ыл писатель А.И. Куприн. Куприн так пишет о Юдениче: «Доблестный, храбрый солдат, честный человек и хороший военачальник… Генерал Юденич только раз показался на театре военных действий, а именно тотчас же по взятии Гатчины. Конечно, очень ценно было бы в интересах армии, если бы генерал Юденич, находясь в тылу, умел дипломатично воздействовать на англичан и эстонцев, добиваясь от них обещанной реальной помощи. Но по натуре храбрый покоритель Эрзерума был в душе капитан Тушин, так славно изображенный Толстым. Он не умел с ними разговаривать, стеснялся перед апломбом англичан и перед общей тайной политикой иностранцев»{447}.
10 октября 1919 г. Северо-Западная армия перешла в наступление. 11-го числа опять был занят Ямбург. 16-го — Красное Село и Гатчина, 21-го — Царское Село и Павловск. Казалось, что дни красного Петрограда уже сочтены. Красная 7-я армия откатывалась перед натиском белых. Но в этот момент проявилась бешеная энергия советского руководства, в годы Гражданской войны прославившегося своими организационными способностями. В Петроград прибыл сам председатель Революционного Военного совета Республики Л.Д. Троцкий. Красные войска были пополнены и переформированы, тем более что в Петрограде была подавлена попытка мятежа подпольной офицерской организации, а население столицы страшилось белых больше, нежели красных.
21–23 октября красная 7-я армия и белая Северо-Западная армия вели встречные бои под Петроградом. Ввиду ряда ошибок и паники в ударной группе белых 24-го числа были потеряны Царское Село и Павловск. 26 октября белые были выбиты из Красного Села, 3 ноября — из Гатчины, а уже 14-го — из Ямбурга. Петроградская операция закончилась провалом. После поражения главнокомандующим Северо-Западной армией стал ген. П.В. Глазенап. В конце 1919 г. армия была разоружена давно этого ждавшими эстонцами, а от разразившейся эпидемии тифа умерло не менее 7 тыс. чел. Белогвардейцам и членам их семей пришлось перенести тяжелейшие трудности и страдания, прежде чем им удалось вырваться в эмиграцию.
22 января ген. Н.Н. Юденич подписал приказ о ликвидации Северо-Западной армии. Возобновлять сопротивление с территории Прибалтики для независимой русской белой армии было уже невозможно. 24 февраля генерал Юденич выехал в Ригу, а затем — во Францию. По пути Юденич в Копенгагене встречался с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, а в Лондоне встречался с У. Черчиллем.
В эмиграции Юденич поселился в Ницце, но, в отличие от многих руководителей Белого движения, активной роли не играл. В эмиграции Н.Н. Юденич старался всячески помогать своим старым соратникам. Например, бывший генерал-квартирмейстер Кавказской армии ген. Е.В. Масловский длительное время, оправляясь от тяжелой болезни, проживал в доме Юденича недалеко от Ниццы. Там же он написал свой труд по истории войны на Кавказском фронте, изданный на средства ген. Н.Н. Юденича{448}. На протяжении ряда лет генерал Юденич являлся членом Общества ревнителей русской истории, где выступал с лекциями о борьбе на Кавказском фронте. О том самом фронте, где ни одна операция не была проиграна русской Кавказской армией, во главе которой стоял один из наиболее выдающихся русских полководцев Российской империи генерал от инфантерии Н.Н. Юденич: «Генералом Юденичем почти во всех операциях применялся важнейший принцип внезапности. Он также прекрасно учитывал значение чрезвычайной упругости, тягучести морального напряжения человека в бою и почти безграничную возможность использования до предела такого напряжения при воле к победе»{449}.
Выдающийся русский полководец скончался 5 октября 1933 г. в местечке Сен-Лоран дю Вар. Похоронен с воинскими почестями. Могила находится на русском кладбище в Ницце.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В свое время основатель величайшей империи на Земле Чингисхан говорил о распределении начальствующих лиц следующим образом: «Храбрым и умным — вверить войско, деятельным и распорядительным — обозы, неповоротливым — присмотр за скотом». К сожалению, выполнить такой завет изначально невозможно, ибо война и мир — это две большие разницы. И тот человек, что считается хорошим военачальником в мирное время, далеко не всегда сможет оправдать расчетов высшего руководства на войне. Поэтому война сама собой отбирает те кадры, что необходимы для победы. Предвоенные ошибки высших назначений, которые проводятся по критериям мирного времени, исправляются временем войны — сражениями и операциями, в ходе которых на первый план выдвигаются более достойные высших фронтовых постов военачальники.
Первым командармом Первой мировой войны, лишившимся своего высокого поста, стал командующий 8-й германской армией ген. М. Притвиц унд Гаффрон. Французский главнокомандующий ген. Ж. Жоффр за первые два месяца войны сменил едва ли не 30% того генералитета, с которым французская армия вступила в войну.
