— Прекрасно! На этом и закончим обсуждения. Прошу присутствующих незамедлительно приступить к проработке деталей и технической реализации принятого проекта. Уважаемая Оон-се, я бы просил вас задержаться.
— Слушаю вас, уважаемый Йиол, — сказала прим-аналитик, приближаясь к Координатору, когда все члены Большого совета покинули помещение.
— Наша беседа неофициальна, Оон-се, — Йиол в знак доброжелательности пошевелил пальцами нижних рук. — Вы упомянули о зоне блокировки размером в триста семьдесят локальных циклов. Насколько мне известно, именно ваша группа занималась этой зоной.
— Вы правы, Йиол, — подтвердила Оон-се.
— Что вам удалось выяснить?
— Немногое. До сих пор неясна сущность данной аномалии. Я склоняюсь к мысли о ее природной сущности, заложенной в мироздание. Некая защитная функция.
— Интересно. В чем выражается сущность блокировки?
— Любая попытка изменить что-либо наталкивается на мощное противодействие. Посредники просто саморазрушаются.
— Я полагал, их энергетический потенциал позволяет противостоять любым внешним проявлениям. Вы зафиксировали какие-либо воздействия на них в момент распада?
— Никаких воздействий не зарегистрировано, Йион. И это меня пугает больше всего.
— Атавистическое чувство. Что может вас пугать?
— Меня пугает предположение о существовании некой реальной мыслящей силы.
— Вы полагаете, существует неизвестная и недоступная нам организованная структура, владеющая знаниями и технологиями более высокого порядка, чем наш? Я правильно вас понял?
— Совершенно верно, Йион. И, мне кажется, они просто терпят нас, пока мы не выходим за определенные ими рамки.
— Думаю, все выглядит не столь трагично.
— Хотелось бы надеяться на это, Координатор. Но все же считаю, нельзя терять времени.
— Вы думаете, они могут помешать реализации наших планов?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Если это хозяева ветви, то им нет смысла этого делать. Но могут быть и другие заинтересованные стороны. Заинтересованные в первую очередь в том, чтобы ветвление не произошло.
— В любом случае нам необходимо завершить свою миссию. Наша раса должна существовать!
— Полностью поддерживаю вас, Йион. — Оон-се скрестила на груди руки. — И поэтому я предложила перейти к активной фазе.
— Я еще на совещании заметил вашу нерешительность, и поэтому решил поговорить с вами с глазу на глаз, — сказал Йион. — Что же вас беспокоит?
— Исходя из анализа результатов последних исследований Ккелтси-вашх, — могу сказать это совершенно определенно, — в ближайшие сто-сто пятьдесят локальных циклов они не будут обладать технологиями, позволяющими им управлять структурой домена.
— Но как же так? — удивился Координатор. — Ведь установлено, что именно Ккелтси-вашх своей деятельностью…
— Простите, что перебиваю, уважаемый Йион. Это действительно сделали они, и этот факт невозможно опровергнуть. Но, исходя из анализа ситуации, я абсолютно уверена, что их вмешательство в структуру домена стало возможным исключительно при содействии со стороны.
— Вы предполагаете возможность передачи кем-то Ккелтси-вашх научной базы по этому вопросу?
— Не только предполагаю, но и настаиваю на этом. И передать всю необходимую информацию могла только заинтересованная сторона.
— То есть мы, — заключил Координатор.
— Именно.
— Но почему вы не высказались по этому поводу на собрании?
— У меня есть противники данной теории. Один из них — сек-математик Ссол. И он прекрасно знает об отсутствии у меня доказательств этой теории. Но, как интуитив, могу сказать, что, если мы не сделаем этого — наша миссия будет провалена.
Глаза Координатора стали ярко-лиловым — Йиона одолевали сомнения. Прим-аналитик терпеливо ждала.
— Оон-се, я знаю вас на протяжении долгого промежутка времени, и имел возможность убедиться в вашем огромном потенциале в роли интуитива, и поэтому склонен доверять вашим выводам. Но я не могу строить последовательность своих действий исключительно на их шаткой базе. Мне необходимы какие-либо доказательства. Только поймите меня правильно.
— Я все понимаю, Координатор, — чуть присела Оон-се, извиняясь за доставляемые Координатору моральные переживания. — У меня они есть, но косвенные. Первое, как я уже говорила, — это невозможность Ккелтси-вашх самостоятельно разработать теорию многомерных пространств в ближайшие локальные циклы. Время прорывных открытий на Ккелтси, как вы знаете, прошло. Их наука развивается плавно, и потому достаточно предсказуема.
Второе — мы приближаемся к критической точке, когда будем вынуждены покинуть это время. Уже сейчас мы с трудом справляемся с тайм-стабилизацией посланников, затрачивая на их существование колоссальные мощности — это ни для кого не секрет. Энергопотребление растет, начинаются протечки, и я их связываю с ростом нашего тайм-потенциала в связи с приближением к некоей нуль-точке. Я слышала, прим-математик Аэн в данный момент работает над анализом протечек в защитных полях. У меня не вызывает сомнений результат его работы, который подтвердит правоту моих предположений. Мне кажется, он в скором времени доложит вам о своих выводах и невозможности решения данной проблемы.
