Рафаэль ТигрисГлавное предназначение жизни
Мне, рядовому красноармейцу – разведчику Владимиру Кузнецову, попавшего прямо со студенческой скамьи на Ленинградский фронт, часто снится одно и то же: Москва, Кремль, чествуют первое лицо нашего государства. Нет это не Иосиф Виссарионович! Наш Сталин в солдатской шинели, в фуражке, в сапогах идёт отнюдь не спортивным шагом и вечно придерживает больную левую руку. Это кто то другой, тоже невысокого роста, но одетый с иголочки в гражданское, идёт бодро, подтянуто, со спортивной осанкой. Неужто кроме Сталина может быть ещё кто то первым лицом в Кремле? Расскажи я об этом кому-нибудь, меня 23 летнего студента механического факультета, комсомольца и отличника учёбы, который за всю жизнь лишь однажды на первомайском параде видел Сталина на мавзолее Ленина, вмиг бы арестовали.
Я, находясь в разведке около села Мартышкино, случайно наткнулся на завязший в болоте немецкий танк. Я тут же нырнул в реку и, дыша через соломинку, подобно подводной лодке издали, тайком стал наблюдать.
Дышать под водой через соломинку – это давняя традиция пацанов нашего села Мартышкино, что находится под Питером. До войны мы таким образом выслеживали на речке купальщиц, скорее не для того чтобы засечь их голышом, а чтобы, внезапно выскакивая из воды, страшно их напугать. Представляете какой ор и визг стоял тогда на речке! Девки жаловались своим отцам и старшим братьям и нам за подобные шалости крепко доставалось.
Но сейчас уже несколько месяцев шла война, а я сидел под водой в засаде и наблюдал за немецким танком. Очевидно, что застрявшую в болоте технику немцы просто так не оставят. Должна прибыть подмога и она скоро появится. Вопрос в другом – ушли за подмогой ведь не все? Наверняка остался кто то и вот этот кто то не подавал признаков жизни, во всяком случае до сих пор себя ничем не выдал. Долго сидеть и ждать в холодной осеней воде мне тоже не с руки, к тому же скоро и подмога нагрянет, наше село Мартышкино, где давеча засели немцы близко находится от болот, просто они не знали про их существование вот и полезли с дуру, да застряли.
Я решаю выйти из засады и внезапно нагрянуть в танк. То, что там есть кто то я не сомневался, вопрос сколько их?
У немцев танковые экипажи как и у нас по четверо – командир, наводчик, водитель-механик и стрелок-радист. Думаю в Мартышкино ушли двое – командир и ещё кто то. Значит там осталось двое. Если я использую фактор внезапности то их численный перевес потеряет свою значимость. Но с другой стороны, если их там действительно двое, то почему словоохотливые немцы, пока я мёрз в воде, до сих пор не перекинулись хотя бы пол словечком. Это на них не похоже. Ладно – скоро всё выяснится. Оружием моим был пистолет ТТ и я осторожно дёрнул затвор.
Места вокруг нашего села Мартышкина самые настоящие, дачные, и это актуально до сих пор. Вокруг реликтовые дубовые леса, усадьба Мордвинова стояла тут ещё с царских времён. Но самое главное это наличие морского побережья и песчаного пляжа. После войны Мартышкино настолько выросло, что достигло того места куда угодил осенью 1941 немецкий танк. Болотце удалось высушить и теперь на его месте рабочие вырыли глубокий котлован для нашей будущей двухэтажной дачи. Отцовский дом с кузницей в Мартышкино после войны настолько стал ветхим что уже не годился для современного жилья.
Пока техника рыла котлован мой внук, подросток Колька со своим школьным товарищем Мишкой бегали в опасной близости вокруг ямы.
– Эй вы! Непоседы. А нельзя ли играть чуть подальше от ямы? Не дай Бог, ещё скатитесь вниз или под ковш угодите.
– Ты деда не волнуйся, не скатимся. Не такие уж мы недотёпы, правда Мишка?
– Ну смотрите у меня. Во время войны тут немецкий танк застрял. Так что яма эта заговорённая.
– Мы байку про танк 100 раз слышали.
Ну конечно, нынешнему поколению наша далёкая война становится с каждым годом всё неинтересней. А жаль. Ведь столько было выстрадано нами, чтобы грядущие поколения жили счастливо и мирно.
Итак, я впервые в жизни собирался вступить в ближний бой с противником. По правде говоря было немного боязно. На фронте я пробыл без малого месяц и за это время научился пользоваться боевым оружием. Надо было спешить, ведь скоро прибудет подмога с тягачом.
В моём возрасте всегда любопытство берёт верх над инстинктом сохранения. Я – атакующая сторона и у меня больше шансов выиграть поединок с врагом и захватить хотя бы одного из них в плен.
Я скрытно, по-кошачьи подкрался к танку. Боевая машина была наполовину затянута в болото, так что взбираться уже не пришлось и я украдкой заглянул вовнутрь. Там был всего один танкист. Ни о чём не подозревая он перечитывал письмо, вероятно из дому и с умилением рассматривал фотокарточки. На фронте нет ничего слаще того момента когда ты получаешь весточку из дому и зачитываешь письмо до дыр. Мой пистолет готов был в любой момент застрелить фашиста, но я не осмелился это сделать. Война только началась и немцы ещё не успели сделать тех зверств от которых впоследствии холодели наши души. Для меня убить солдата, который читал письмо из дома было настоящим кощунством.
