Осенью 1939 г. планы сокращения конницы получили свое практическое воплощение. Утвержденное правительством предложение Народного комиссариата обороны от 21 ноября 1939 г. предусматривало наличие пяти кавалерийских корпусов в составе 24 кавалерийских дивизий, 2 отдельные кавалерийские бригады и 6 запасных кавалерийских полков. По предложению НКО от 4 июля 1940 г. число кавалерийских корпусов сокращалось до трех, число кавалерийских дивизий – до двадцати, бригада оставалась одна и запасных полков – пять.
Причем процесс расформирования кавалерийских частей и соединений продолжался вплоть до начала войны. По состоянию на 1 января 1941 года в Красной Армии состояло четыре кавалерийских корпуса в составе девяти кавалерийских дивизий: 2кк (5 и 9 кд), 5кк (3 и 14 кд), 6кк (6 и 36 кд), 4кк (18, 20 и 21 горные кд) и четырнадцать отдельных кавалерийских дивизий (4, 7, 8, 10, 11, 12, 15, 16, 17, 19, 24, 25, 32 и 34) и одна отдельная кавалерийская бригада. До начала Отечественной войны было расформировано десять кавалерийских дивизий (4, 7, 10, 11, 12, 15, 16, 19, 25 и 34) и одна отдельная кавалерийская бригада.
В итоге из имевшихся в СССР к 1938 г. 32 кавалерийских дивизий и 7 управлений корпусов к началу войны осталось 4 корпуса и 13 кавалерийских дивизий. На 22 июня 1941 г. численность кавалерии Красной Армии по штатам военного времени составляла 133 940 человек и 117 970 лошадей.
Кавалерийские соединения переформировывались в механизированные. В частности, такая судьба постигла 4-й кавалерийский корпус, управление и 34-я дивизия которого стали основой для 8-го механизированного корпуса. Командир кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев возглавил механизированный корпус и повел его в июне 1941 г. в бой против немецких танков под Дубно.
Теория. Теорией боевого применения конницы в СССР занимались вполне трезво смотревшие на вещи люди. Это, например, бывший кавалерист царской армии, ставший в СССР начальником Генерального штаба, Борис Михайлович Шапошников. Именно его перу принадлежит теория, ставшая основой практики боевого применения конницы в СССР. Это был труд «Конница (кавалерийские очерки)» 1923 г., ставший первым большим научным исследованием по тактике кавалерии, вышедшим после Гражданской войны. Работа Б. М. Шапошникова вызвала большую дискуссию на совещаниях кавалерийских начальников и в печати: сохраняет ли конница в современных условиях свое прежнее значение или является лишь «ездящей пехотой».
Танки «пантера» и «тигр», подбитые в ходе противостояния кавалеристам корпуса В. Крюкова под Карачевом.
Борис Михайлович вполне вразумительно обрисовал роль конницы в новых условиях и мероприятия по ее приспособлению к этим условиям:
«Изменения, вносимые под влиянием современного оружия в деятельность и устройство конницы, сводятся:
В тактике. Современное могущество огня затруднило до крайности ведение конного боя конницей, сводя его к исключительным и редким случаям. Нормальным видом боя конницы является комбинированный бой, причем конница не должна выжидать действий исключительно в конном строю, а, завязывая стрелковый бой, должна вести его с полным напряжением, стремясь им разрешить задачи, если обстановка не благоприятствует производству конных атак. Конный и пеший бои являются равноценными способами действий конницы наших дней.
В стратегии. Мощность, губительность и дальность современного оружия затруднили оперативную работу конницы, но не уменьшили ее значения и, наоборот, в ней открывают для конницы истинное поле успешной деятельности как самостоятельного рода войск. Однако успешная оперативная работа конницы будет возможна лишь тогда, когда конница в своей тактической деятельности проявит самостоятельность в решении задач в соответствии с современной обстановкой ведения боя, не уклоняясь от решительных действий в пешем строю.
В организации. Борьба с современным вооружением на поле боя, приближая таковую в коннице к пехотным действиям, требует изменения в организации конницы ближе к пехотной, намечая численное увеличение соединений конницы и подразделение последних для пешего боя аналогично принятому в пехотных частях. Придача коннице пехотных частей, хотя бы и быстро передвигающихся, является паллиативом – конница должна самостоятельно вести борьбу с пехотой противника, одерживая собственными силами успех, дабы не ограничивать своей оперативной подвижности.
