Боль души
Борис страшно переживал из-за разрыва со Светланой. Сначала на него накатила жажда рвать и метать, но потом внезапно им овладела полнейшая апатия. Не хотелось ничего, даже работать, что, как это ни странно звучит, делать ему нравилось. И еще одолевали тоска и обида. Сказавшись больным, Борис взял на работе отгулы, коих у него за несколько лет накопилось с избытком, и скрылся от всех, от всего мира в своей небольшой двухкомнатной квартире.
Правда, звонили друзья с работы, интересовались его самочувствием, но телефонные беседы с ними, хотя и скрашивали одиночество, не приносили желаемого успокоения и поднятия духа. Были звонки и от его группы — Бориса настойчиво пытались приободрить и «привести в действие», прозрачно намекая на печальные последствия его хандры. Борис отделывался ничего незначащими обещаниями и старался как можно быстрее завершить разговор.
Не зная, куда приткнуть себя, Борис понуро бродил по квартире, по полдня валялся на диване, тупо пялясь в экран телевизора, или готовил себе еду — последнее хорошо отвлекало от горьких мыслей. Вообще, готовить Борис любил и делал это достаточно искусно, воспринимая это как норму. Но с возвращением воспоминаний о своем прошлом (вернее, будущем) готовку стал считать поистине великим делом.
Там, у себя, у Бориса не было возможности приготовить себе самому, причем, из натуральных продуктов — в его времени все пользовались пищевыми синтезаторами, кто победнее — линиями доставки. И все же еда будущего потеряла одни из важнейших своих свойств: вкус и структурные особенности продуктов — все было однообразно-примитивным, без особых вкусовых различий и больше рассматривалось как необходимость, нежели наслаждение. Имелось мясо, но не было его притягательной волокнистости, было картофельное пюре, консистенцией напоминавшее кашу-размазню, были фрукты, тающие во рту, но мякоть у всех походила на желе, различаясь лишь вкусом. Здесь все было не так…
Вечерело. За окном сгущались сумерки, хотя еще было довольно светло.
По телевизору шел фильм с участием Депардье и Ришара. Старая забавная комедия. Но Борису было не смешно. Лежа на диване, с сигаретой в одной руке и закинутой за голову другой, он сделал вялую затяжку. Окурок обжог пальцы, и Борис не глядя опустил руку, нащупал край переполненной пепельницы, стоявшей рядом на полу, и затушил в ней окурок, размяв его пальцем.
Зазвонил телефон. Борис лениво и нехотя протянул за ним руку — сейчас опять кто-нибудь начнет читать мораль — откинул клапан чехла и взглянул на экран. Вверху крупными белыми буквами полыхало имя абонента «Светлана».
Не веря своим глазам, Борис молниеносно усадил затекшее от длительного лежания тело. Хрустнули суставы.
Резко проведя пальцем по экрану, Борис приложил телефон к уху.
— Света? — осторожно, как бы боясь спугнуть надежду, спросил он.
— Глупо, — послышалось в динамике.
— Что? — растерялся Борис.
— Сегодня шла по улице, и мне постоянно мерещился ты: то там пройдешь, то здесь.
Светлана сделала паузу, то ли ожидая ответа, то ли собираясь с мыслями. Голос у нее был какой-то странный. Борис не нашелся что ответить и промолчал.
— Я зачем-то села в автобус и поехала к тебе, а когда вышла на Серпухова, поняла, что не знаю твоего адреса. Правда, глупо?
— Да, — машинально ответил Борис. — То есть, что я говорю: нет, конечно! Ты где сейчас?
— Рядом с девятиэтажкой. Десятый дом.
— Ага… — Борис прикинул, где это. Девятиэтажек в его районе было несколько, а на номера домов он как-то не обращал внимания. — В нем есть магазин?
— Есть. Супермаркет. А на боку дома — плакат.
— Ясно. Пройди одну остановку и перейди улицу. У меня — семнадцатый. Я спущусь и встречу тебя.
— Хорошо.
Борис дал отбой, заметался по комнате в поисках брюк, торопливо нацепил их и, накинув легкую куртку, стремглав выскочил из дому. Не дожидаясь лифта, он быстро сбежал по лестнице, благо жил невысоко, и вылетел на улицу, широко распахнув подъездную дверь. Недовольно скрежетнул доводчик.
В распахнутой куртке, Борис обежал дом и замер на тротуаре, с волнением вглядываясь в толпу прохожих на другой стороне улицы и стараясь выровнять дыхание после быстрого бега. Запахнув куртку — Борис выбежал в одной рубашке, и мороз пробирал до костей, — он вытягивал шею и до рези напрягал глаза, не мелькнет ли где знакомая белая вязаная шапочка.
— Борис, я здесь, — раздался голос Светланы совсем рядом.
Борис обернулся.
Светлана стояла в двух шагах от него, смущенно улыбаясь и сжимая обеими руками свою серую, чуть потертую дамскую сумочку.
— Как же я тебя пропустил? — смешался Борис, почувствовав себя полным болваном.
— А я улицу сразу перешла, — улыбнулась Светлана.
— Понятно.
— Борь, я подумала… Я была неправа. — Светлана сделала шаг к Борису и опять остановилась, приподняв голову.
— Ты-то как раз совсем ни при чем.
— Нет, ты не понимаешь. Я долго думала, весь вечер.
