машине, прогревает двигатель. Явно не в духе. ЮБ читает книгу и, по-видимому, ни о чем не подозревает.
— Соображения есть, из-за чего мог быть разлад?
— Никаких. Хотя если предположить, что блокировка аппаратуры была произведена БС, то между ними произошел серьезный разговор. Возможно, о чем-то важном, что не должно было касаться нас.
— Я догадываюсь, о чем… Вы уверены, что блокировка инициирована БС?
— Предполагаем с большой долей вероятности. Работоспособность восстановилась, как только БС направился к выходу из комнаты.
— Тип воздействия не установили?
— Не удалось. Возможно, избирательная блокировка цепей аппаратуры на очень тонком уровне, но для этого необходимо отличное знание самой аппаратуры и уйма энергии. Сам бы он не справился.
— Вероятно, кто-то подпитывает его или организует блокировку по его запросу. Плохо, что не засекли и не квалифицировали параметры излучения. У них перед нами большое преимущество: в любой момент могут оставить нас без глаз и ушей.
— Согласен. Но у нас нет оборудования, позволяющего производить столь серьезный анализ. В этом периоде слишком большой фон, чтобы простым способом можно было его отсечь.
— Ясно.
— Кстати, пока возились с датчиками, засекли один посторонний в стороне. Похоже, кто-то еще проявляет интерес к квартире СБ. Возможно, это наши «друзья» из второго.
— Не было бы счастья… Направление засекли?
— Сейчас ребята работают. Скоро будет известно.
— Хорошая новость.
— БС не трогать?
— Ни в коем случае! Исключительно пассивное наблюдение.
— Принял.
— Отбой.
Совет ЦентраЙозеф Браун. Крах надежд
Экстренное, чрезвычайной важности заседание Совета проходило в кабинете его главы Йозефа Брауна. Помимо членов Совета, занятых в реализации программы «Абсолютный ноль», присутствовал Координатор Зорин. Все были напряжены до предела.
— …Это была ваша инициатива, господин Браун, предоставить ему карт-бланш.
— Не отрицаю этого, — сдержанно произнес тот. — Хотя сейчас не время искать виноватых. Нужно что-то решать.
— Анализ психоматрицы Фролова, — вставил советник Станцо, — указывал на его полную лояльность Центру, абсолютную совместимость с психоматрицей Бельской, а также…
— Господин Станцо, я только что указал на отсутствие необходимости искать виноватых, — перебил говорящего Браун, сурово воззрившись на того. — У вас есть что-либо по существу?
— Нет, — обиженно буркнул тот и уткнулся носом в стол.
Остальные тоже молчали.
— Я могу сказать одно, — обведя взглядом всех присутствующих, продолжал глава Совета, — ситуация критическая. До назначенного момента активации остается всего ничего — меньше суток. И что мы имеем: Бельская увольняется из института, а Фролов, действуя по собственному усмотрению, выкладывает все этой даме, разрывает с ней всякие связи и второй день валяется дома, бездействуя и не желая ничего предпринимать.
— Его можно понять, — кхекнув, вставил Зорин.
— Я не совсем понимаю, на что вы намекаете, господин Зорин. И, кстати, не вижу в этом ничего веселого.
— Я намекаю на тот факт, что Фролов, похоже, все-таки осознал суть происходящего. Он парень неглупый, и мы со Стравинским предупреждали Совет об опасности именно такого исхода дела.
— Что именно вы подразумеваете под сутью происходящего? — Браун недовольно поджал губы.
— Я подразумеваю то, что Фролова фактически подставили. Ситуация, в которую он попал, в моральном плане крайне неприятна. Для любого человека.
— Фролов — не кисейная барышня, а работник серьезной структуры! — гневно сверкнул глазами Браун. — К тому же он подписал согласие на сотрудничество.
— В этом согласии, насколько я помню, не оговорены пункты, позволяющие вертеть им в личине Сташевского.
— Пусть так, но это не меняет дела. Ничего, по сути, ужасного с Фроловым не произошло.
— С вашей точки зрения. А с точки зрения Фролова — это личная трагедия.
— Личные трагедии не должны мешать делу! Здесь недопустимо слюнтяйство!
— Они бы и не мешали, если б все было оговорено с Фроловым заранее, как я и предлагал. Быть марионеткой никому не нравится.
— Предположим, мы действительно обошлись с Фроловым несколько… м-м… неэтично, — Браун постарался взять себя в руки и успокоиться. — Но сейчас важно не это. У вас есть какие-либо варианты выхода из сложившейся ситуации?
— Я вижу два варианта: срочно задействовать запасной вариант с привлечение другого контроллера, либо оставить все как есть и подождать результата.
Браун помолчал, натужно размышляя, отчего на его лбу вздулись вены.
— Запасной вариант, конечно, выход. Но у нас почти не остается времени на коррекцию. Бельскую необходимо как-то привести в институт, чтобы все выглядело согласно легенде, всучить ей прибор и активировать его.
