужном месте, мы послушали поучительное слово. Теперь время клятвы верности.
- Имеешь ли ты, Георгий, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, взять себе в жену эту Маргариту, которую здесь пред собою видишь?
Ну конечно же имею – и «произволение непринужденное», и «крепкую мысль».
- Имею, честный отче.
- Не обещался ли другой невесте?
Тут тоже чистая правда:
- Не обещался, честный отче.
Очередь Марго:
- Имеешь ли ты произволение благое и непринужденное, и твердую мысль, взять себе в мужа сего Георгия, егоже пред тобою здесь видишь?
- Имею, честный отче, - пронесся по храму звонкий, дрожащий девичий голос.
На русском, само собой.
- Не обещалась ли другому мужу?
- Не обещалась, честный отче.
- Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков… - провозгласил Иоанн Леонтьевич новую фазу обряда.
Состоялась мирная ектения с добавлением особых прошений – от членов семьи в основном, завершившаяся очередным возгласом батюшки. Далее он прочитал еще три молитвы и водрузил на меня Венец – жжение совести стало сильнее, но тут уже ничего не поделаешь:
- Венчается раб Божий Георгий, рабе Божией Маргарите, во имя Отца, И Сына, и Святаго Духа, аминь.
Венец водрузили на невесту – ей стыдиться нечего, чиста и непорочна, как и положено будущей Императрице:
- Венчается раба Божия Маргарита, рабу Божию Георгию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
После этого батюшка трижды благословил нас:
- Господи, Боже наш, Славою и честью венчай я.
Старославянский нюанс – толковать нужно как «венчаешь их».
Снова молитвы – поют попеременно Иоанн Леонтьевич и хор. В голосах – строгая, выработанная веками традиции торжественность. Народ начал оживляться – вся церемония занимает почти два часа, и уже к нашим с Марго клятвам регламент начал сбоить: от духоты и давления некоторые «випы» покинули свои места, спрятавшись в тени стен и ниш. Ох и пойдут сплетни на тему бесов, но это уже не моя забота – варитесь в своем мракобесии сами, я вам не семейный психолог.
После череды молитв пришел черед молитвы главопреклоненной, призванной благословить «Общую чашу», из которой мы с Марго трижды отпили – эта часть обряда призвана напомнить, что каждое важное событие в жизни христианина освящается причащением Телу и Крови Христовым. Чашу унесли, и батюшка соединил наши с Марго руки, связав их для надежности доселе располагавшимся под нашими с ней ногами рушником, покрыл епитрахилью и вместе со свидетелями троекратно провел нас вокруг аналоя с Евангелием и праздничной иконой под пение хора:
- Исаие ликуй, Дева, име во чреве, и роди Сына еммануила, Бога же и человека, восток имя ему…
Параллельно хору батюшка прочитал еще две молитвы – на разрешение венцов в восьмой день. Завершив третий круг, мы вышли «на исходные», и Иоанн снял с меня Венец:
- Возвеличися женше якоже Авраам, и благословится якоже Исаак, и умножися якоже Иаков, ходяй в мире, и делаяй в правде заповеди Божия.
Снял Венец с Марго:
- И ты невесто, возвеличися якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, и умножися якоже Рахиль, веселящися о своем муже, хранящи пределы закона, зане тако благоволи Бог.
Далее батюшка произнес вводную фразу, начинающую фазу отпуста – коллективного благословления народа. Последний рывок – нам с Марго тоже непросто, и дрожащая от груза ответственности ладошка невесты в моей четко об этом говорит. Мы за батюшкой прошли на Амвон и поцеловали иконы Спасителя и Божией Матери при открытых Царских вратах. Отец Иоанн благословил нас свадебными иконами, поздравил и вручил «Свидетельство о венчании». Бумага несколько разрушила в моих глазах атмосферу события, но это только у меня так – документооборот не вчера в этом мире появился, все всё понимают.
Еще раз проговорив наставление к семейной жизни, батюшка развернул нас лицами к собравшимся. Вот он – давно ожидаемый (вчера вечером целовались, и все прошлые дни со времени прибытия немцев, но это неважно!), долгий, упоительный, но скромный поцелуй. Древние стены наполнились ликованием, им вторили дожидающиеся снаружи гости. Поцелуй закончился, установилась относительная тишина, и мы с Маргаритой приняли многочисленные поздравления от тех, кому позволено высказаться в такой важный для Престола момент.
