еню землю и жизни подданных Российской Короны, посему мы с Генеральным штабом и Государственным советом приняли решение начать военную кампанию против Османской Империи.
Дав народу время выплеснуть эмоции, довольный тем, что «размазал» ответственность за историческое решение по высшим государственным чиновникам Георгий поднял руку вверх и сжал пальцы в кулак:
— Подданные Российской Империи, мы ведем вас на последнюю войну с Османской Империей!
Глава 10
Генеральный штаб — это не только пачка генералов, которые руководят военными действиями, но и их место обитания. Здание Генштаб делит с Военным Министерством — высотку на пересечении Гоголевского бульвара и Знаменки. Сюда, в Москву, словно нервы в организме живого существа, стекаются все сводки, донесения и прочее. Спасибо высоким технологиям — телеграфу, телефону и радио. Особенно последнему — телеграфы да телефоны на линии боевого соприкосновения с противником развернуть можно, но сложно и ненадежно, а вот радиостанции, которыми Его Императорское Величество как следует «насытил» войска, совсем другое дело!
«Зал оперативного реагирования» выглядел необычно — половину помещения занимали средства связи и их операторы, принимающие сообщения и по необходимости передающие их дальше либо «подшивающие» в пакет, относящийся к конкретной тактической операции.
Механизм не идеальный, страдающий «задержками» и несколько прогибающийся под собственной тяжестью, но организационные выводы можно сделать и позже — первый день война идет, а если в первый день система худо-бедно направила усилия миллионов людей куда надо, значит с некоторой долей оптимизма можно рассчитывать на то, что и дальше все получится.
К третьему часу боевых действий удалось достичь многого. «Демилитаризованная зона», которая образовалась по итогам Балканской войны, благодаря обильной «обработке» из артиллерии, оказалась полностью очищена от мин и наполнилась как бы естественными укрытиями-воронками. Двигать пехоту, однако, было рано — за «зоной» начиналась исполинская линия мощных укреплений, которые османы успели отгрохать за эти годы. Вот по ним основная работа и велась — надрывалась дальнобойная артиллерия, сбрасывали смертельный груз дирижабли, и сидящие по собственным укреплениям мужики — турки же не молчат, а как могут работают артиллерией в ответ — курили казенный табак и пытались представить, насколько сильно подорвет моральный дух янычар двенадцатичасовое — а такой срок для «предварительной обработки» сочли достаточным — сидение под землей с неизбежной потерей сослуживцев, которым повезло меньше.
Так-то чего не работать? ПВО практически отсутствует, и благодаря этому бомбардировки до боли напоминали учения: прибыл в нужный квадрат, дернул рычаг и спокойно себе ушел на перезарядку. Очень много денег силами Его Величества в Империи завелось, и теперь принявшие другую форму рубли не жалеючи бросали во врага. «Лучше сталь, чем живая плоть» — такого принципа собирается придерживаться армия Российской Империи в грядущей кампании.
Сотни и тысячи тонн смерти обрушивались на стены и крыши, выбивая камни и заставляя дрожащих в тоннелях турок зажимать уши и ловить воротником сыплющуюся с потолка землю, а порой и затылком — камни, навсегда оставаясь под завалами.
Увы, не бывает войн, в которых атакующие не несут потери — с началом боевых действий, с первыми «ответами» турецких пушек, русские укрепления обагрились кровью. Кому-то просто не повезло, где-то подвели укрепления и недооценка османской артиллерии. Впоследствии, когда «горячая зона» сместится к туркам, сюда прибудет команда военных инспекторов, которая разберется и накажет виновных — там, где «виновные» вообще есть.
Параллельно сухопутной операции, начались еще две. Первая — понятное дело, на море, а вторая — секретная, в виде сотен диверсий на территории врага. С морской операцией все понятно — корабли обыкновенные и подводные при поддержке дирижаблей и самолетов «старого образца» (чтобы не «палить» более совершенные) планомерно делили османский флот на ноль. Делили медленно, с потерями в «корабельной части», но неотвратимо и планомерно.
«Диверсионная» операция выдалась более интересной для всех кроме любителей морских баталий: многолетняя подготовительная работа принесла плоды, и Османскую Империю окутали паника, пожары, взрывы и стрельба. Пылали призывные пункты, слетали с рельс поезда, горели и взрывались административные здания, испускали предсмертные, бодрые «салюты» подожженные или взорванные склады боеприпасов. Дело хорошее, сильно замедляющее развертывание османских войск для полноценной обороны родного государства, но отчасти полезное и для врага — османская пропаганда верещала о «русской подлости», что прямо отражалось на моральном духе осман — старые, «балканские» еще обиды забылись, и общество ответило на иностранное вторжение патриотическим подъемом, приготовившись терпеть тяготы и лишения военного времени. Терпеть несколько месяцев, как привыкли, а дальше начнутся ропот, экономические трудности (а османы и так нищие) и прочие неприятности, всегда с легкостью побеждающие «ура-патриотизм». Если последний, конечно, не оплачивается согласно тарифу.
