MY GENERATIONКак увезенный полицией катафалк вдохновил группу The Who на гимн поколения
“I hope I die before I get old” («Надеюсь, я помру, прежде чем состарюсь») – во всю мощь своих 21-летних легких орал в 1965 году вокалист Роджер Долтри слова песни “My Generation”, написанной его товарищем по группе The Who, 20-летним гитаристом Питом Таунсендом. Ирония заключается в том, что и сегодня, свыше полувека спустя, 77-летний Долтри в сопровождении своего вечного друга-партнера 76-летнего Таунсенда, так же самозабвенно во всю силу своих сильно постаревших, но нисколько не утративших мощь легких орет все те же, кажущиеся с одной стороны абсурдом, с другой вечным гимном неувядающей молодости поколения слова.
Группа The Who за свою долгую, насчитывающую более полувека историю, создала немало прекрасной музыки. Они были пионерами амбициозного жанра рок-оперы, создав сначала дерзкую Tommy, а затем величественную Quadrophenia. На их счету прекрасные ранние психоделические альбомы A Quick One и The Who Sell Out и справедливо считающийся одним из лучших альбомов в истории рок-музыки великолепный Who’s Next.
И все равно, первое, что приходит на ум большинству из нас при упоминании The Who – пророчески ставшая иконой, символом не только группы, но и всего рок-поколения 1960-х песня, так и названная «Мое поколение» – “My Generation”.
Лавры, которыми увенчана песня, говорят сами за себя: журнал Rolling Stone поместил ее на 11-е место в списке 500 величайших песен всех времен. Она включена в список «Зала славы рок-н-ролла» и «Зала славы Грэмми» как имеющая «историческую, культурную и художественную значимость».
Песня справедливо считается одним из самых кристально чисто выраженных и идеально сформулированных проявлений молодежного бунта в рок-музыке, квинтэссенцией которого и стала бесконечно цитируемая фраза “I hope I die before I get old”.
Нас бесконечно пытаются принизить
Просто потому, что мы есть.
Все, что они делают, – мертво и безжизненно.
Надеюсь, я сдохну, прежде чем состарюсь.
Мое поколение,
Да, это мое поколение.
Чего б вам всем не отвалить?!
И не думайте врубиться в то, что мы говорим.
Никаких сенсаций творить я не хочу.
Я всего лишь говорю о своем поколении.
Мое поколение…
За этими ставшими бессмертными поэтическими строками юного бунтаря кроется на самом деле вполне бытовой, но очень курьезный и, главное, очень английский эпизод.
Таунсенд написал песню в поезде, с трудом приходя в себя от приведшего его в ярость инцидента с его автомобилем. Эксцентричный 20-летний рокер на первые заработанные рок-н-роллом деньги приобрел себе для передвижения по городу автокатафалк (!) фирмы Packard 1935 года и в какой-то момент оставил его припаркованным на одной из улиц фешенебельно-аристократического лондонского района Белгравия, неподалеку от Букингемского дворца.
«Однажды я пришел за своей машиной и увидел, что на месте ее нет. Оказывается, проезжавшая мимо королева-мать (мать царствующей Елизаветы Второй – АК), увидев на улице припаркованный катафалк, сильно расстроилась. Он напомнил ей о похоронах скончавшегося тринадцатью годами ранее ее супруга, короля Георга VI. Именно в таком катафалке его провожали в последний путь», – вспоминал Таунсенд. Ничтоже сумняшеся, она распорядилась увезти с улицы раздосадовавший ее экипаж, что полиция, выполняя высочайшее волеизъявление, исправно и сделала. Выясняя судьбу своего увезенного автомобиля, Таунсенд обнаружил, что, для того чтобы получить его обратно, ему придется заплатить штраф в размере 250 фунтов. «Я и купил-то его всего за тридцатку!» – возмущался он. Более того, ехать за любимым старьем нужно было за 80 миль в город Саутхэмптон. Именно в поезде, кипя от негодования, он и набросал текст “My Generation”. Вот уж поистине, «когда б вы знали из какого сора…»
В то же время Таунсенд в качестве вдохновения для песни называет «Young Man Blues» американского блюзового певца и пианиста Моуза Эллисона (Mose Allison). «Без Моуза я бы “My Generation” не написал», – признавался он. В интервью журналу Rolling Stone в 1985 году он говорил, что «“My Generation” – о попытке найти свое место в обществе». И еще одно любопытное замечание, сделанное 44-летним Таунсендом в 1989 году, когда фраза “I hope I die before I get old” уже звучала анахронизмом. “Old” сказал он тогда, на самом деле означало “very rich” (очень богатый).
Хотя трудно удержаться от соблазна увидеть связь сакраментальной фразы с общим отношением Таунсенда к своей группе, да и к искусству в целом. Уже много позже он признавался, что The Who и не должны были стать группой с долгой историей. Еще в арт-колледже, где он учился, Таунсенд был вдохновлен порожденной немецким художником Густавом Метцгером[37] идеей «саморазрушающегося искусства». Отсюда не только его знаменитые крушения гитар и усилителей на сцене. Он говорил, что как только The Who станут знаменитыми, он группу распустит. Более того, в какой-то момент он даже высказал идею, что музыканты должны облить себя бензином и сгореть прямо на сцене.