– Hände hoch!
Немец от неожиданности выронил всё из рук и со словами Nicht schießen (не стреляй) поднял руки вверх. За 2 года обучения в университете я успел выучить сносно немецкий язык и теперь мне это пригодилось.
– Медленно вставай и также медленно выйди из танка. Но сперва выкинь ружьё в болото.
Немец покорно повиновался.
Это был высокий парень лет 25-27, рыжеволосый и огромными красными ручищами.
«Такой детина меня вмиг раздавит даже без оружия», – подумал я.
– Иван! Ты сильно рискуешь. Очень скоро сюда придут ремонтники на тягаче. Так что советую не делать глупостей и по-быстрому отсюда исчезнуть.
А ведь прав этот немец. Убивать его нету никакого смысла. Звук выстрела услышат его товарищи и прибудут ещё быстрее.
– А ты за меня решения не принимай. Лучше повернись спиной ко мне и руки назад.
В следующее мгновение я ловко завязал его ручища кожаным ремнём да так его затянул, что тот застонал от боли.
– Давай топай вперёд.
– Куда мы пойдём?
– Ты мой пленник и я отведу тебя в штаб полка.
Немец поморщился.
– До ваших позиций идти далеко. Километров 10 точно.
– Ну и что, спешить нам некуда.
– А то что я проголодаюсь. Если я твой пленник, то ты не имеешь права морить меня голодом. Там в танке у меня есть рюкзак с хлебом и тушенкой. Если не против то давай заберём его с собою.
По правде говоря я тоже оголодал и потому дал согласие на забор провианта.
– Давай, забирай. Только без глупостей.
Мы прошагали 5 километров и решили наконец утолить голод. Для этого мне пришлось на свой страх и риск развязать немцу его огромные ручища.
– Как тебя зовут, Иван?
– Я не Иван, я Владимир Кузнецов. А ты наверное вовсе не Фриц?
– Моё имя Вальтер Шмидт.
– Ух ты! Да мы с тобою тёзки. Ведь Шмидт на немецком означает кузнец? А судя по твоим ручищам ты и вправду кузнец.
– Да ты угадал Вольдемар – мы потомственные кузнецы уже в третьем поколении. Чего не скажешь про тебя. У тебя ручонки нежные как у пианиста.
– Да! Я студент, ещё не успел поработать.
– И что ты студент потерял на этой войне? Учился бы в своём университете.
– Я пошёл добровольцем защищать свой город от врагов.
– Твоему городу всё равно не устоять. Большевики организовали его оборону так неумело, что мы возьмём Питерсбург не позднее чем через 2 недели.
– Откуда такая уверенность?
– Разве ты не слыхал, что мы взяли Шлиссельбург – Ключ –город, а неделю назад захватили последнюю железнодорожную станцию Мга. Мга был важнейшим узлом, после взятия которого Питерсбург теперь полностью отрезан от внешнего мира. И похоже ваше неумелое командование так и не осознало всю первостепенность этой крохотной станции.
– Почему ты так решил?
– Если бы осознали то постарались бы выбить нас буквально на следующий день. Вместо этого дали нам возможность закрепиться, окопаться, подтянуть войска и снаряжение и теперь сдвинуть нас оттуда уже не представляется возможным. В блокированном городе скоро начнётся голод, мор, разруха и тогда жители сами без боя впустят нас.
– Этого не будет никогда! Ленинград – город с богатыми традициями, умрёт, но никогда не сдастся врагу.
Тогда город был недавно заблокирован и никто не мог даже в страшном сне представить какие несчастья и трагедии придётся пережить его жителям.
– Запомни Вальтер – дух Ленинграда вам никогда не сломить.
В это время до моего слуха стал доноситься собачий лай. Это был шум погони. Немцы не найдя танкиста на месте, сразу догадались что могло случиться и организовали погоню с собаками.
– Вольдемар! Тебе надо спешно уходить. Собаки взяли след и скоро будут здесь. Так что поспеши. И меня отпусти, больше не завязывай. Я простой танкист-механик и для вашего командования никакого интереса не представляю. Так что расходимся – ты идёшь к своим, а я к своим. Поверь мне так будет правильно.
По правде говоря, мне вовсе не хотелось снова пленить немца и бежать с ним от погони ещё десяток километров. Пользы особой я не видел от подобного мероприятия. Но и убивать его тоже не хотелось. Почему тогда мне это показалось убийством.
Немец снял с себя свой жетон и протянул мне.
– Вот держи. Скажешь своим, что застрелил меня при попытке к бегству. Поверят однозначно.
– Ну тогда прощай тёзка. Даст Бог ещё свидимся.
– Согласен, но только в мирное время.
– Звучит жизнеутверждающе, но маловероятно.
– Не зарекайся Вольдемар. Мы ещё очень молоды. Нам ещё рано погибать. Ты думаешь я бы не мог тебя лишить жизни даже с завязанными руками? Достаточно было бы прыгнуть тебе на шею и задушить бёдрами. Ты не сомневайся я бы так и поступил.
– Ну и что тебе помешало осуществить задуманное?
– Пойми Вольдемар. Твоя смерть была бы полна абсурда.