29 мая в городке Сполдинг в графстве Линкольншир прошел первый в Британии рок-фестиваль под открытым небом.
Выход в свет в первый день лета 1 июня альбома Beatles Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band стал чуть ли не официальным провозглашением «лета любви».
1 июля оплот британского истеблишмента газета Times опубликовала редакционную статью под заимствованным из стихотворения классика английской поэзии XVIII века Александра Поупа названием «Кто колесует бабочку?» – неожиданное, по-аристократически безукоризненно аргументированное и тем более знаменательное выступление солидной, «взрослой» английской газеты в защиту арестованных полицией по обвинению в хранении марихуаны волосатых и непокорных рокеров Мика Джаггера и Кита Ричардса. 16 июля на Уголке оратора в лондонском Гайд-парке прошел митинг в поддержку легализации марихуаны, на котором выступил Аллен Гинзберг.
Но даже на этом до предела насыщенном событиями фоне кульминацией «Лета любви» неоспоримо считается проведенный 25 июня глобальный телемост «Наш мир» с прозвучавшей на нем впервые битловской “All You Need Is Love”.
Обстоятельства и повод для всемирной премьеры ставшей с тех пор классической песни сегодня многими забыты, но они отнюдь не случайны и по-своему вполне примечательны. К началу 1960-х годов сформулированная еще в 1945 году американским писателем-фантастом Артуром Кларком всемирная коммуникационная система, основанная на спутниковой связи, стала обретать реальность. Первый сеанс телевизионной связи между Европой и Америкой через спутник «Телстар» был осуществлен 23 июля 1962 года, и к 1967 году созрела идея первого глобального телемоста, получившего символическое название «Наш мир».
Организаторы установили два основополагающих принципа: в программе не могут принимать участие политики или главы государств, и все должно происходить «вживую», без использования кинопленки или видеозаписи. У каждой страны был свой ведущий, которого переводили в общей сложности на 22 языка переводчики-синхронисты. В программе приняли участие 14 стран, а транслировалась она на 24 страны. Общее число зрителей превысило 500 миллионов человек – крупнейшая на тот момент телевизионная аудитория. Именно из той программы-первенца вышли столь популярные впоследствии телемосты самого разного политического и гуманитарного содержания.
Однако в мирный и объединительный пафос затеи внезапно вмешалась политика. За несколько недель до намеченного эфира началась Шестидневная война между Израилем и странами арабского Ближнего Востока. Советский Союз и шесть других стран социалистического лагеря в знак протеста бойкотировали «Наш мир». Программа тем не менее состоялась – с участием таких звезд, как Мария Каллас и Пабло Пикассо.
Выбор участника от Британии был практически очевиден. Beatles в тот момент были на вершине своей популярности и широко известны во всем мире. Именно к ним и обратились организаторы программы «Наш мир» с просьбой написать песню, которая будет легко понятна глобальной аудитории.
«Это полная вдохновения песня, с которой группа действительно хотела обратиться ко всему миру. Ее нельзя неверно истолковать, смысл ее прост и универсален: любовь – это всё», – заявил Брайан Эпстайн в интервью газете Melody Maker.
Справедливости ради надо сказать, что Beatles не вполне выполнили условие программы. В студии Би-би-си основная ритмическая структура песни звучала в предзаписи, хотя и Джон, и Пол, и Джордж вживую пели в свои микрофоны при поддержке немалой собравшейся аудитории, в которой были Мик Джаггер со своей тогдашней подружкой Марианной Фейтфулл, Эрик Клэптон, Кит Ричардс, Кит Мун, Грэм Нэш – сливки британской рок-музыки.
Несмотря на подготовленную заранее студийную версию (она была записана буквально за несколько дней до телевизионной премьеры) песня звучала нарочито просто, хаотично, в полной мере отражая и коммунально-хиппистский (all together now!) дух времени и идеалистичную веру в беспроблемную легкость (it’s easy!) осуществления заявленных в ней идеалов. Идеал был недвусмысленно продекларирован уже во вступлении – знаменитом революционном гимне «Марсельеза».
Леннон – а именно он был автором песни – впоследствии признавал, что истоки ее предельно простого текста лежат в столь любимых им лозунгах и телевизионной рекламе. Он даже не боялся назвать ее пропагандой: «Я художник революции. Мое искусство посвящено переменам».
Американский критик Марк Хертсгаард назвал “All You Need Is Love” «самой политизированной песней Beatles» и именно в ней видел истоки дальнейшей политизации ленноновского творчества рубежа 1960–1970-х годов.
Надо сказать, что задуманный Ленноном революционный пафос оказался слегка утрачен в карнавальном характере представления. Все участники были облачены в яркие психоделические костюмы, пестроту которых, к сожалению, черно-белая съемка могла передать далеко не полностью.
В заключительном крещендо-тутти студия оказалась заполнена людьми с плакатами “All You Need Is Love” на самых разных языках.