Йион в нерешительности долго качал головой.
— Ваши доводы убедительны, — наконец сказал он после длительной паузы. — Что же вы конкретно предлагаете?
— Мне кажется целесообразным дождаться сообщения Аэна — это необходимо для убеждения совета в правоте моих слов. Но необходимо заранее подготовить инфо-капсулу с научной базой для передачи ее на Ккелтси. Однако, основываясь на предположении о существовании структуры, могущей противодействовать образованию ветвей, предлагаю передать капсулу объекту номер три — это обезопасит капсулу на необходимое время и поможет проследить за противодействующей структурой, если таковая существует.
— Я понял вас, уважаемая Оон-се. Поддерживаю Ваше стремление дождаться решения Аэном проблемы утечки, и, если выясниться, что вы были правы, я добьюсь одобрения советом осуществления Вашей версии активной фазы.
Глаза Оон-се приняли нежно-голубоватый оттенок. Прим-аналитик развернулась и направилась к нуль-туннелю.
Йион проводил ее долгим взглядом до эффектора нуль-туннеля и впал в раздумье.
— Двадцать три — один — Центру.
— Центр слушает. Что у вас, Витольд?
— Чудики, похоже, зашевелились. Замечено появление «гостей». В районе Сосновой.
— Режим «гостей» удалось определить?
— «Инкогнито». Похоже, «подставлялы».
— Сколько их?
— Трудно пока сказать. Держатся одним пакетом. Но не менее трех судя по полевому фону.
— Кто объект?
— Похоже, «ЕТ». В этом районе больше никого нет.
— Значит, взялись за центральные фигуры. Давно пора. Витольд, бери объект «ЕТ» под усиленный контроль, код — три единицы. «Гостей» не трогай, только если начнут зарываться. Могут пожаловать «хамелеоны» — это твоя главная задача. Если что, сразу запрашивай эшелон поддержки.
— Принял, Центр.
— Удачи, Витольд. Отбой… Центр — Альфе — два.
— Альфа — два на связи.
— Алексей, у Павловского «гости». Направь эшелон поддержки на уровень двадцать три. Пусть будут где-нибудь поблизости.
— Экипировка?
— «Атлант».
— Серьезные гости? — присвистнул Алексей.
— Нет. Думаю, объявятся «хамелеоны».
— Принял.
— Конец связи… Центр — двадцать три — одиннадцать.
— Двадцать три — одиннадцать у аппарата.
— Кончай кривляться, Йозеф. Что у тебя там?
— Тишина. «ЕМ» на рабочем месте.
— У Витольда «гости». Чудики активизировались, похоже, затевают какую-то хитрую комбинацию. Повнимательней там. Если что — запрашивай эшелон поддержки. Кудряшин вышлет с минуты на минуту.
— Все сделаю, Виктор Степанович. Если только со скуки не помру.
— Только попробуй! Отбой…
Елена ТопилинаБудни
Елена не могла дождаться окончания занятия.
Правая рука, подпиравшая чуть повернутую влево голову, затекла, а правая нога, на которой Елена полулежала — онемела. Спина ныла. Левую, согнутую в колене ногу, упиравшуюся пяткой в жесткую поверхность, хотелось расслабить и распрямить. Или хотя бы чуть отогнуть в сторону. Лучше всего было левой руке — та расслабленно лежала на правом бедре.
Те, кто считает работу натурщика легкой — сиди себе, стой или лежи — глубоко заблуждаются. А попробуйте сами полежать или посидеть без движения хотя бы час. К тому же иногда приходится позировать в белье, а то и вовсе вовсе голышом… Но что делать, если на дворе были смутные девяностые, и в столь тяжкое время найти приличную работу (даже не работу, а подработку) было делом практически невозможным.
Елена, потеряв год назад мужа в автомобильной катастрофе, осталась совершенно одна с двумя маленькими детьми на руках — девятилетней Светкой и шестилетним Алешкой. Мать с отцом недавно умерли. Сначала мать, а за ней и отец ушел. А родители мужа никогда ее не признавали. Сейчас — и подавно.
По профессии она была медсестрой, а много ли заработаешь на этой работе. В ночные смены, конечно, платили более или менее, плюс уколы и капельницы на стороне, но все равно на жизнь едва хватало. С двумя же детьми на руках Елену никуда не брали…
Пойти подработать натурщицей посоветовала ей одноклассница Верка Симонян. Верка, умудрившаяся закончить ВУЗ в Москве на золотую медаль и, зачем-то вернувшись в родной город, теперь преподавала в этом самом ВУЗе, где готовили художников, и там постоянно требовались натурщики. Платили гроши, зато за каждый отработанный день.
Сначала Елена отказывалась, но потом, когда стало с деньгами совсем туго, решила попробовать. Стыдно, разумеется, было до чертиков, когда впервые пришлось раздеться. Повезло, хоть студенты битые попались: никто не глазеет, лица у всех умные, сосредоточенные, одухотворенные. Но по здравому размышлению Елена все-таки решила, что ничего в этом нет предосудительного. Искусство — оно вообще не от мира сего: свои правила, взгляды на жизнь. Да и развратного от нее ничего не требовали. Но привыкнуть все равно было тяжело.