Брайан Уилсон из Beach Boys, заочное соревнование с которым в немалой степени подстегнуло и эти две песни, и будущий «Сержант», в это время боролся с собственными демонами, не в состоянии закончить свой шедевр, «юношескую симфонию к Богу» Smile. Когда, за рулем автомобиля, он услышал по радио вышедший в США 13 февраля битловский сингл Strawberry Fields Forever/Penny Lane, то остановил машину и в отчаянии разрыдался: «Они успели первыми».
По существовавшей тогда у Beatles логике, вышедшие в качестве синглов песни в альбом никогда не включались, и, таким образом, оба шедевра были автоматически исключены из будущего альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.
Мартин впоследствии называл это решение «самой ужасной ошибкой моей профессиональной жизни».
«Единственная причина, по которой “Strawberry Fields Forever” и “Penny Lane” не вошли в новый альбом, – вспоминал он годы спустя, – заключалась в бытовавшем тогда у нас представлении, что, если песня вышла как сингл, в альбом она уже не может идти. Представление совершенно дурацкое, и в какой-то степени и я несу за него ответственность, но в те годы нам казалось, что мы не должны обманывать публику и дважды продавать им одни и те же песни».
Справедливости ради надо сказать, что идея создать пластинку на основе вымышленного полувоенного полумюзикхолльного оркестра эдвардианских времен начала ХХ века, пришла в голову Маккартни еще до выхода сингла Strawberry Fields Forever/Penny Lane, и уже в первых числах февраля началась студийная работа над титульной песней “Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band”.
В итоге придуманная Маккартни концепция «Сержанта» была явно недоработана – кроме заглавной песни и возвращения к ней на второй стороне пластинки в качестве Reprise ни одна другая песня к идее военного оркестра никакого отношения не имела. Именно это и давало повод зловредному Леннону впоследствии весьма нелицеприятно отзываться о считающемся чуть ли не вершиной творчества Beatles альбоме.
В какой степени “Strawberry Fields Forever” и “Penny Lane” могли бы вписаться в эту концепцию – вопрос сложный и спорный. Другой – куда более интересный и важный – вопрос состоит в том, что “Strawberry Fields Forever” и “Penny Lane” могли заложить основу совершенно иной, не имеющей никакого отношения к «Сержанту» концепции. Концепция эта состояла в том, что, отталкиваясь от этих двух песен как начала, как основы, двое самых блестящих сонграйтеров своего времени могли продолжить идею калейдоскопического, сюрреалистически-психоделического воссоздания образов, мест и людей своего раннего детства. В эту концепцию содержательно вполне укладывается написанная еще в пору ливерпульской юности 16-летним Маккартни “When I’m 64”, а стилистически и эстетически – “Lucy in the Sky with Diamonds” и “A Day in the Life”.
Нет смысла сегодня сожалеть о том, что Sgt. Pepper получился таким, каким он получился. Спустя 50 лет, правда, в 2017 году, обе песни были включены в юбилейное переиздание Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.
А вот неслучившегося «ливерпульского альбома» искренне жаль.
К выходу сингла к каждой песне были сняты такие же психоделически-сюрреалистические промофильмы. До наступления эпохи видео оставалось еще много лет, но Beatles и тут были пионерами. В 1985 году оба клипа стали самыми ранними экспонатами проходившей в Музее современного искусства в Нью-Йорке выставки, посвященной истории музыкального видео.
Что еще? Перечислять многочисленные восторженные отклики и награды, которыми были удостоены эти песни, можно до бесконечности. Приведу лишь пару цитат. Историк Дэвид Симонелли писал, что вслед за «Tomorrow Never Knows» «Strawberry Fields Forever» и «Penny Lane» утвердили Beatles как «самых авангардных композиторов популярной музыки», и что «романтизм, провозвестниками которого они стали в этих песнях, не только превратился в основополагающую черту психоделического рока, но и обеспечил главенствующее положение Beatles в мировом роке». А другой критик, Адам Гопник, считает сингл Strawberry Fields Forever/Penny Lane «важнейшим произведением искусства, которое самым лучшим и убедительным образом смогло претворить в жизнь надежды этой эры на слияние поп-музыки и высокого искусства».
Многие – и я в том числе – считают “Strawberry Fields Forever” с тех пор так и непревзойденной вершиной песенной формы в музыке.
Нельзя, наверное, не упомянуть, что мемориал Джона Леннона в Центральном парке Нью-Йорка, напротив дома, где он жил последние годы и где был убит в декабре 1980-го, называется Strawberry Fields. А вот сами ворота приюта «Земляничные поляны» в Ливерпуле из-за изобилия граффити были сняты и перенесены в Музей Beatles в Альберт-доке. Как кто-то грустно сказал: «Вот вам и Земляничные поляны навсегда…»
Я начал с того, что “Strawberry Fields” и “Penny Lane” – сиамские близнецы. Есть вещь поважнее. Они – инь и янь битловской магии, лучшее и самое убедительное свидетельство того волшебного единства, составлял которое сдвоенный гений Джона Леннона и Пола Маккартни.
WATERLOO SUNSETКак Рэй Дэвис, опираясь на детские воспоминания, создал лучшее творение Kinks – песню лондонского рая
«”Waterloo Sunset” – воплощение Англии и воплощение Лондона. Эта песня глубоко трогательная, она вне времени. Но она не могла появиться ни в каком другом месте, ни в какой другой стране мира» – так говорил о самой знаменитой и самой любимой песне Kinks Дэвид Боуи.
