Но даже на этом богатом фоне выделяется, наверное, самая знаменитая, самая английская, самая лондонская песня Kinks – “Waterloo Sunset”.
Мост Ватерлоо, перекинутый через Темзу от улицы Стрэнд и Ковент-гардена на севере до вокзала Ватерлоо на юге, и без Kinks от недостатка внимания людей творческих не страдал. В 1903 году его запечатлел подолгу живший в Лондоне и обожавший столь подходящие для импрессионизма туманные городские пейзажи Клод Моне. В 1930 году Роберт Шервуд написал пьесу «Мост Ватерлоо», удостоенную трех (!) экранизаций – в 1931-м, 1940-м и 1956-м годах. Самая знаменитая из них – 1940 года – должна была стать пиком творческого и романтического союза двух самых ярких звезд британского кино и театра – великой Вивьен Ли, находившейся тогда в зените мировой славы после «Унесенных ветром», и ее не менее великого партнера и возлюбленного Лоуренса Оливье. Помешало их единению на мосту Ватерлоо упрямство голливудских продюсеров, не пожелавших освободить Оливье от каких-то иных контрактных обязательств.
Интересно, что герои песни – романтическая пара Терри и Джули, каждую пятницу встречающиеся на вокзале Ватерлоо и, взявшись за руки, бредущие через мост, – тоже во всеобщем сознании долго считались парой кинозвезд. Британские актеры Теренс Стамп и Джули Кристи (на вершине своей мировой славы после роли Лары в «Докторе Живаго») сыграли главные роли в вышедшей в том же 1967 году, что и песня Kinks, сделанной Джоном Шлезингером романтической экранизации романа Томаса Харди «Вдали от обезумевшей толпы». Версия эта настолько пришлась по вкусу и поклонникам популярного фильма, и фанатам Kinks, что и те и другие отказывались принимать во внимание и хронологическую несостыковку – сингл “Waterloo Sunset” вышел в свет в мае, а фильм – только в октябре, и настойчивые опровержения самого Рэя Дэвиса. В автобиографии он признавался, что на самом деле имел в виду свою сестру Роуз – ту самую, чей отъезд в Австралию вместе с мужем Артуром вдохновил альбом Arthur (Or the Decline and Fall of the British Empire).
Вообще вокруг истории Waterloo Sunset немало путаницы и противоречий. Самое любопытное из них состоит, пожалуй, в том, что самая лондонская песня коренного и всю жизнь неизменно преданного своему городу лондонца изначально должна была быть посвящена… Ливерпулю и называлась “Liverpool Sunset”. Дэвис обожал «мерсибит» – музыку ранних ливерпульских групп начала 1960-х и хотел таким образом выразить городу свое признание. Однако после выхода в феврале 1967-го воспевающих родной Ливерпуль битловских “Strawberry Fields Forever” и “Penny Lane” он понял, что лучше все же каждому писать о том, что он знает.
Мост Ватерлоо, хоть он и находится через полгорода от родного ему севера Лондона, Дэвис хорошо знал и любил. В 1951 году родители регулярно привозили его, семилетнего мальчишку, сюда, на южный берег Темзы, рядом с вокзалом Ватерлоо и только что построенным величественным Royal Festival Hall, на так называемый «Фестиваль Британии» – первый грандиозный послевоенный праздник посреди лежавшего еще по большей части в руинах города, призванный стать торжеством всего британского, от славной многовековой истории и культуры до новейших социальных достижений в виде создания бесплатной системы здравоохранения и строительства доступного жилья для рабочего класса и до работ мастеров ремесел и современных художников.
Еще через несколько лет, 13-летним подростком Рэй на несколько месяцев попал в больницу, в расположенный тут же, неподалеку, госпиталь Святого Томаса, из окон которого он – цитирую песню – любовался «текущей в ночь древней грязной рекой, и торопящимися по своим делам прохожими, и несущимися через мост сверкающими яркими огнями такси».
А еще через несколько лет, 18-летним студентом, он каждое утро переезжал через мост к вокзалу Ватерлоо, откуда садился на поезд и ехал в свой арт-колледж в Кройдоне.
«Мост постоянно возникает в моей жизни, он крепко и необратимо засел у меня в памяти», – говорит Дэвис.
“Waterloo Sunset” – созерцательная, меланхоличная рефлексия странника, бредущего по мосту и размышляющего об одиночестве и рае в лучах заката над мостом Ватерлоо.
Прекрасно сказал о песне певец и музыкант Дэн Гиллеспи из группы The Feeling: «Песня романтизирует обыденность. Англичане – нация сдержанная, и эта сдержанность, даже стеснительность могут быть невероятно очаровательными: такой непрямой, окольный способ выражения эмоций, который и является самым реалистичным в искусстве песни. “Waterloo Sunset” – песня не о модном городе, она об оказавшемся в Лондоне мальчике из пригорода. Она вся пронизана меланхолией: Дэвис описывает момент, ускользающий прямо на глазах. Здесь нет никакого гламурного блеска, это черно-белая, зернистая версия «свингующего Лондона». От Карнаби-стрит до вокзала Ватерлоо – долгий путь».
Пит Таунсенд из The Who, в своем собственном творчестве не очень склонный к мечтательной созерцательной меланхолии, считает “Waterloo Sunset” шедевром и иначе как о «божественной» о песне не говорит.
