Еще одна ирония, как пишет в книге «”White Christmas”: история американской песни» музыкальный критик Джоди Розен, заключается в том, что «начиналась песня как забавный комический номер, призванный пародировать сентиментальные баллады XIX века». Лишь написав знаменитый припев, Берлин осознал, что напал на золотую жилу: его пародия-сатира прекрасно работает как самая что ни на есть настоящая сентиментальная баллада. Иными словами, заключает Розен, «“White Christmas” получилась почти случайно». Тот факт, что получилось нечто настоящее, Берлин осознал сразу. Еще в начале 1940 года он говорил своему секретарю, что написал песню, «лучше которой в истории пока еще не было».
Песня предполагалась для веселого беззаботного фильма-мюзикла Holiday Inn, главные роли в котором должны были играть две самые популярные звезды американского кино и американской песни 1930-х годов – Бинг Кросби и Фред Астер. Действие фильма перемещается между различными праздниками, и каждому празднику посвящена своя песня. “White Christmas” должна была стать центральной из двенадцати вошедших в него песен Берлина. Несмотря на главную рождественскую песню, премьера фильма была отложена на разгар лета – август 1942 года. Но полугодом ранее, в рождественский день 25 декабря 1941-го Кросби впервые спел “White Christmas” в радиопрограмме канала NBC. То выступление прошло почти незамеченным, пластинки еще не было, и радиостанции не могли постоянно передавать (теперь сказали бы ротировать) новую песню.
В грамзаписи “White Christmas” появилась 30 июля 1941 года на альбоме из шести пластинок на 78 оборотов с песнями из Holiday Inn. Поначалу, несмотря на центральное место в картине и особое внимание песне, которое отводил ей ее автор, большим успехом песня не пользовалась и по популярности явно уступала другому хиту из фильма – посвященной Дню святого Валентина «Be Careful, It’s My Heart».
Как пишет в своей книге «История американской рождественской песни» музыкальный критик Рональд Лэнкфорд, до 1942 года, то есть до “White Christmas”, «индустрия американской популярной культуры не воспринимала Рождество и связанные с ним понятия дома, домашнего очага как уникальный, специфический объект рыночной стратегии».
Однако к концу октября “White Christmas” оказалась уже на первом месте в главном американском хит-параде и оставалась там весь предрождественский и рождественский период, захватив и изрядную часть нового года. Ни много ни мало 11 недель она возглавляла список самых популярных песен журнала Billboard. Это был поистине революционный перелом. Как пишут другие исследователи истории рождественской песни Дейв Марш и Стив Пропс, «”White Christmas” навсегда изменила рождественскую музыку, во-первых, выявив ее гигантский коммерческий потенциал, во-вторых, застолбив темы домашнего очага и ностальгии, которые с тех пор навеки станут ассоциироваться с рождественской музыкой».
Помимо чарующей в своей простоте мелодии и тихого, проникновенного, почти интимного голоса Бинга Кросби (он по праву считается одним из первых и главных крунеров, сделавших такую манеру пения, ставшую возможной только с появлением микрофона, доминирующей в американской песне) основной причиной успеха стала та самая ностальгия, о которой говорят Марш и Пропс, тоска по домашнему очагу, по «звону колокольчиков на снегу», и по «детскому смеху».
Песня появилась в нужное время. 7 декабря 1941 года, за две с половиной недели до ее рождественской радиопремьеры, японская авиация разбомбила американский Тихоокеанский флот в порту Пирл-Харбор. Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Через год, к следующему Рождеству, когда она уже уверенно возглавляла списки популярности, число американцев, призванных в армию и потому оторванных в день Рождества от дома, составило 2,2 млн человек. Нет нужды говорить, насколько кстати пришлась всем этим людям песня. Армейские радиостанции были завалены потоком писем-заявок с просьбами еще и еще раз повторить песню.
В марте 1943 года на вручении ежегодных наград Американской Академии киноискусства Берлин получил «Оскар» за лучшую оригинальную песню – единственная главная награда, которой был удостоена картина. Со временем песня прочно затмила фильм, из которого она была родом, настолько, что теперь Holiday Inn почти забыт. А в 1954 году, в разгар популярности песни, был снят построенный вокруг мелодий Ирвинга Берлина, и в первую очередь “White Christmas”, новый одноименный фильм. В главной роли вновь был Бинг Кросби, а действие начинается в канун Рождества 1944 года, во время войны, как раз тогда, когда песня была особо значима. Фильм пользовался гигантской популярностью, стал самым коммерчески успешным фильмом года и до сих пор остается в числе самых успешных фильмов-мюзиклов всех времен.
«Берлин создал гимн, который в точности отвечал историческому моменту, предложив стране, напуганной и обескураженной Второй мировой войной, благостное и умиротворенное видение Рождества. В меланхоличной тоске по идеализированным рождественским дням прошлого люди чувствовали отражение своей собственной ностальгии по миру», – пишет в уже упомянутой книге «”White Christmas”: история американской песни» Джоди Розен.