За прошедшие с момента объявления Георгием войны часы османы не смогли толком приготовиться, и «подпирать» пограничные, всегда боеготовые части, им в ближайшие дни будет нечем — банально сгорела куча нужных документов, включая списки комбатантов и их воинских частей, а сверху на это наложилось полное отключение диверсионным способом «быстрых» способов обмена информацией. Короче — наступил самый обыкновенный «управленческий хаос», который для осман оборачивался дополнительными потерями в живой силе и технике — морской в основном — и упущением драгоценного времени.
Интересно обстояли дела и на других направлениях — заскучавшая в свете запрета Георгия воевать между собой «балканская коалиция» принялась интенсифицировать мобилизационные мероприятия и подтягивать готовые части к границам: с одной стороны — турецкой, с другой — поближе к Австро-Венгрии, которая последние сутки хранила неловкое молчание: согласно договору с Османской Империей, Франц Иосиф должен был «без промедления» — официальная формулировка — объявить войну тем, кто решил окончательно разобраться с «османским вопросом». Формулировка и подвела — что есть «промедление»? Давайте обсудим этот нюанс, господа — я вот полагаю, что в нашем старом мире какой-то месяц «промедлением» считаться не может.
Словом — австрияки заняли выжидающую позицию, решив посмотреть, что будет в ближайшие дни, и уже потом решать, что делать дальше. Трусость в глазах всего мира изрядная, с репутационными потерями, но как же не хотелось Францу ввязываться в войну сейчас, когда армию еще реформировать и реформировать, а перевооружение едва завершено на сорок процентов.
Скромно посидев в уголке Генштаба — чтобы не мешать товарищам военным делать свое дело — и не влезая в собственно командование, Георгий покинул «оперативный зал». Шагаю по коридору, он был доволен — первый эшелон «козырей» разыгрывается штатно, и, даже если учесть тягу военных чинов преувеличивать заслуги и преуменьшать провалы, можно сделать простой вывод — к исходу сегодняшнего дня у турок в Черном море флота не останется совсем, равно как и ближайших к границе с Россией крепостей. Отдельное удовольствие Георгию доставляло отсутствие у врага средств ПВО — при полной доминации в воздухе кампанию проводить сильно легче, чем без оного.
«Черноморская» группировка войск делает свое дело, а вот та, что на границах с австрияками, покуда бездельничает. Самое время спуститься в подвал Военного Министерства и зайти на узел международной связи, попросив дежурных связаться с Императором Австро-Венгрии «дедушкой Францем». Две выкуренные в ожидании «абонента» трубки, и можно общаться:
— Франц, ты же следишь? — без приветствий спросил Георгий. — Смотри как хорошо идет. Ты подумай, Франц — оно тебе вообще надо? Хорошенько подумай!
И довольный собой Император Всероссийский положил трубку, велев ближайшему офицеру трубить повышенную готовность — после такого хамского разговора Францу Иосифу не остается ничего иного, кроме как ввязаться в Большую Войну. Не трус же он в самом деле!
Весь вчерашний день кайзер Вильгельм изволили жаловаться на недомогание, которое не позволило хренову кузену дать себе труд и поговорить со мной по телефону, хотя я неоднократно об этом просил. Расстраивает меня Вильгельм. Так-то давным-давно заключенных договоренностей придерживается, но «придерживается» так медленно и неохотно, что моему Генштабу пришлось расчехлить самые страшные — это где война со всей Европой начинается — сценарии и провести некоторые мероприятия в бывшей Польше, чтобы подготовиться к потенциальному вторжению немецкой армии.
От обороны до превентивного удара один шаг, поэтому сегодняшним утром Вильгельм чудесным образом «выздоровел» и сам позвонил мне. К этому моменту, не считая послужившего «сигналом» контингента в Польше, наша армия благодаря договоренностям с Румынией (у которой в принципе-то никакого выбора не было: либо наши зайдут мирно, за что я даже заплачу неплохую сумму золотом, либо пройдут с боем) и ее соседями благополучно достигла границ Австро-Венгрии и остановилась там, приготовившись зайти на чужие земли после получения соответствующего приказа. Последнего пока нет, потому что австрияки не спешат объявлять нам войну, и это очень сильно бесит турок. А нам оно на руку — можно спокойно выйти на обозначенные Генштабом позиции. Австрияки, в свою очередь, пользуются последней возможностью укрепить границы.
Непросто им — по всей территории «двуединой монархии» пылают пожары, портятся железные дороги, взрываются мосты, перехватываются и умирают курьеры, которыми австрияки пытаются «заткнуть» дыры в связи — телеграфные и телефонные провода подвергаются порче в первую очередь. Внимая докладам, я был доволен — даже если успехи в силу чисто армейской привычки преувеличиваются, диверсионная работа все равно ведется архикачественно. Как ни странно, гораздо лучше, чем у турок — те, несмотря на кажущуюся «рыхлость» их государственной машины, оказывают более существенное противодействия заброшенным на их земли диверсантам.