Для самого Дэвиса песня была настолько интимной и личной, что поначалу он не хотел ее даже выпускать.
«Собралась вся семья – из Австралии приехала сестра с племянницей Джеки и еще несколько моих племянников – и мы беспрестанно, раз двадцать подряд, ставили на проигрыватель пробный оттиск с записью», – рассказал Дэвис в одном из недавних интервью. «Это для нас, – говорил он родным, – и выпускать ее я не хочу. Хочу, чтобы она оставалась нашей». Вот каким непрозорливым бизнесменом я был»
Неважно, каким Дэвис был бизнесменом, он был великолепным мелодистом и тонким, проникновенным поэтом, оставившим один из самых значимых культурных памятников и родному городу, и своей эпохе.
«В песне есть цельность, она законченный продукт, и это важно, именно это придает ей ощущение свежести и невинности, – говорил много лет спустя о своем шедевре сам Рэй Дэвис. – Ее не было бы без прекрасной гитарной партии моего брата, и я тщательно старался добиться в ней совершенства. Она довольно проста, и вокал не выдающийся, но в процессе сведения я подходил к ней как к картине, так это и получилось. Это как мимолетный сон, мелькнувший в сознании и тут же исчезнувший».
Многие пытались перепеть “Waterloo Sunset”, но мало кому удавалось добиться совершенства и гармонии «божественного» оригинала Kinks, хотя оркестровая версия Питера Габриэля проникнута пронзительным и тонким лиризмом. Дэвид Боуи включил свою версию в качестве бонус-трека в выпущенный в 2003 году альбом Reality и спел ее дуэтом с Рэем Дэвисом на одном из благотворительных концертов.
Для самого Дэвиса песня стала визитной карточкой. The Kinks давно уже распались, но песня по-прежнему с ним – и со всей воспринимающей ее как один из своих гимнов Британией. В 2010 году на фестивале в Гластонбери вместе с ним ее пела многотысячная толпа молодых людей, большая часть которых и не родилась, когда песня была написана. А в 2012 году его удостоили чести спеть “Waterloo Sunset” на церемонии закрытия Олимпийских игр в Лондоне в 2012 году. Он опубликовал сборник коротких рассказов «Закат на Ватерлоо» и стал автором сценария и режиссером музыкального фильма «Возвращение на Ватерлоо».
«Когда в моей жизни появляется кто-то важный, я веду этого человека на мост Ватерлоо, и мы стоим вместе, пытаясь проникнуться чувством песни», – говорит он.
И не только Дэвис. Миллионы людей, вот уже более полувека, выходят на знаменитый лондонский мост в теплый летний вечер, чтобы, как поется в песне, «глядя на закат над Ватерлоо, почувствовать себя в раю».
ALL YOU NEED IS LOVEКак Beatles создали кульминацию и гимн «лета любви»
Лето 1967 года было летом оптимизма, надежд и конечно же «летом любви». Термин Summer of Love появился незадолго до лета – еще в апреле, с формированием в Сан-Франциско так называемого «Совета Лета Любви» (Council for the Summer of Love).
Совет стал первой попыткой как-то сформулировать и оформить зародившееся несколькими месяцами ранее молодежное движение, получившее название «детей цветов», или попросту «хиппи».
Началом его считается Human Be-In – грандиозный контркультурный праздник 14 января 1967 года в парке «Золотые ворота», у одноименного моста в Сан-Франциско. Поводом для собрания длинноволосой молодежи стал введенный несколькими месяцами ранее властями Калифорнии запрет на ЛСД – новый, невероятно сильный по своему воздействию галлюциногенный наркотик, открывавший, по утверждению его апологетов, «двери восприятия» в «дивный новый мир».
Оба понятия были заимствованы у английского писателя Олдоса Хаксли. И если его роман «Дивный новый мир» (1931) представлял собой довольно мрачную антиутопию, предвосхитившую оруэлловский «1984», то «Двери восприятия» (1954) описывали психоделические ощущения, испытанные Хаксли от экспериментов с предшественником ЛСД, мескалином, и дали название основанной в 1965 году в соседнем с Сан-Франциско Лос-Анджелесе группе The Doors.
Именно на Human Be-In главный апологет ЛСД Тимоти Лири впервые произнес свои ставшие лозунгом слова «turn on, tune in, drop out!» («настройся, врубись, выпадай!»).
Поэты-битники Аллен Гинзберг и Лоуренс Ферлингетти читали стихи, а музыку обеспечивал весь цвет сан-францисского рока: Jefferson Airplane, Grateful Dead и Big Brother and the Holding Company со своей солисткой Дженис Джоплин.
Апогеем калифорнийского лета любви стал прошедший 16–18 июня так называемый «Поп-фестиваль» в городе Монтерей в двух часах езды от Сан-Франциско по берегу залива: несколько десятков тысяч человек слушали The Who, Animals, Grateful Dead, Джимми Хендрикса, Дженис Джоплин и даже Рави Шанкара.
Британия тоже не отставала. 29 апреля в огромном дворце Александра Палас на севере Лондона прошел 14-часовой фестиваль Technicolour Dream («Многоцветный сон»). На сцене были Pink Floyd, Soft Machine, The Crazy World of Arthur Brown, Йоко Оно. Среди облаченных в яркие красочные одежды и погруженных в музыкально-наркотический дурман зрителей за своей будущей женой из зала наблюдал Джон Леннон.