Война осталась в далеком прошлом, но “White Christmas” по-прежнему жива. Жива потому, что вопреки ожиданиям мир не принес покоя и умиротворения, и людям по-прежнему нужна красивая рождественская сказка. И сказку эту по-прежнему олицетворяет чарующая мелодия “White Christmas” и поющий ее Дед Мороз Бинг Кросби.
ROUND MIDNIGHTКак модернист-авангардист Телониус Монк создал самую проникновенную лирическую балладу – «национальный гимн джаза»
Пианист и композитор Телониус Монк (1917–1982) вошел в историю джаза как величайший новатор, один из отцов-основателей первого стиля современного джаза би-боп и предтеча джазового авангарда. Его в высшей степени неортодоксальную и индивидуальную фортепианную манеру называли «рваной» – резкие, угловатые, насыщенные диссонансами импровизации и композиции, с внезапными скачками мелодии и тональности. Играл он крайне необычно – пальцы над клавиатурой были не согнуты, как у большинства пианистов, а прямые, и выглядело это так, будто за роялем сидит не профессиональный музыкант, а новичок-самоучка. Он и на самом деле был самоучка, но уж никак не новичок – играть он начал в шесть лет и до начала профессиональной джазовой карьеры еще в юности в качестве органиста сопровождал странствующего по церквям христианского проповедника. Выглядел Монк тоже необычно – в неизменных черных очках, с бородкой и обязательно в шляпе. Поначалу это был берет, а затем высокая шляпа, увековеченная в посвященной Монку композиции Диззи Гиллеспи “Hat and Beard”. Слава Монка пришлась на 1950-е годы, расцвет эпохи «кул» и богемной культуры битников, на которых Монк оказал огромное влияние.
Культовой славе и статусу Монка способствовала и длительная дружба с известной покровительницей джаза, британской аристократкой из рода Ротшильдов баронессой Панноникой де Кёнигсвартер. Ей Монк посвятил композицию “Nica’s Dream”, в ее доме в штате Нью-Джерси он – уже тяжело больной биполярным расстройством – провел последние шесть лет своей жизни и там же умер в 1982 году.
Впрочем, признан был Монк далеко не только эксцентричными битниками и еще более эксцентричными джазовыми баронессами. Он – один из считаного числа джазменов – попал на обложку журнала Time. Хотя нравился он, разумеется, далеко не всем. Известный британский поэт и джазовый критик Тед Хьюз называл Монка «слоном за клавишами».
Монк оставил после себя немало замечательных композиций, вошедших в золотой фонд джаза – «Blue Monk», «Straight, No Chaser», «Ruby, My Dear», «Epistrophe”. По числу записей в джазе его композиции уступают только великому Дюку Эллингтону. Парадокс, однако, заключается в том, что при всех диссонансах, авангардизме и угловатости Монка самая известная и, пожалуй, больше всего прославившая его пьеса – мелодичная, самая что ни на есть традиционная, романтичная, если не сказать сентиментальная “Round Midnight”.
В джазе множество стандартов, так называемых evergreens, или вечнозеленых пьес. Как правило, авторы их – композиторы и поэты-песенники Tin Pan Alley, нью-йоркского района, где творились песни к бродвейским спектаклям и голливудским фильмам, которые, собственно, и составляют львиную долю тех самых стандартов, которые со временем стали называть «золотым каноном американской песни» или Great American Songbook. В этом каноне есть и творения джазменов – Дюка Эллингтона, Гленна Миллера, Диззи Гиллеспи. Но из всех чисто джазовых композиций чемпион по количеству интерпретаций – “Round Midnight”.
Точная дата написания “Round Midnight” неизвестна – между 1936-м (Монку было всего 19) и 1940 годами, то есть еще до того, как Монк попал в Нью-Йорк и получил первую постоянную работу в гарлемском клубе Minton Playhouse. Именно там, после окончания основных концертов, во время так называемых after-hours sessions с участием Монка, трубача Диззи Гиллеспи, саксофониста Чарли Паркера, гитариста Чарли Крисчена и барабанщика Кенни Кларка создавался современный джаз – би-боп. Суть бопа, в отличие от предшествующих джазовых стилей, была не столько в композиции, сколько в импровизации – раскованной, свободной, зачастую далеко уходившей от основной мелодической темы. Именно поэтому, наверное, Монк и не торопился делиться с коллегами своими композиционными опытами. Но авторское право на мелодию “Round Midnight” Монк зарегистрировал в 1943 году – под названием «I Need You So» – и первую ее запись по настоянию пианиста Бада Пауэлла сделал в 1944 году со своим ансамблем трубач эллингтоновского оркестра Кути Уильямс. Сам Монк впервые записал пьесу в 1947 году, а вышла эта запись уже только в 1951-м.
С легкой руки Кути Уильямса “Round Midnight” довольно быстро стала любимой пьесой коллег Монка – джазменов. Ее исполняли Диззи Гиллеспи, Чарли Паркер, Майлс Дэвис, тот же Бад Пауэлл. На пластинках, правда, кроме двух первых версий – Уильямса и самого Монка – ее по-прежнему не было, и широкой публике она оставалась по сути дела неизвестной.