В целом ритуал окончен, но мы задержались еще на несколько минут, наделав фотографий с батюшкой на фоне открытых Царских врат. Первая – мы с Марго и батюшкой. Вторая – та же троица, но с ближайшими родственниками. Этот момент меня тоже немного выбил из атмосферы, но местные успели привыкнуть и к фотографированию, поэтому окружающим нормально.
Колокольный звон устремился в небеса, ему вторили колокола других столичных церквей. Царит звон и по всей Империи – таков ритуал, такова значимость обретения Наследником законной супруги. Двери храма открыли, и мы с Маргаритой, стараясь не щуриться от дневного света, вышли к людям. Толпа ревела от радости, бросала в нас лепестками цветов и крупами, выкрикивала поздравления. Глаз зацепился за Горация Гинцбурга и его семью – почти уже «отработанный» в недрах аппарата Сассун старался не меньше других. Я – очень страшная рептилия, которая не постесняется во время судебного процесса делать оскорбленное лицо и восклицать «И этот мерзавец как ни в чем не бывало веселился на моей свадьбе!».
Цеплялся взгляд и за хороших людей – Николая Семеновича Лескова например, хоть и стоял он не в первом и даже не во втором ряду. Стоял рядом со Львом Николаевичем Толстым, своим «гуру», в скромном третьем. Еще один «блудный сын» в лоно Церкви вернулся, и я этому очень рад – в учебники и библиотеки «блудных сынов» добавлять проблематично, а теперь все маленькие подданные с самых малых лет будут знать про Левшу, а сам Николай Семенович вместе с другими титанами родной культуры получит Премию Романовых из рук Александра – мероприятие назначили на февраль.
Путь наш временно завершился в Большом Кремлевском Дворце – немного поговорив с Марго, мы сошлись на том, что держимся мы оба отлично, и держаться дальше силы у нас есть, и разошлись переодеваться: негоже в день свадьбы в одном и том же ходить.
Свадебное торжество поглотило три крупнейших зала – в первом собственно мы с Маргаритой, родственники и правящие персоны, во втором – «випы» попроще, среди них носители научных, культурных и прочих заслуг. Зал третий – дети «випов» и «супервипов», под присмотром само собой. Ох и тяжело было распределять гостей – традиции «местничества» в нашем государстве не отмерли, и неправильная посадка какой-нибудь важной задницы может обернуться проблемами.
Жених и невеста на свадебных пирах не веселятся, а работают. Здесь я развернулся в полную мощь – мы с Маргаритой не стеснялись время от времени обходить гостей с небольшими памятными подарками (даже «супер-ВИПы» от такого внимания в осадок выпали) в обоих залах, не гнушались разговоров с теми, до кого снисходить и не по рангу, и неоднократно навещали залы два и три – дети же наше будущее, а дети «супервипов» неизбежно станут звеньями государственного аппарата. Все это сопровождалось обильным фотографированием и немного кинохроникой.
Кульминацией свадьбы стал большой бал – музыку обеспечивали оркестры и лучшие певцы Империи, в их числе – мой дьяк-протеже. Песня «Из далека долго…» шикарно сработала на нашу аристократию – до пьяных, но искренних слез, продемонстрировав наличие в них национального самосознания. Сама песня, понятное дело, «услышана во время путешествия из Петербурга в Москву».
Грандиозный финал первого дня торжеств обеспечили частично свои, частично купленные, а частично присланные в качестве подарка императрицей Цыси фейерверки. Подданные от мала до велика в полнейшей эйфории, в не меньшей нахожусь и я – впереди заключительный аккорд, для которого нам с Марго снова пришлось переодеться, на этот раз – в «неглиже». Все-таки сухой и воняющий древними, заплесневелыми свитками пергамента термин «консумация» не передает и микроскопической толики величия того, что зовется Первой Брачной Ночью!
Глава 21
Небо второго дня свадьбы порадовало солнышком и пусть и бледным, но синим небом. Мороз, словно проникнувшись сочувствием к столичным жителям, сбавил обороты – минус восемь, если по Цельсию. За окном набирал обороты новый виток веселья – на Красной площади установили две сцены, на которых с 9 утра до 10 вечера показывают интересное и иг