— Совет не пересмотрит своего решения. Им нужны результаты, коммерческая выгода, а с нашей многолетней возни пока один пшик! — Светлана резким движением пригладила рассыпавшиеся по лицу волосы и порывисто поднялась на ноги. — Ну и ладно. Время, девочки и мальчики. Пора по домам.
Она прошла в комнату напротив, сбросила халат, повесила его на крючок и, подхватив пальто, быстрой походкой направилась к выходу.
Плевать… На все плевать: на совет, на Ерофеева, на выгоду и на угробленную диссертацию.
«Подумаешь, крупный сторонний заказ! Теоретиков у них, видишь ли, не хватает! Завтра же подам заявление об уходе, и катитесь вы все со своими ядерными установками, — Светлана как-то разом даже повеселела, ощущая, как с ее плеч сваливается бремя не прекращавшейся последние несколько месяцев борьбы за никому не нужный проект, пустых уговоров, беготни по кабинетам важных и надутых, как индюки, академиков. — Пойду на какой-нибудь физмат — с руками оторвут. Буду спокойно преподавать, чтобы только никаких Ерофеевых и прочего подобного».
Внизу, почти у самого подъезда ее ждала машина Бориса. В машине на заднем сиденье гордо восседала Юлька, наблюдавшая с вытянутой шеей за появлением матери.
Когда Светлана появилась на пороге института, запахивая на ходу пальто, девочка опустила стекло и радостно замахала ей рукой:
— Мама, ну чего ты так долго? Мы уже полчаса ждем.
— Привет! — Светлана помахала ей в ответ и торопливо, стуча каблуками по мерзлому асфальту, приблизилась к машине.
Борис, нагнувшись вправо, открыл ей дверь. Светлана быстро забралась на правое сиденье и, подобрав полы пальто, захлопнула дверь. Слишком сильно захлопнула, на ее взгляд, но Борис промолчал, похоже, уловив ее минорно-возбужденный настрой.
— Добрый вечер, — поздоровался Борис. — Вы, Светлана, действительно что-то не торопитесь с работы. Дела или с работой не можете расстаться?
— Добрый. Ни то ни другое, но это неважно. Куда едем?
— Сначала на каток, как и договаривались, — он заглянул в зеркало заднего обзора и подмигнул Юльке. — А потом куда-нибудь перекусить. Идет?
— Конечно, идет! — воскликнула Юлька.
— Тогда в путь! — Борис вырулил на дорогу и на перекрестке свернул в сторону центра города. — У вас что-нибудь случилось?
— С чего вы взяли? Все в полном порядке, — слабо улыбнулась Светлана.
— Я же по вам вижу.
— На самом деле все случилось раньше, а теперь, я думаю, все как раз в полном порядке.
— Не хотите говорить, — констатировал Борис.
— Нет, просто не хочу загружать вас своими проблемами. Тем более, все вполне разрешимо.
— Ну и отлично, раз так.
Машина уже неслась по широкой, хорошо освещенной шестиполосной дороге. Мимо проносились дома, торговые центры и небольшие павильоны с переливающимися гирляндами разноцветных огней в витринах. Ярко светились развешанные поперек дороги бусы огней, как бы образуя собой тоннель в приближающийся Новый год. Предпраздничная суматоха и толчея все больше и больше захватывали город.
Вдали за ветками деревьев замелькал купол цирка, подсвеченный сотнями ламп и кричащий разноцветными буквами с огромного экрана о новой праздничной программе. С экранов баннеров, расставленных вдоль дороги, лилась призывная и назойливая реклама: «успей купить… распродажа… скидки…». Никто из прохожих на нее не обращал внимания.
Добравшись до светофора, машина свернула вправо. Цирк попятился назад и скрылся за домами. Слева неспешно проплыло здание драмтеатра. Наконец вдали показалась вытянутая, серая и громоздкая, с синими полосами коробка спорткомплекса.
Несмотря на будний день, парковка спорткомплекса была плотно заставлена машинами, и Борис долго кружил по ней, пока не обнаружил свободного места.
Выбравшись из прогретого салона (Юлька с радостью, взрослые — с некоторым сожалением, зябко поеживаясь от порывов ледяного ветра), все трое быстро проследовали ко входу в спорткомплекс. Сдав в гардеробе верхнюю одежду, они прошли в ледовую секцию, где Борис взял напрокат пару коньков для себя — у Юльки были свои. Светлана же наотрез отказалась.
— Почему вы не катаетесь? — поинтересовался он, переобуваясь в коньки.
— Фигуристка из меня, честное слово, никакая. Поверьте мне. На коньках я держусь еще хуже, чем вожу машину.
— И как же вы водите машину, разрешите полюбопытствовать?
— Никак! — засмеялась Светлана, вертя нанизанные на палец номерки из гардероба.
— Ничего, научим!
— Даже не предлагайте! — замахала на него руками Светлана.
— Нет, правда — почему?
— Воспоминания детства. Мне как-то руку случайно чуть не перерезало коньками. С тех пор я игнорирую это сомнительное развлечение.
— Ну, мало ли что могло случиться в детстве.
— Нет, нет и нет! И не настаивайте. Я лучше за вами понаблюдаю.
— Ну, как хотите, — Борис встал на ноги. Юлька, покачиваясь на лезвиях коньков, уже стояла рядом. — Пошли? — спросил он у девочки, беря ту за руку.