Даже и русская военная машина, всегда славившаяся своей неповоротливостью и инертностью, достаточно эффективно очищала ряды генералитета действующей армии от наиболее негодного материала. Первым командармом, отправленным в запас, стал командарм–4 ген. барон А.Е. Зальца, смененный менее чем через месяц после объявления мобилизации, и на третий день после начала боевых действий Юго-Западного фронта под Люблином. И таких военачальников, в период Первой мировой войны отправленных в «резерв чинов» — «этот печальный склад неудачных старших начальников времени войны»{450}, было немало. Наиболее характерным примером стало поражение армий Северо-Западного фронта в ходе Восточно-Прусской наступательной операции августа 1914 г. По итогам операции, в которой погиб командарм–2 ген. А.В. Самсонов и два комкора 2-й армии попали в плен, от своих должностей были отстранены главнокомандующий армиями фронта и три командира корпусов. По сути, оказался смененным весь высший командный состав 2-й армии и главкосевзап.
В то же время Юго-Западный фронт, действовавший против австро-венгерской армии, одержал победу в Галицийской битве. Поэтому именно Юго-Западный фронт в ходе войны давал России тот генералитет, что выдвигался на высшие посты. Не лукавя, можно сказать, что в период Первой мировой войны вверх в большинстве своем продвигались те военачальники, что сумели зарекомендовать себя в первых же сражениях. Так как русская армия, уступая немцам, чьи вооруженные силы являлись лучшими в войне, превосходила австро-венгров, то высшие посты, как правило, занимались генералами, прежде всего воевавшими против армий Двуединой монархии. Это было закономерно и неизбежно, ибо вкус победы прививается только в процессе борьбы, а найти этот вкус после поражений могут единицы. Применительно к кампании 1916 г. это:
— Начальник штаба Верховного главнокомандующего ген. М.В. Алексеев (в начале войны — начальник штаба Юго-Западного фронта и фактический его командующий; в 1915 г. командовал Северо-Западным фронтом);
— главнокомандующий армиями Северного фронта ген. Н.В. Рузский (в начале войны — командующий 3-й армией Юго-Западного фронта);
— главнокомандующий армиями Западного фронта ген. А.Е. Эверт (в начале войны — командующий 4-й армией Юго-Западного фронта после барона Зальца);
— главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилов (в начале войны — командующий 8-й армией Юго-Западного фронта).
Бесспорно, что всю войну на многих высоких должностях в Российской империи зачастую находились малокомпетентные, а то и вовсе некомпетентные лица. Отсюда и высокие потери, которые понесла русская армия в ходе Первой мировой войны, помня в числе прочих причин перманентную нехватку вооружения и общекультурную отсталость императорской России от развитых капиталистических держав Западной Европы. Справедливо, что «одной из важнейших причин несостоятельности генералов М.В. Алексеева, Я.Г. Жилинского, Н.И. Иванова, А.Н. Куропаткина, Н.В. Рузского, А.Е. Эверта явилось отсутствие у них командного строевого опыта. Блестящее на тот период образование, отличные способности генералов не позволили в отсутствие должной практики реализовать свой потенциал и сформировать у себя полководческие навыки и умения, необходимые для успешного управления воинскими формированиями во время Первой мировой войны»{451}. Тем не менее чистки командного состава шли в ходе всей войны, постепенно вытесняя из рядов Действующей армии всех тех лиц, что пробивались вверх, пользуясь разнообразными личными связями и протекциями феодального характера. П.Н. Врангель в своих воспоминаниях писал, что к осени 1916 г. «значительное число старших начальников, оказавшихся не подготовленными к ведению боя в современных условиях, вынуждены были оставить свои посты: жизнь выдвинула ряд способных военачальников. Однако протекционизм, свивший себе гнездо во всех отраслях русской жизни, по-прежнему сплошь и рядом выдвигал на командные посты лиц далеко не достойных. Шаблон, рутина, боязнь нарушить принцип старшинства все еще царили, особенно в высших штабах»{452}.
Однако уже Брусиловский прорыв показал, что русские вооруженные силы, несмотря на поражения и неудачи первого года войны, на втором году могут не просто побеждать, но побеждать блистательно. Еще не все получалось, и противник все еще успешно оборонялся, но нельзя не признать, что успехов, подобных Брусиловскому прорыву, союзники России по Антанте не имели от Битвы на Марне сентября 1914 г. до лета 1918 г. Невзирая на высокую насыщенность войск техническими средствами ведения боя в кампании 1916 г., англо-французские союзники не смогли получить сколько-нибудь значительных успехов в наступательных операциях. Надо признать, что русские попытки наступления в 1916 г., предпринятые против германцев, также завершились неудачей, в то время как Брусиловский прорыв, как известно, проводился в львиной доле против австро-венгров. Но опыт есть опыт. Кампания 1917 г. обещала еще большие успехи и победы. Но Великая русская революция 1917 г. перечеркнула все планы императорской Ставки Верховного главнокомандования.