— Убийцы известны?
Центурион покривил губы.
— Дознались бы. Петроний Секунд вмешался. Удержал. Верно, с убийцами заодно.
— Могли ошибиться, расправиться с невиновными, — прервал Максим. — Потом разберутся, найдут.
— Кто найдет? Нерва? Марцелл? Сенаторы, все это задумавшие? — горько и зло спросил Септимий.
Максиму очень не понравилось упоминание о Марцелле. Он собрался возразить, но заметил стремительно приближавшегося Касперия Элиана. Тот взбегал по лестнице, шагая через две ступеньки. Максим преградил дорогу. Был бы сметен, но Септимий удержал начальника гвардии за плечо. Решился на подобную дерзость, понимая, чем грозит Элиану пребывание во дворце.
— Все кончено, — сказали Максим с центурионом в один голос.
Элиан переводил взгляд с одного на другого, Кажется, не узнавая. Губы его приоткрылись, лицо свела болезненная гримаса.
— Домициан убит, — произнес Максим.
— Убит, — хрипло повторил Элиан. — Как же так?
Максим настойчиво произнес:
— Возвращайся в лагерь.
Элиан наконец-то его узнал.
— А, прорицатель… Сбылось, значит…
Лицо его начала заливать краска. Он сжал рукоять меча и качнулся вперед. Септимий с Максимом, не сговариваясь, сомкнули плечи, заступая дорогу.
— Что?..
Элиан резко выбросил руки вперед, схватил обоих за плечи, притянул ближе. Глаза его налились кровью. Не отводя взгляда, Максим отчеканил:
— Не понимаешь? Тебя убьют.
Элиан посмотрел на Септимия.
— Убьют, — подтвердил тот. — Всякого убьют, кто близок императору.
Начальник гвардии отступил на шаг. Сказанное дошло до него. Элиан провел рукой по лбу. Оглянулся. Бросил Септимию:
— Следуй за мной!
Сбежал вниз по лестнице. Септимий дисциплинированно шагал позади.
Максим остался в одиночестве. Дворец затих. Слуги забились по углам. Только несколько опрокинутых канделябров и разбитых ваз указывали на недавнюю панику. Максим все ускорял и ускорял шаги. Смутное беспокойство гнало его вперед, усиливаясь с каждым мгновением.
Император убит. А новый — еще не избран. Самое время для смуты, буйства, расправ. У Домициана были враги, но были и сторонники. Что будет с этими людьми? Разъяренная толпа разорвет на куски их самих, их жен и детей? Или напротив? Эти люди окажутся так сильны, что вздумают отомстить за убийство? Касперий Элиан приведет солдат… Преторианцы обрушатся на мятежную толпу.
Максим мчался по коридору. Красный мрамор с белыми прожилками, белые колонны, гранитные вазы. Тупик.
Он повернулся и побежал назад. Попал в другой коридор. Белые стены отсвечивали, точно зеркальные. Максим видел свою тень, летевшую впереди. Дверной проем. Солнечный свет, легкий ветерок. Внутренний двор.
Он метался по дворцу, не находя выхода. Галереи, коридоры, переходы сплелись в паутину, из которой было не вырваться. Как в кошмарном сне, он попадал в один и тот же тупик, поворачивался, выбегал во внутренний двор, чтобы через мгновение вновь оказался в тупике среди красных стен, потом — во внутреннем дворе.
Время! Время! Время! Максим задыхался, чувствуя, как уходя минуты. Необходимо выбраться отсюда. Найти Марцелла. Назвать нового императора! Нерва или кто другой, но в Риме должен появиться властитель. Властитель, способный удержать народ от мятежа и преторианцев — от расправ.
Через узкий коридор для слуг он выбрался в гигантский атрий. Серебряное изваяние Домициана, высившееся у стены, было опрокинуто. Двери — распахнуты настежь. И ни одного часового.
Максим вырвался из дворца.
Первыми, кого увидел Максим на широкой террасе, уставленной полными цветов вазами, были Марцелл и Гефест. Они направлялись прямо ко дворцу.
Максим резко выдохнул и сел на ступени. Ноги не держали. Он радовался, что не придется бежать в дом Марцелла. Сенатор здесь. Позаботился быстро созвать коллег. И только в следующую минуту актер сообразил, что Марцелл, по всей видимости, еще ничего не знает. «Зачем же идет во дворец? Должен был бежать за сотни миль отсюда. Вместе с сестрой и весталкой».
Максим приоткрыл рот, ошеломленный внезапной догадкой. Марцелл с Гефестом шли его выручать!
Сенатор с вольноотпущенником шагали плечом к плечу, в ногу. Головы — высоко подняты, губы — высокомерно сжаты. На лицах обоих написано презрение к смерти.
«Камикадзе!»
Только оказавшись чуть не в двух шагах, они заметили Максима. Разом остановились. Актер приветственно вскинул руку. Гефест покачнулся и всей тяжестью налег на плечо Марцелла. Благородный патриций даже не заметил такой вольности. Сенатор с вольноотпущенником стояли в молчании.
Максим поднялся и подошел к ним.
— Salve!
Тут оба разом обрели голос и закричали на весь Палатин:
— Ты жив?!
— Жив, — ответил Максим. — Император убит.
Марцелл с Гефестом схватили его под руки и бережно усадили. Гефест своим телом загородил от солнца, а Марцелл принялся обмахивать краем тоги. Оба хмурились с самым озабоченным видом: «Бедняга! Натерпелся! Бредит!»
Максим нетерпеливо вырвался.
