Наступила тишина. Не верилось, что мгновения назад эхо отражало звук сотен шагов, яростные крики… Часовые застыли у дверей. По мраморному полу неторопливо полз солнечный луч.
Нерва тяжело оперся на плечо Максима. Император был изжелто-бледен, под глазами набухли свинцовые мешки. Цепляясь за Максима, Нерва медленно оседал на пол.
«Инфаркт».
— Лекаря! — крикнул Максим.
Никто не ответил. За лекарем помчался хромоногий Гефест.
…Пока возле императора хлопотали целители, к Максиму приблизился Гефест:
— Я видел во дворе… Парфения… То, что от него осталось… Хорошо, что ты заставил меня предупредить Сатура.
Мелкой семенящей походкой крайне озабоченного человека Гефест следовал вдоль цепочки преторианцев. Максим напряженно наблюдал за вольноотпущенником. Напротив парадных дверей дома Августа Гефест остановился. Сморщившись, принялся растирать колено, изредка поглядывая на неподвижных часовых. Потом, прихрамывая, двинулся дальше. Свернул за угол дома.
Максим отступил на несколько шагов в сторону, чтобы кустарник не мешал видеть. Возле бокового входа Гефест опрокинул корзину. Серебристые рыбешки вывалились на землю. На лицах часовых появились ухмылки. Вольноотпущенник опустился на четвереньки, собирая рассыпавшуюся рыбу.
Максим невольно улыбнулся, потом нахмурился. У главного входа сменились часовые. Теперь центурион и четверо солдат направлялись к боковым дверям. Гефест все не поднимался с колен. Максим невольно напрягся: распоясавшиеся солдаты могли прибить вольноотпущенника, чтобы не путался под ногами.
Один из солдат и впрямь замахнулся. Послышался окрик центуриона. Максим, рванувшийся было вперед, остановился. Центурион, нагнувшись к вольноотпущеннику, что-то сказал. Максиму показалось — рыба сама запрыгнула в корзину Гефеста. Вольноотпущенник сорвался с места и заторопился прочь. Центурион, приложив руку к глазам, смотрел ему вслед.
Вольноотпущенник, словно чувствуя этот взгляд, не стал ломиться напрямик через кусты. Обошел здание канцелярии.
Дворцовый холм словно вымер. Тишина стояла в доме Августа, где лежал больной император. Беззвучие наполняло гигантские пустующие залы дворцов Тиберия, Калигулы, Домициана.
Многочисленные придворные, обычно жившие подле императора, разбежались. Прислуга пряталась по углам. Только часовые-преторианцы неизменно оставались на своих местах.
Гефест осторожно присоединился к Максиму. На его выжидающий взгляд пояснил:
— Это Септимий. Велел убираться подальше. Мол, еще раз попадусь — легко не отделаюсь.
Максим в досаде ударил кулаком по столу, проклиная бдительного центуриона. Гефест продолжал:
— В дом не проникнуть. Часовые у всех дверей. Войти может лишь тот, кто получил специальную тессеру от Элиана.
Наступило молчание.
— Прикинуться врачом? — вопросительно произнес Максим.
Гефест помотал головой:
— И не пытайся. Врачей-то осматривают тщательнее всего. Элиан заботится, чтобы никто из сенаторов не встретился с Нервой.
— Я не сенатор, — с раздражением откликнулся Максим.
— Элиан боится: станешь посредником между императором и сенаторами. Так что насчет тебя отдельный приказ, — не без ехидства откликнулся Гефест.
«Удостоился! Приятно, когда тебя ценят по заслугам».
После паузы Максим спросил:
— Пароль расслышал?
— Марс Победитель.
— Хорошо. Я кое-что придумал.
— Придумал? — вскинулся Гефест. — Как голову потерять, придумал?!
— Тише, — сказал Максим. — Потом объяс…
Он не договорил. Рванулся вперед, навстречу какому-то человеку, вихрем летевшему к дверям канцелярии. Подножка — и человек рухнул на землю. Прежде чем упавший опомнился, Максим вздернул его на ноги. Потянул за собой, подальше от дверей канцелярии, от пристальных взглядов часовых. Гефест семенил следом.
Лишь оказавшись возле храма Юпитера Охраняющего (храм этот находился рядом с остатками крепостной стены, возведенной, по преданию, самим Ромулом), Максим остановился, и Тит Вибий смог отряхнуться.
— Опять в темницу спешил? — осведомился Максим.
Вибий, морщась, растирал затекшую руку. Пожаловался:
— Хватка, как у бестиария.
— Впредь смотри, куда мчишься.
Вибий вытянул шею. И только теперь заметил часовых, охранявших двери канцелярии.
— Ловушка, — услужливо пояснил Максим. — Зайдешь — не выйдешь.
— А… — Тит Вибий сглотнул. — Как же вы?
— Мы и не заходим.
— Чуть не попался, — прошептал Тит Вибий, запоздало переживая испуг.
Все трое молча и угрюмо оглядели здание канцелярии. Преторианцы все так же неподвижно стояли у дверей.
— Надо уходить с Палатина, — решительно заявил Гефест.
— Прежде повидаюсь с императором, — возразил Максим.
— Кругом солдаты! — вскипел Гефест.
— Даже на кухне? — вкрадчиво осведомился Максим.
— Где?..
— На кухне. Видел вчера, как разгружали повозки, — пояснил Максим. — Корзины с овощами и фруктами несли, огромные амфоры. Император болен, придворные разбежались. Ни о каких пирах и речи нет. А на кухне по-прежнему жарят, пекут. Никто не распорядился уменьшить число кушаний. И никто не присматривается к рабам, перетаскивающим корзины.