— Да что же мы на холоде стоим? — спохватился Борис. — Пойдем ко мне.
— Пойдем, — согласилась Светлана.
Они быстро прошли к его подъезду и на лифте поднялись до его квартиры.
— Проходи, — предложил Борис, распахивая перед гостьей дверь.
— Как у тебя накурено, — поморщилась Светлана, разуваясь в прихожей.
— Извини, сейчас проветрю. Давай пальто.
Он помог Светлане раздеться и проводил в зал, где тут же приоткрыл окно и, прихватив пепельницу, быстро отнес ее на кухню. Гора окурков была ссыпана в мусорное ведро, а пепельница проследовала на подоконник.
Когда он вернулся в зал, Светлана сидела на краю кресла и внимательно разглядывала обстановку комнаты. Тонкие пальцы нервно сжимали сумочку, лежавшую у нее на коленях.
— Тебе не холодно? — участливо спросил он, беря с дивана телефон и активируя на всякий случай «глушитель».
Кто его знает, о чем будет говорить Светлана.
— Зорин слушает!
— Зарубин беспокоит. Все по плану. Бельская у Фролова. Было запрошено глушение. Предоставили.
— Хорошо, продолжайте наблюдение. Подготовьте почву в институте. С проходом не должно быть никаких проблем.
— Уже занимаемся.
— Глушите их переговоры даже без запроса Фролова. Это не для посторонних ушей.
— Принял.
— До связи.
— Ноль — первый — Центру.
— Центр на связи.
— СБ у БС. БС опять отключил нашу аппаратуру слежения. Что нам делать?
— Пока не вмешивайтесь. Ждите. Я как раз сейчас запрашиваю у Совета полномочия.
— Принял.
— Отбой.
— …Тебе не холодно?
— Нет, нормально. Пусть немного проветрится, а то у тебя дышать нечем. Да ты сядь, мне нужно тебе сказать кое-что важное.
— Может, чаю?
— Нет, потом. Сядь.
— Хорошо. — Борис прошел к другому креслу и опустился в него.
— Когда ты ушел, — начала Светлана после короткой паузы, не глядя на Бориса, — я долго думала о том, что ты мне рассказал. Мне кажется, ты ни в чем не виноват.
— Ты не…
— Не перебивай меня, пожалуйста, — Светлана выставила ладонь, потом опять помолчала, собираясь с мыслями. — Когда ты мне все рассказал, я думала о себе, о своей обиде. Это эгоизм. И только потом начала понимать, как тебе тяжело. Возможно, даже тяжелее, чем мне.
Она повернула голову к Борису. Борис с трудом выдержал ее печальный взгляд. Казалось, Светлана вот-вот заплачет, но ее глаза оставались сухими.
— Если то, что ты мне рассказал — правда…
— Это правда.
— …то ты действительно исчезнешь, если я не сделаю того, что должна сделать. Хотя, мне и трудно поверить во всю эту историю.
— Ты никому ничего не должна. Я здесь чужой, меня не должно здесь быть. И буду я существовать или нет — это не имеет ровным счетом никакого значения.
— Для меня имеет. Я не хочу быть причиной твоей смерти.
— Ты понимаешь, как глупо это звучит? — горько усмехнулся Борис. — Я еще даже не родился.
— Пусть так, но я сделаю то, что должна. И не только для тебя, но и для себя самой. Тебе, возможно, тяжело будет понять, но на эту работу я положила всю свою сознательную жизнь. И если от нее в будущем людям будет польза…
— От нее есть польза. Люди смогли расселиться по новым мирам.
— И я увижу это?
— Конечно, этот момент наступит через двадцать один год, когда после тщательных и трудоемких исследований удастся доказать существование параллельных пространств и будет найдена возможность перемещаться между ними. Но этими исследованиями будешь заниматься не ты.
— Это неважно. Ты тогда сказал: осталось два дня.
— Уже осталось чуть больше полутора часов, — уточнил Борис, взглянув на часы.
— Тогда чего же мы ждем?! — спохватилась Светлана, порывисто вскакивая на ноги.
— Мы все равно ничего не успеем. Да это уже и не имеет значения, — отмахнулся Борис, откидываясь на спинку кресла и вытягивая ноги. — К тому же наше гениальное руководство обязательно припасло какой-нибудь запасной вариант. Я в этом уверен на все сто.
— А если нет? Послушай, я так не могу.
— А что мы можем сделать? Предположим, мы даже успеем доехать до твоего института, но кто тебя в него пропустит? Ты же уволилась. Да еще в твою лабораторию попасть надо.
— Что-нибудь придумаем, — решительно сказала Светлана. — Ну, вставай! Долго еще будешь сидеть?
— Не понимаю, зачем тебе лишние проблемы? — Борис нехотя поднялся из кресла, упираясь руками в подлокотники. — У тебя их и так выше крыши.
— Ты идешь? — продолжала настаивать Светлана.
— Да иду я, иду, — Борис вздохнул и поплелся в прихожую.
Наскоро одевшись — Светлана все время поторапливала Бориса, — они вышли из квартиры, и тут Борис хватился забытой им коробочки, переданную ему одним из членов его группы — Семякиным. Спешно вернувшись в квартиру, Борис впопыхах, на ощупь, отыскал коробочку на верхней полке с шапками в прихожей, и, сунув ее в карман, сбежал по лестнице, нагнав на нижней площадке Светлану.