В вооружении. Современное могущество огнестрельного оружия для борьбы с ним требует наличия в коннице такого же могущественного огнестрельного оружия. В силу этого «бронированная конница» наших дней должна принять на вооружение своих всадников винтовки со штыком, аналогичные пехотным, револьвер, ручные гранаты и автоматические ружья; увеличить число пулеметов как в дивизионных, так и полковых командах, усилить артиллерию, как в числе, так и в калибре, введя обязательно гаубицу и зенитные орудия; усилить себя придачей автоброневых средств с пушками и пулеметами, легкими автомобилями с теми же средствами огня, танками и содействием огня воздушных эскадрилий»[55].
Заметим, что высказанное по горячим следам после Гражданской войны (1923 г.) мнение ни в коей мере не оказалось под воздействием эйфории от применения конницы в 1918–1920 гг. Задачи и область применения кавалерии вполне четко очерчены и определены.
Показательно также мнение С. М. Буденного, представляемого часто матерым тупым кавалеристом, врагом механизации армии. На самом деле его позиция по роли кавалерии в войне была более чем взвешенной: «Причины возвышения или упадка конницы следует искать в отношении основных свойств этого рода войск к основным данным обстановки определенного исторического периода. Во всех случаях, когда война приобретала маневренный характер и оперативная обстановка требовала наличия подвижных войск и решительных действий, конные массы становились одним из решающих элементов вооруженной силы. Это проявляется известной закономерностью во всей истории конницы; как только развертывалась возможность маневренной войны, роль конницы сейчас же повышалась и ее ударами завершались те или другие операции»[56]. Семен Михайлович указывает на область применения кавалерии – маневренная война, условия для которой могут возникнуть на любом этапе исторического развития тактики и техники. Конница для него не символ, вынесенный из Гражданской, но отвечающее современным условиям средство ведения войны: «Мы упорно боремся за сохранение мощной самостоятельной Красной конницы и за дальнейшее ее усиление исключительно потому, что трезвая, реальная оценка обстановки убеждает нас в несомненной необходимости иметь такую конницу в системе наших Вооруженных сил»[57].
Никакого возвеличивания конницы не наблюдается. «Лошадь еще себя покажет» является плодом анализа текущего состояния Вооруженных сил СССР и его вероятных противников.
Что говорят уставы и наставления? Если обратиться от теоретических изысканий к уставам и наставлениям, то невооруженным глазом просматривается вполне реалистичная оценка возможностей кавалерии на поле боя нового времени. Главное, что рефреном звучит в уставах, наставлениях и общих работах, – подвижность как основное свойство кавалерии.
Боевой устав конницы 1938 г. предписывал наступление в конном строю только в случае, если «обстановка благоприятствует (есть укрытия, слабость или отсутствие огня противника)»[58]. Основной программный документ Красной Армии 30-х годов Полевой устав РККА 1936 г. гласил: «Сила современного огня часто потребует от конницы ведения пешего боя. Конница поэтому должна быть готова к действиям в пешем строю»[59]. Почти слово в слово эта фраза была повторена в Полевом уставе 1939 г. В Боевом уставе конницы 1940 г. (БУК-40) звучат те же слова: «Сила современного огня требует от конницы частого применения действий в пешем строю»[60]. Обращаю внимание на оборот «частого применения».
Вместе с тем нельзя не отметить, что возможность атаки в конном строю в Красной Армии не исключалась. В подготовленных Инспекцией кавалерии РККА «Указаниях по тактике конницы РККА» 1935 г. издания несколько раз повторяется тезис: «Если обстановка позволяет атаковать противника в конном строю, то эта возможность должна быть во всех случаях использована»[61]. В уставе конницы 1940 г. подчеркивалось, что действия в пешем строю подготавливают атаку и разгром противника в конном строю. Также в БУК-40 утверждалось: «Сочетание действий в пешем и конном строях, быстрый переход от пешего боя к конному и наоборот являются основными способами действий конницы в бою»[62]. Далее в уставе уточнялось, что в наступлении первый эшелон «как правило» двигается в пешем строю. Второй эшелон, «если позволяет обстановка, следует вести в конном строю, расчленено»[63]. Одновременно оговаривалось: «Спешивание производится при невозможности действий на коне»[64].
Кавалеристы на марше, лето 1944 г. В 1944 г. советские конно-механизированные группы сыграли большую роль в наступательных операциях Красной Армии.
Здесь следует признать, что сохранение в уставах и наставлениях возможности действий в конном строю являлось чертой, выделявшей красную конницу. Так в румынском наставлении по действиям кавалерии указывалось: «Организация кавалерии исходит из двух видов ее использования – маневрирования в конном строю и ведения боя в пешем строю»[65]. Одновременно румынами достаточно четко очерчивался круг ситуаций, в которых возможно было вести бой в конном строю: «Конный бой холодным оружием могут вести только мелкие части в особых случаях: в случае представившейся возможности напасть внезапно, при атаке на деморализованного, охваченного паникой противника и т. п.»