Мало кто в первые годы существования группы и меньше всего, наверное, ее лидер и главный сонграйтер Рэй Дэвис могли предвидеть, что именно они станут певцами Англии – ее духа, ее красоты и ее культуры.
Как практически все английские рок-группы первого поколения, Kinks воспитывались на американском блюзе и ритм-энд-блюзе. Еще в самом первом школьном составе, когда они были даже еще не Kinks, а составленный вместе с братом Дейвом Ray Davies Quintet, в качестве вокалиста с ними пару раз выступал тогда еще безраздельно одержимый блюзом Род Стюарт.
В 1962 году, когда Рэй Дэвис был уже студентом, к нему в арт-колледж приехал выступать тогда главный блюзовый состав Британии – Alexis Korner’s Blues Incorporated. 18-летний Рэй осмелился попросить звезду о помощи, благодаря чему будущие Kinks попали в самое сердце блюзовой и джазовой сцены Лондона. Но если шедшие в это же время примерно по такому же пути Rolling Stones так и остались вплоть до сегодняшнего дня верны воспринятой из Америки блюзовой традиции, то Kinks вошли в историю рок-музыки как самое чистое, явственное и незамутненное воплощение «английскости». Даже Beatles, вовсю черпавшие вдохновение и в английской народной песне, и в английском мюзик-холле, и в английской комедии, просто в силу широты своего культурного охвата не воспринимаются столь однозначно. У Kinks же, если не считать самых первых, еще блюзово-рок-н-ролльных хитов типа “You Really Got Me”, куда ни кинь – повсюду архетипические английские образы, сцены, герои и темы.
Отчасти эта приверженность родным берегам была невольной. После турне по США в середине 1965 года Американская федерация музыкантов – могущественный профсоюз, без согласия которого ни один иностранный артист не мог профессионально работать на территории Соединенных Штатов – на четыре года отказала группе в разрешении выступать в стране. Тогда ни Федерация, ни сами Kinks о причинах запрета не распространялись. Много позже Рэй Дэвис в автобиографии рассказал об инциденте, произошедшем во время записи их выступления на одном из американских телеканалов: «Какой-то парень, представившийся работником канала, подошел и обвинил нас в опоздании. Затем стал всячески поносить всех британцев скопом: «Они думают, что если у Beatles тут получилось, то любой прыщавый английский волосатик может приехать сюда и сделать себе здесь карьеру». За что он получил по морде, а Kinks оказались под запретом.
Четыре года запрета пришлись на самый разгар «британского вторжения», когда английские группы пользовались в Америке огромной популярностью. И в то время, когда те же Stones, Animals и многие другие «завоеватели» колесили по огромной стране и, как губка, впитывали в себя всю столь важную для них корневую американскую музыку – блюз, ритм-энд-блюз, блюграсс, соул, кантри и тому подобное, – Kinks оставались дома и варились в собственном английском соку. Вынужденная оторванность от заимствованных музыкальных корней помогла Дэвису приблизиться к корням собственным, которые, как выяснилось, были у него невероятно глубоки и прочны. Именно этот период изоляции от американских влияний стал для Kinks самым продуктивным и породил их лучшие, составившие славу группы подлинно английские песни.
«Меня всегда связывают с Англией и с ее духом», – со смесью смущения и гордости признавался Рэй Дэвис как-то в интервью. Его «английскость» – неоднозначная и не примитивная. В ней нет бьющего себя в грудь островного ура-патриотизма, как нет и характерного для многих в Британии чувства превосходства. Она пронизана настоящей любовью к своей стране, ко всем кажущимся порой противоречащими друг другу ее проявлениям. Дэвис вырос в пригороде Лондона Muswell Hill, месте, где город сливается с деревней. Поэтому, наверное, в равной степени программными для Kinks можно считать и “Village Green Preservation Society” – гимн патриархальным английским деревушкам с их пабами, клубничным вареньем, крестом Святого Георгия и фарфоровой посудой. И “Dedicated Follower of Fashion” – иронично-восхищенное описание лондонского модника, прямого потомка денди и английских эксцентриков викторианской эпохи. Он фланирует по бутикам Риджент-стрит, Лестер-сквер и Карнаби-стрит, меняет полосатый костюм на костюм в горошек, порхает между дискотеками и вечеринками, и, так же как и его предшественники из прошлого века, характерен для своей эпохи – «свингующего Лондона» середины 1960-х. “Sunny Afternoon” – типично английская идиллическая картинка летнего воскресного пикника в парке – и по сей день неизменный музыкальный аккомпанемент никуда не девшихся летних воскресных ярмарок. Ну и, конечно, Arthur (Or the Decline and Fall of the British Empire) – концептуальный альбом, не имеющий ничего общего с мифическим Артуром и его рыцарями Круглого стола, но воссоздающий, в полном соответствии с названием, поэтически-музыкальное ощущение от «заката и падения Британской империи» в ХХ веке. Через простую семейную историю – эмигрировавшей в Австралию сестры Рэя и Дейва Роуз и ее мужа Артура – Дэвис с грустной иронией, беспощадной сатирой и неизбывным теплом создает эпитафию былому величию своей родины.