Неуклюже проковыляв до прохода в барьере катка, они выбрались на лед и, быстро набирая скорость, вписались в разновозрастную толпу катающихся.
Светлана, сидя на трибуне, пристально и с замиранием сердца наблюдала за мелькающим белым пятнышком свитера дочери, несущейся в быстром потоке любителей коньков. Рядом, держа ее за руку и изредка поддерживая, катился Борис. Юлька смеялась и откровенно выделывалась перед ним, требуя повышенного к себе внимания. Борису, казалось, это нравилось, и Светлане вдруг пришло в голову, что тот мог бы с успехом заменить ей родного непутевого отца. От этой мысли потеплело на душе.
Зябко поеживаясь и обхватив себя руками — ото льда все же тянуло холодом, и в тоненьком свитерке сидеть без движения было прохладно, — Светлана подспудно сравнивала бывшего мужа со своим новым знакомым. Сравнение было не в пользу бывшего. Однако особых надежд женщина на сей счет не питала: Борис, конечно, хороший человек, но кому сейчас нужна мать-одиночка со здоровенной девчонкой на руках. Возможно, ему просто интересно повозиться с ребенком — своих ведь до сих пор нет.
Тем временем Борис с девочкой выехали на практически свободную середину катка и долго выписывали там кренделя на льду. Юлька периодически падала, отчего Светлана тут же подхватывалась, порываясь бежать на выручку, но девочка уже поднималась (когда самостоятельно, а когда и с помощью Бориса) и продолжала носиться туда-сюда как угорелая, неловко кружась, оскальзываясь и смешно расставляя ноги и взмахивая руками.
Час пролетел незаметно.
Борис с Юлькой, раскрасневшиеся и довольные, вернулись на трибуну, быстро переобулись, сдали коньки, забрали вещи в гардеробе, выстояв длинную очередь, и вышли наконец на улицу. Юлька все это время не закрывала рот, взахлеб делясь с матерью впечатлениями от катания. Светлана лишь улыбалась и прижимала счастливую дочь к себе. Борис иногда делал шутливые замечания, и тогда Юлька показно надувала губы и замолкала, но потом опять начинала щебетать.
Кафе находилось недалеко, через улицу. Решили пройтись пешком, тем более, машину на запруженной улице ставить было просто негде. Вся улица, насколько хватало глаз, с обеих сторон была сплошь заставлена автомобилями.
В небольшом кафе, расположившемся на первом этаже старого обшарпанного пятиэтажного дома, было тепло и уютно. Десять квадратных деревянных столиков с круглыми лакированными ножками раскиданы по залу замысловатыми зигзагами. Столы покрыты белыми полотняными скатертями. Вокруг каждого — по четыре массивных деревянных стула с резными спинками под старину. Окна занавешены тяжелыми белыми шторами, красиво ниспадавшими чуть ниже подоконников волнами складок. С потолка, выложенного квадратными пластиковыми панелями, из множества круглых маленьких светильников лился яркий свет. У дальней стены на возвышении расположилась длинная барная стойка. За ней со скучающим видом протирал бокалы бармен. Туда-сюда сновали два официанта в форменных белых рубашках с витиеватыми вышивками — названиями кафе.
Заказывали немного и нечасто, и официанты в основном только меняли пепельницы, стоило в нее чему-нибудь упасть: окурку, смятой салфетке или зубочистке — неважно. Это многих посетителей раздражало, и они огрызались на официанта, в очередной раз приближающегося к их столику, что, впрочем, не оказывало на тех никакого влияния.
Два столика в углу, у самого окна были свободны.
Борис со Светланой и Юлькой, попетляв между столов с оживленно и шумно беседующими и ничего не замечающими вокруг посетителями, расселись за крайним, угловым столом. Борис помог спутнице раздеться, повесил ее пальто на спинку стула и сел на свое место. Юлька сама поухаживала за собой.
У столика тут же возник официант, вытянулся в струнку, держа в руках блокнот и ручку. Всем своим видом он демонстрировал, что новые посетители не вызывают в нем особого восторга и не внушают почтения — такие много не закажут и на них не заработаешь. У всех официантов на такие вещи всегда имеется приличный нюх.
— Что будем заказывать? — осведомился он, как-то лениво, из-под полуприкрытых век, глядя поверх головы Бориса, сидевшего лицом к нему.
— Для начала я бы попросил вас заменить скатерть: на ней какие-то странные жирные пятна, — поставил Борис на место официанта, беря со стола меню.
Официант поморщился, но все же махнул кому-то рукой. Из боковой двери появилась девушка в белом передничке с новой скатертью в руках и быстро перестелила ее, сразу же испарившись.
— Спасибо, — поблагодарил Борис и, не отрываясь от довольно скудного меню, положил руки на стол. — Мне, пожалуйста, картофель фри с гуляшом, салатик из свежих овощей: помидорчики там, огурчики. Стаканчик горячего чаю, с лимоном. Вы что будете? — обратился он к Светлане.
Светлана, хмуря брови, разглядывала меню. И не столько само меню, сколько цены, напоминавшие номера городских телефонов.
— Я не особо голодна, — наконец сказала она. — Может, какой-нибудь салат? Вот, оливье, например.