Блюзовые корни “My Generation” совершенно очевидны, как очевидны они и во всем творчестве ранних The Who, да и других британских групп первого рок-поколения: Rolling Stones, Kinks, Animals, Yardbirds.
Примечательно, что, как бы трудно это ни было сейчас себе представить, но начиналась песня как медленный talking blues – разговорный, речитативный блюз, и лишь постепенно, в ходе репетиций она все больше и больше ускорялась, обретая свой взрывной рок-н-ролльный темп. Но характерная для блюза структура call and response, вопрос-ответ, постоянный диалог между участниками записи, как в вокальной, так и в инструментальной ее части, сохранилась. В вокале – каждая фраза поющегося Долтри основного текста сопровождается бэк-вокальным рефреном Таунсенда и бас-гитариста Энтвистла: “talkin’ ‘bout my generation”. В инструментальной – постоянной перекличкой яростных гитарных аккордов и еще более яростных перекатов барабанов Кит Муна, который уже тогда далеко отошел от просто отбивания ритма и выделывал невероятные шумовые эскапады, которые, наряду с его бесчинствами вне сцены, заслужили ему прозвище «безумного Mуна» (Moon the Loon). Еще одна характерная черта песни – развернутое соло на бас-гитаре, первое в истории рока. Далось это соло Джону Энтвистлу очень непросто и влетело в копеечку – тонкие струны его баса Danelectro постоянно лопались, а заменить их было невозможно, сами по себе они не продавались. Три раза он покупал новый инструмент, и всякий раз с тем же результатом. В итоге пришлось записать соло на более простом Fender.
Ну а самая необычная сторона звучания песни, вызвавшая немалое количество споров, недоумения и приведшая даже к неожиданному ее запрету на Би-би-си, – постоянное заикание Долтри. Есть целый ряд противоречащих друг другу теорий, объясняющих пресловутое заикание. Одна – влияние полюбившегося тогда Таунсенду “Stuttering Blues” («Заикающийся блюз») Джона Ли Хукера, в котором великий блюзмен действительно постоянно заикается. Вторая – попытка передать речь «модов», вечно заикавшихся от беспрестанно употреблявшейся ими разновидности амфетаминов, в просторечии называвшейся speed. Моды были широко распространенным в Британии в первой половине 60-х годов молодежным движением, частью и выразителями которого были The Who. Третья – заикание было попыткой прикрыть кроющуюся за бесконечным f-f-f-f нецензурщину, которая в итоге вылилась во вполне пристойное f-fade away. Ну и, наконец, продюсер записи Шел Талми выдвинул самую прозаичную версию, которую, в конце концов, подтвердил и сам Долтри. Репетировали они мало, в студии он нервничал, к тому же голос свой в мониторах не слышал. Отсюда и заикание, которое неожиданно всем так понравилось, что его решили оставить в записи. Ну, а Би-би-си долгое время отказывалась пускать песню в эфир, считая, что люди, по-настоящему заикающиеся, сочтут ее насмешкой и издевательством.
На протяжении всей более чем полувековой истории The Who “My Generation” была и по сей день остается неизменным номером во всех концертных выступлениях группы – как “Satisfaction” у Rolling Stones. И во всех концертных исполнениях песни с тех пор Долтри исправно заикается.
На сцене песня, как правило, становилась во много раз более необузданной и дикой чем в студийной записи, нередко растягиваясь на 15-минутную импровизацию, завершающуюся крушением гитар и усилителей – так было на фестивале поп-музыки в американском Монтерее в 1967 году, так же она запечатлена на первом и считающемся классическим «живом» альбоме The Who Live at Leeds.
У песни не так уж много примечательных кавер-версий. Самая яркая, безусловно, – безумная в своей безудержной панк-энергетике версия Пэтти Смит, выпущенная на ее эпохальном альбоме Horses. Есть и пародия – записанная через год после оригинала “My Degeneration” британской группы The Eyes.
Есть “My Generation” американских ню-металлистов Limp Bizkit, которые так же заикаются и постоянно вставляют в свой текст к месту и ни к месту слово “who”.
Ну и, наконец, есть песня группы «Алиса» «Мое поколение», при создании которой образованный рок-меломан Костя Кинчев не мог не иметь в виду и песню The Who.
RESPECTКак соул-дива Арета Франклин стала глашатаем феминизма
Славное десятилетие 1960-х принесло с собой по меньшей мере три важнейшие социальные революции: решительнейший поворот в борьбе за гражданские права чернокожего населения, сексуальное раскрепощение и феминизм. У каждой из этих революций был свой гимн. Борцы за гражданские права маршировали под “We Shall Overcome”, символом сексуальной революции стали вызывающе откровенные страстные стоны Сержа Гэйнсбура и Джейн Биркин в их скандальном хите “Je t’aime moi non plus” (обе песни удостоены отдельных статей в этой книге), а музыкальное знамя феминизма гордо несла в своих руках Арета Франклин с песней “Respect”.