Лилия ТеплюкГлавное, живи!
Посвящается всем детям, помнящим звуки, запахи и краски войны. А также их четвероногим друзьям
Глава 1. Гостинец
Зенитные разрывы освещали город зловещим светом. Что-то снова горело, и едкий дым столбом поднимался в морозное небо. Быстро и тревожно застучал метроном, предупреждая об артобстреле. В холодной квартире на третьем этаже не спали.
Буржуйка дышала еле ощутимым теплом. На диване, максимально придвинутом к печке, прижавшись друг к другу, лежали три человека.
– Я никуда не пойду, – из-под одеяла просипел простуженный старушечий голос, – а вы бы спустились в бомбоубежище. Бережёного Бог бережёт.
– Мы тоже не пойдём, – помедлив, ей тихо ответил грустный молодой голос. – Если Богу надо, он нас и здесь сбережёт, а у меня не осталось больше сил.
– Господи, помоги пережить бомбёжку бабушке, маме, мне и Ваське, – из кокона одеял отозвался тонкий детский голосок и выглянуло большеглазое худенькое лицо.
Девочка вытянула наружу руку и погладила тощего кота, который лежал рядом с ней. Кот не шевельнулся. Она почесала его за облезлым ухом и подоткнула пуховый платок под впалый кошачий бок.
Лялька все свои шесть лет жила в этой квартире номер двенадцать на третьем этаже. Её папа, Иван Егорович, работал на Кировском заводе начальником смены, а мама, Анна Тимофеевна, в школе по соседству учила первоклашек читать и писать. Вместе с ними жила бабушка Зина, которая приехала из деревни. Когда два её старших сына погибли в декабре тридцать девятого в финской войне и она стала сильно болеть, Лялькин папа взял отпуск и привёз бабушку в Ленинград.
Лялька хорошо помнила, как перед Новым годом баба Зина вошла в их дом. Одета она была по-деревенски просто – в валенки и тулуп из овчины. Через плечо висели две корзины с гостинцами. Увешанный котомками, как гроздьями винограда, следом вошёл отец.
С радостным криком «Ура! Папа вернулся!» Лялька сначала ткнулась носом в холодное пальто отца, а потом обняла бабушку.
Баба Зина наклонилась к ней и, ласково улыбнувшись, сказала: «Ходь, что покажу». Не спеша она сняла корзины с плеча и поставила перед Лялькой: «Смотри. Это тебе гостинцы».
В одной из них, свернувшись клубком на пуховом платке, спал дымчатый, с белой кляксой на носу котёнок. Лялька радостно охнула и сразу протянула руку, чтобы погладить его. Но котёнок перевернулся на спинку и поймал её руку острыми коготками. Все засмеялись, а папа сказал, что это дружба навсегда.
Так и случилось. Васька бесцеремонно поселился в Лялькиной комнате. Спал с ней спина к спине. А когда она уходила в детский сад, хозяйничал как мог. Вечером Лялька собирала игрушки в корзину и выкатывала из-под кровати цветные карандаши.
– Васечка, я же тебя просила не трогать карандаши, – понарошку хмурилась она, – и ты обещал. Помнишь?
Васька смотрел на неё честными зелёными глазами: «Не брал. Они сами покатились. Я их хотел обратно в коробку, а они – под кровать. Вот лапу ударил. Знаешь как болит?» – и начинал обиженно вылизывать лапу. А потом отправлялся на кухню, старательно прихрамывая.
– Вот артист, – смеялась мама и подкладывала ему в мисочку куриного мясца.
После перекуса Васька про лапу забывал и весело гонял по квартире бабушкин клубок шерсти.
Ещё он любил, забравшись на тумбочку, хватать Ляльку за помпон на берете, когда она одевалась в детсад или на прогулку. Берет сваливался с головы, а Лялька взахлёб смеялась. Вместе с ней смеялась и мама. А потом шутливо грозила коту пальцем: «Уймись, хулиган!»
Глава 2. Война
Когда объявили войну, Лялькин папа сразу ушёл на фронт. Мама всё лето рыла окопы и строила оборонительные сооружения на подступах к Ленинграду. А потом стала работать на военном заводе, где выпускали пулемёты для фронта.
Теперь бабушка Зина водила Ляльку в детский сад. Однажды вечером Лялька услышала, как тихонько, чтобы не разбудить внучку, бабушка жаловалась маме:
– Сегодня стояла в очереди за постным маслом. Отоварила только Олечкину карточку, и масло закончилось. В очереди говорят, что в город почти не завозят продукты. Нюрочка, что же это будет?
Мама успокаивала бабушку:
– Не верьте вы этим сплетням. Я завтра пораньше освобожусь и сама забегу в магазин. Вы отдохните.
– Нет-нет, – тут же возражала бабушка, – ты так устаёшь, что ж я, не вижу? Не беспокойся, милая, я сама продукты выкуплю.
Ляльке спать расхотелось. Она наклонилась к Ваське, который развалился рядом, и зашептала:
– Вася, ты спишь?
– Ммм-ур, – сонно ответил кот и чуточку приоткрыл один глаз.
– Бабушка говорит, продукты исчезнут. Они что, спрячутся от нас? – Лялька взволнованно задышала ему в ухо, и оно вздрогнуло, будто хотело сбросить её голос, как назойливую муху.