— Знаете, господин Браун, — вклинился в диалог советник по этике Саммерс, — ваше отношение к людям действительно настораживает. Всучить! Слюнтяйство! Кисейная барышня! Зорин прав, вы обращаетесь с людьми, как с куклами, и я, простите, буду вынужден поднять этот вопрос на ближайшем заседании Совета!
— Если успеете, — буркнул себе под нос Браун.
— Что вы сказали? — переспросил Саммерс. Его бледная прозрачная кожа на лице покрылась розоватыми пятнами.
— Я сказал, если у вас для этого будет возможность и время.
— Как понимать ваши слова? Вы мне угрожаете?
— Не я. Фролов. Своим бездействием.
— Я думаю, ситуация не столь безнадежна, — сказал Зорин. — В конце концов, мы до сих пор существуем, и это подтверждение того, что все пока идет так, как и должно идти. Поэтому я выступаю за второй вариант: оставить все как есть и подождать.
— А вы оптимист, господин Зорин! — усмехнулся глава Совета. — А если все пойдет не так, как должно идти?
— В таком случае нам это будет уже совершенно безразлично. И я, кстати, далеко не оптимист, а реалист. Согласно расчетам аналитиков, этот вариант имеет гораздо больше шансов на положительный исход дела — сорок шесть процентов — в отличие от остальных, чьи цифры колеблются в пределах лишь двадцати.
— Когда же вы успели произвести расчет, смею спросить?
— Расчет был произведен вчера с разрешения советника Вердоне, курирующего аналитиков и присутствующего здесь, несмотря на ваш отказ включить и этот вариант в список возможных.
Браун еще больше нахмурился. Его лохматые брови встопорщились, словно иглы у потревоженного дикобраза, и сошлись на переносице.
— Господин Браун, — добавил Вердони, — мы действовали исключительно в интересах общего дела, важность которого, как вы отметили недавно, выше наших личных недовольств и амбиций.
— И вы туда же Вердони? — хрипло произнес Браун.
— Простите, я не совсем понимаю смысл сказанного вами. Мы в данный момент решаем вопрос первейшей важности — существование нашего мира. Вопрос вашего соответствия занимаемой должности едва ли тянет на десятую и в данный момент не обсуждается.
— Насколько я понимаю, — Браун откинулся на спинку кресла, задрал подбородок и обвел всех презрительным взглядом, — от меня здесь ничего не зависит.
— Вы ошибаетесь, господин Браун. Вы по-прежнему глава Совета, и мы не собираемся действовать в обход законов. Но, если того потребует дело, мы имеем полное право выразить вотум недоверия. Но, я думаю, со мной согласятся все присутствующие здесь члены Совета, до этого не хотелось бы доводить, поскольку это существенно подорвет престиж Совета.
— Господа, давайте оставим взаимные обвинения, успокоимся и все же перейдем к рассмотрению важнейшего вопроса: что нам предпринять? — предложил Саммерс.
Наступила неловкая пауза, которую нарушил Вердони:
— Итак, мы имеем шесть вариантов. Пять из них уже обсуждались нами сегодня и не вызвали у Совета большого энтузиазма. Шестой был только предложен к обсуждению. И тем не менее, из них только два, включая вариант, предложенный господином Зориным, имеют достаточно высокий процент положительного исхода. Я говорю о следующих вариантах: дубль-агент — двадцать восемь процентов и вариант, так сказать, пассивного созерцания — сорок шесть. Предлагаю голосовать по ним, а потом уточним детали.
Зорин, не являясь членом Совета, не голосовал, а лишь наблюдал за голосованием. Напористой решимости не было заметно ни в одном из советников. Никто не был на сто процентов уверен в правильности своего выбора, но второй вариант все же одобрило подавляющее большинство.
Оставалась резолюция главы Совета.
Браун, борясь с собой (и это не укрылось от пытливых взглядов присутствующих), решил не идти на конфронтацию с Советом, и поддержал результат голосования, хотя в корне был несогласен с ним. Поддержал не из боязни потерять кресло главы Совета, а из совершенно логичного вывода, что при данном настрое советников никто все равно не прислушается к его мнению, и жертва будет напрасной.
Несмотря ни на что, Браун продолжал считать себя незаслуженно оскорбленным и униженным. Его, всей душой болеющего за дело Центра, обвинили в совершеннейшей безделице, раздув ее до размеров небоскреба. Люди!.. Люди должны подчиняться установленным правилам и действовать согласно своим обязанностям, не привнося в них всякую моралистскую чушь, личные интересы и дешевую глупую чувственность — все это только вредит делу. Именно вредит, и это подтверждается сложившейся критической ситуацией.
— Поддерживаю решение Совета, — сказал Браун. Глава Совета уже взял себя в руки. Его лицо разгладилось, приобретя спокойные черты.
— Принимается пассивный вариант, — продолжал Вердони. — Теперь рассмотрим детали его проведения.
— Я вас не совсем понимаю, советник Вердони, какие могут быть детали у варианта, при котором мы сидим сложа лапки и ждем, наступит конец света или нет? — язвительно заметил Браун.