Гефест со свистом втянул в себя воздух.
— От кухни до императорских покоев далеко.
— Вот и объясни, как пройти, — невинно улыбнулся Максим.
— А ты объясни, как намерен ускользнуть от внимания кухонных рабов. Да если и удастся проникнуть в комнаты… Любой встречный слуга крик поднимет.
— Буду осторожен.
— Если тебя застанут у императора… — не унимался Гефест.
Максим отмахнулся. Спросил Вибия:
— Что слышно в городе?
Вибий ответил не сразу. Потер ушибленное колено, снова отряхнул ладони. Кисло сказал:
— Ничего хорошего. Утром собрались сенаторы. Одни кричат: «Слава Нерве!» Другие: «Нужен новый император!» И все боятся преторианцев. Так ни до чего и не договорились. В городе хозяйничает Элиан. Того и гляди, провозгласит себя императором.
Максим покачал головой. «Вряд ли. Элиан не помышлял захватить власть. Иначе не оставил бы Нерву в живых».
— А сенатор Марцелла в сенате не было, — добавил Вибий.
Максим молитвенно возвел глаза к небу. Пусть лошадь Марцелла подвернет ногу. Или Игнема заболеет по-настоящему. Нет, не серьезно, только, чтобы удержать сенатора. Марцеллу нельзя возвращаться в город. Иначе поплатится головой.
— Тит! Ступай к дому сенатора. Поджидай Марцелла. Если объявится — немедленно извести меня. А главное — любым способом задержи Марцелла. К Палатину ему и близко подходить нельзя. Понимаешь? Если попадется Элиану…
Вибий понятливо кивал головой.
— Ладно. Задержу, извещу. Только — где тебя искать?
Максим вновь оглянулся на здание императорской канцелярии. Доспехи часовых сверкали на солнце. «До ночи нужно где-то укрыться».
— Скажи мне: «Здравствуй!»
Максим закрыл глаза и заскрипел зубами. Представлял, что сделает с Вибием. Только Вибий мог прислать ее сюда, указать путь на ипподром!
— Сервия, здравствуй! Уходи скорее.
Она вдруг засмеялась — тихим, вымученным смехом смертельно уставшего человека.
— Никуда я не уйду, — сказала она. — Довольно умирала от страха. Останусь здесь, с тобой.
— Нет! Не хочу стать вдовцом, еще не женившись.
— Я тоже не желаю овдоветь!
Их взгляды пересеклись. Максим отступил на шаг.
— Сервия! Нельзя тебе оставаться в городе. Ни тебе, ни Марцеллу.
Она не отвечала, молча меряя его взглядом.
— Брат, конечно, примчался? — продолжал Максим. — Да еще тебя привез!
Сервия коротко усмехнулась, и он сразу понял, какую сказал глупость. Марцелл, разумеется, не брал сестру с собой. Сама приехала.
— Обманула брата, да?
— Ты поступил честнее?
Максим невольно улыбнулся, улыбка поползла и по лицу Сервии.
— Значит, Марцелл приезжал на виллу? — заметил Максим. — Вижу, не задержался там.
— Свидание было кратким, — подтвердила Сервия. — Брат едва успел спешиться. Мы выбежали навстречу. Думали, случилось несчастье. Конь был в мыле, брата пошатывало от усталости. Едва увидев Игнему, он закричал: «Жива?» Сказал, что гнал коней, боялся опоздать. Увидев наше изумление, насторожился. Спросил, болела ли Игнема. Узнав, что нет, стукнул себя кулаком по голове, застонал и велел привести свежую лошадь. В двух словах рассказал о твоем обмане и поскакал назад, в Рим.
— У меня выхода не было, — сказал Максим. — Его бы убили.
— Он это понял. И мы поняли. Поняли, что ты остался один. Я выехала следом за братом.
В душе Максима шевельнулось недоброе предчувствие.
— А… Игнема?
— Прибудет позже, — ответила Сервия, угадав вопрос. — С ней — бестиарий и остальные слуги.
— Кто же сопровождал тебя?
— Конюх, разумеется.
Максима ожгло.
— И только?!!
— С большим эскортом быстро не доедешь, — растолковала она. — Мы должны были менять лошадей.
Максиму явно не хватило дыхания. «Сам виноват. Мог предвидеть! Знал ее характер!»
— Так…
Максим провел ладонью по воздуху, словно подводя черту разговору.
— Хотел удалить Марцелла из Рима, а в результате вызвал вас всех в Рим.
— Верно, — неумолимо подтвердила Сервия. — И заставил изнывать от тревоги. Каково брату пришлось? А мне? Пока Вибия не встретила, не узнала подробностей…
«Вибия следует повесить! Рассказывал в подробностях! А ему, не иначе, Гефест поведал. Тоже не умеет держать язык за зубами».
Максим поискал глазами. Вольноотпущенник выглядывал из-за двери. Выглядывал в страхе и смущении. Тоже знал: Сервии не место в Риме. И еще знал: если Максим не поторопится, к императору не попадет. Кухонные рабы закончат разгружать телеги.
Актер понял взгляд Гефеста. Взял Сервию за руки, крепко сжал тонкие горячие пальцы.
— Сервия. Тебе нельзя…
— Максим.
Он замолчал. Чувствовал: ни сам он, ни Марцелл, ни Элиан и никто на свете не заставит Сервию уехать.