– Мууур, спи уже, – зевнул Васька и перевернулся на другой бок.
Лялька вздохнула и пристроилась рядом.
– Завтра скажу бабушке, чтоб не плакала, – засыпая, шептала она, – мы с тобой все продукты найдём. Мы уже сто раз в сыщиков играли.
Следующим вечером радостная бабушка показывала маме продукты, которые удалось выкупить только благодаря Варваре Кузьминичне.
– Помнишь Варвару Кузьминичну? Ну ту, что с рынка? – спрашивала она. – Как она меня приметила в очереди, ума не приложу? Такое счастье, что мы отоварились!
– То-то же, – загадочно улыбалась Лялька, поглядывая на кота, – продукты испугались и не спрятались, раз бабушка их домой принесла. Услышали, что мы их всё равно найдём.
Васька был такого же мнения. Он сидел у Лялькиных ног и преданно смотрел ей в глаза, подмигивая в знак согласия.
Вечером того же дня к ним постучала управдом и сказала, что нужно заклеить полосками бумаги все окна в квартире.
– Зачем это? – удивилась Лялька.
– Приказ спустили оттуда, – управдом строго ткнула пальцем в направлении потолка. – Выполнять обязательно. Срок – одна неделя.
Лялька подняла голову и осмотрела потолок комнаты в надежде увидеть маленькое окошко, в которое пролез этот самый приказ. Но ничего, кроме серой паутины, на потолке не высмотрела.
Теперь они с бабушкой резали старые газеты на длинные полоски и мазали их клейстером. Бабушка, охая, залезала на табуретку и приклеивала полоски крест-накрест. Васька крутился тут же, помогал как мог: то в клейстере лапу мочит и печатает следы по полу, то хвостом сметает полоски, приготовленные для поклейки.
– Вот я его сейчас полотенцем! – ругалась бабушка.
А Лялька хватала кота на руки и смеясь убегала в коридор.
– Не впускай этого хулигана сюда, – ворчала бабушка ей вслед, – мешает только.
– Бабушка, а почему ты лишь одну букву делаешь? – хитрила Лялька, заглядывая в комнату. – Алфавит забыла?
– Всё я помню.
– А почему? – не отставала внучка.
– А другая не получается. Вы же хулиганите с Васькой, вот полоски и клеятся буквой «Х».
– Это ты их приклеиваешь так, – смеялась Лялька, – они сами не могут приклеиваться.
Она уселась на диван. На руки ей тут же запрыгнул Васька и свернулся калачиком.
– Хвост! – вскрикнула радостно Лялька. – Бабушка, а ты какое слово на букву «ха» знаешь?
– Хитрость, – ответила та, приглаживая тряпкой очередную газетную букву. А про себя добавила: «Холод, будь он неладен. Хлебца бы побольше. Да хрену надо купить, пока есть в магазинах. Всё витаминка какая-никакая».
Глава 3. Блокада
Восьмого сентября одна тысяча девятьсот сорок первого года началась блокада Ленинграда. Немецкая авиация совершила первый массированный налёт на город. Тяжело гружённые бомбардировщики шли волнами.
В бомбоубежище было темно. Свеча в консервной банке всё время гасла. От гула моторов, грохота и свиста бомб люди в страхе прижимались друг к другу. Дом дрожал и постанывал, когда бомбы падали рядом. Казалось, сама земля билась в судорогах взрывов.
Лялька сидела на коленях у бабушки, обнимая корзинку с котом. Васька, оглушённый и растерянный, страдальчески смотрел на неё круглыми глазами. Она наклонилась к нему и доверчиво прошептала: «Не бойся. Бог обещал бабушке, что бомба нас не убьёт. Она мне сказала. Ты только не бойся».
Бомбардировка никак не заканчивалась. Пришлось сидеть в подвале до ночи. Лялька так устала, что, когда они вернулись домой, уснула, не раздеваясь. Рядом сопел Васька, уткнувшись носом в Лялькину щёку.
А ночью самолёты стали сбрасывать зажигательные бомбы, чтобы сжечь город. И снова была тревога. Но в подвал бежать не было сил.
– Будь что будет, – вздохнула мама, – надеюсь, до нас не достанет.
Лялька ворочалась, вздрагивая во сне от самолётного гула. А сонный Васька сердито бил хвостом, словно рубил шашкой неугомонных фашистов.
В ноябре отключили свет, не стало воды и отопления. Голод и холод вовсю хозяйничали в городе.
В детской комнате квартиры номер двенадцать появилась печка с трубой. Такую печку ласково называли «буржуечка», а Лялька называла её слоником Печуркиным. Окно утеплили и забили фанерой. На полку для книг переехала Владимирская икона Божьей Матери в старинном окладе. Из гостиной перенесли раскладной диван, и все вместе поселились в детской.
По продуктовым карточкам нормы в очередной раз уменьшили. На Ляльку теперь полагалось сто двадцать пять граммов хлеба в сутки. Столько же полагалось бабушке. На мамину рабочую карточку выдавали двести пятьдесят граммов. Очереди в магазины становились всё длиннее, а продуктов продавалось всё меньше.
Лялька теперь оставалась дома. Ходить было некуда. Детский сад разбомбили. Не зная об этом, воспитательница поги