— Домициан убит. Марцелл! Понимаешь? Убит!
Марцелл бросил быстрый, суровый взгляд на двери дворца. Увидел: часовые, неизменно охранявшие вход, исчезли.
Сенатор в мгновение преобразился. Точно солнечный луч скользнул по его лицу. Это была короткая вспышка торжества. Он не простил императору всего, что пережила Амата Корнелия, замурованная в подземном склепе. Марцелл крепко стиснул плечо Максима. Догадывался, кого должен благодарить.
Максиму было не до благодарностей. Сказал резко:
— Скоро все узнают. Начнется резня, расправятся с приближенными, а заодно — и с невиновными.
Марцелл понял сразу. Преобразился. Перед Максимом стоял собранный, напряженный, готовый к битве воин.
— Нужен правитель, — сказал Максим.
Марцелл повернулся к Гефесту. Хромой вольноотпущенник сидел на ступенях и некотором отдалении. Плечи его поникли. Похоже, Гефест упрекал себя, что недостаточно верно служил императору, от которого видел только хорошее. Максим подошел к нему.
— Послушай. Цезарю уже не поможешь. Надо спасти его слуг.
Гефест обратил к нему больные, несчастные глаза. Явно не слышал сказанного. Сенатор быстро прибавил несколько слов — Максим не успел разобрать. Вольноотпущенник вскочил на ноги так проворно, что едва не упал.
— Спеши к Эмилию Танру, — напутствовал Марцелл. — Его дом у самого Форума. Пусть отрядит гонцов к остальным сенаторам. Должны срочно собраться в курии.
Управитель заковылял прочь, не задержавшись даже, чтобы кивнуть в ответ.
— Сенатора Нерву не забудьте! — крикнул Максим.
— Почему именно Нерву? — полюбопытствовал Марцелл.
— Станет новым императором.
Выпалив это, Максим почувствовал, что сказал лишнее. Марцелл смотрел на него, вздернув брови.
— Откуда знаешь?
— Предполагаю, — попытался вывернуться Максим.
По губам Марцелла поползла ехидная улыбка.
— Уверенно предполагаешь! Кстати, Гефест поведал, как ты предсказал гибель Домициану.
Максим перешел в наступление.
— А что поведал Тит Вибий? Предупредил об опасности? Мол, меня схватили, на допросе могу проговориться. Я думал, ты заберешь весталку, спрячешь надежно. А ты вместо этого… Сам пожаловал на расправу!
— Я у тебя в долгу, — ответил Марцелл. — И сестра…
Максим затаил дыхание, но Марцелл оборвал себя на полуслове:
— Значит, император Нерва? Тогда скажи…
— Нет, — мстительно ответил Максим. — Ничего не скажу.
Они отправились на Форум.
На Палатинском спуске — широкой гранитной лестнице — встретили толпу рабов Марцелла. Увидев среди слуг бестиария, Максим проворно юркнул за спину сенатора. Вынести — после всего случившегося — еще и дружеские объятия было просто не под силу. Бестиарий понимающе ухмыльнулся и ограничился приветственным жестом.
Известие о гибели Домициана разнеслось по городу с невероятной быстротой. Со всех сторон к курии стекались толпы народа. Без помощи плечистых телохранителей вряд ли удалось бы проложить дорогу.
Гефест с Эмилием Тавром проявили расторопность: со стороны Священной улицы и Этрусского переулка показались паланкины сенаторов. С каждой минутой людей в белых тогах становилось все больше. Перед некоторыми следовали ликторы. Толпа встречала одних — приветствиями, других — улюлюканьем. Как понимал Максим, аплодисменты доставались недругам Домициана, свистки — его клевретам. «День назад, верно, было наоборот? Или римская голытьба смелее российской? Освистывает тех, кто у власти, а не тех, кто ее лишился?»
Сенаторы обменивались приветствиями. Были гораздо сдержаннее простолюдинов. Известие застало их врасплох: одних — за пиршественным столом, других — в термах, третьих — в библиотеках. Кто-то явился с загородной прогулки, торопливо отряхивал пыль с одежды, а рабы уже подавали аккуратно сложенную, спешно доставленную из дома тогу.
Друг с другом сенаторы здоровались вежливо, даже враги принужденно кланялись. Как еще повернется? Домициана ненавидели многие, но в сенате у него были и сторонники. Если престолом завладеет кто-то из них? Не следует забывать об императорской гвардии, преторианцах. Это девять тысяч мечей. Кого поддержат?
Максим расслышал слова Марцелла, обращенные к одному из сенаторов.
— Да, верно, Нерва в преклонных годах, слаб здоровьем. Но так ли это плохо? Главное сейчас — утвердить на троне нашего избранника. Понимаешь? Недоставало оказаться под пятой ставленника преторианцев! На досуге подыщем преемника достойнее.
«В учебниках говорится: императором стал Кокцей Нерва. Однако не сказано ни слова, кому он обязан властью, кто первым подал за него голос».
Максим попытался разглядеть Нерву среди сенаторов, но это ему не удалось. Вероятно, он вступил в курию одним из первых.
Актер постарался выровнять дыхание, украдкой отер пот со лба. Всходил по ступеням курии, ступая сдержанно и величаво: сенаторы могли бы поучиться! Занес ногу, готовясь переступить порог. И тут, за последним из сенаторов, двери захлопнулись. Максим запрыгал на одной ноге, стараясь удержать равновесие. Был крайне раздосадован. «Помог одолеть Домициана, приблизил царствование Траяна. Можно сказать, укрепил Империю! И в благодарность — остался за дверьми?!»