Хаотичность, легкость, безответственность, даже некоторая безалаберность, если не сказать пофигизм в создании песни не могли не сказаться на ее художественных качествах. Иэн Макдональд в своей блестящей книге «Революция в голове» называет “All You Need Is Love” «в наименьшей степени заслуживающей того, чтобы чтобы стать хитом группы».
Было бы наивным приписывать Beatles открытие универсальной силы любви. Однако им, как мало кому, удалось выразить ее простым, ясным и всем понятным языком. Как ни одно другое социальное или культурное явление «лета любви» “All You Need Is Love” ввела идеологию «власти цветов» в мейнстрим общественного сознания по всему миру.
Да, сегодня “All You Need Is Love” звучит наивно. Но в этой наивности, в этой простоте – ее непреходящая сила. И не случайно к ней обращаются вновь и вновь, ее простота и универсальность подразумевает самые разные, подчас неожиданные, смыслы и толкования.
Будущий сэр Боб Гелдоф говорил, что, задумывая свою песню “Do They Know It’s Christmas?” («Знают ли они, что сегодня Рождество?»), ставшую основой грандиозного благотворительного концерта Band Aid в помощь голодающим детям Африки, он «хотел создать что-то, что будут петь по всему миру, как “All You Need Is Love”». А когда на самом концерте Band Aid 13 июля 1985 года на сцену стадиона «Уэмбли» вышел Элвис Костелло, чтобы спеть “All You Need Is Love”, двум миллиардам телезрителей по всему миру он ее представил как «старинную английскую народную песню».
Именно под звуки “All You Need Is Love” королева Елизавета Вторая появилась перед публикой в зале лондонского «Купола тысячелетия» во время встречи нового миллениума 31 декабря 1999 года. Ее же пели хоры по всей стране во время празднования Золотого юбилея королевы в 2002 году.
И даже когда в 2007 году песня прозвучала в рекламе детских пеленок фирмы Procter & Gamble, мало кто обратил на это внимание. Как говорится, не убудет.
VENUS IN FURS/ HEROINКак Velvet Underground привнесли “sex and drugs” в рок-н-ролл
Расхожая истина в истории рок-музыки, наиболее четко сформулированная в 1982 году Брайаном Ино, гласит, что, хотя первоначальный тираж первого альбома группы Velvet Underground составил всего 30 тысяч экземпляров, «каждый из тех 30 тысяч фанов, что купили его тогда, основал свою группу».
Вышедший в марте 1967 года альбом Velvet Underground and Nico вызревал в течение 1966 года в студии Энди Уорхола The Factory и в организованной художником серии мультимедийных шоу под названием Exploding Plastic Inevitable («Взрывная пластиковая неизбежность»), где известная тогда еще только в узких кругах нью-йоркской богемы группа делала свои первые шаги. Уорхол был обозначен как продюсер альбома, и на обложке красовалась его работа – на чисто белом фоне слегка подгнивший банан. Броский, лишенный буквального смысла и не поддающийся однозначной интерпретации визуальный образ стал с тех пор символом музыкального андерграунда, само понятие которого в немалой степени своим происхождением обязано названию группы.
Свое название образованная в 1965 году поначалу как трио группа в составе поэта, вокалиста и гитариста Лу Рида, его сокурсника по университету гитариста Стерлинга Моррисона и выходца из Уэльса, классического альтиста по образованию, имевшего опыт вращения в среде нью-йоркского авангарда Джона Кейла, позаимствовала из книги «Бархатный андерграунд» журналиста Майка Ли. Книга представляла собой описание сексуальной субкультуры начала 1960-х годов.
У Рида к тому времени уже была написана вдохновленная романом основоположника садомазохизма Леопольда Захер-Мазоха «Венера в мехах» песня “Venus in Furs”, к тому же и ему, и Кейлу импонировала ассоциация с уже к тому времени существовавшим понятием «андерграундное кино». Velvet Underground как название для группы казалось попаданием в десятку и было мгновенно и единогласно принято.
Андерграундный дух пронизывал весь альбом. Нигде, пожалуй, изобретенная лишь несколькими годами позже классическая формула “sex, drugs and rock-n-roll” не проявлялась в столь полной и ярко выраженной форме, как на первом альбоме Velvet Underground.
Выражался этот дух и в резком колючем звучании, и в рваной музыкальной фактуре, и, главное, – в тематике песен. Особенно резко на фоне вполне еще мейнстримового сознания середины 60-х, когда контркультура только-только формировалась, звучали две песни из альбома: “Venus in Furs” и “Heroin”. Они с неслыханной до тех пор в популярной музыке дерзостью и откровенностью вскрывали новые пласты лирики, новое бытие и новое сознание несущего новые смыслы зарождающего нового поколения рок-музыкантов. Поэтому эти две песни сведены в нашем списке воедино.
Секс – откровенный, физический, телесный секс, в отличие от скромной целомудренной романтической любви дороковой эпохи – был неотъемлемой, формообразующей частью рок-н-ролла с самого его начала. Чак Берри, Литтл Ричард, Элвис Пресли, Джерри Ли Льюис просто источали секс. И безудержным, оргиастическим ритмом, и недвусмысленными позами, жестами и движениями, и суггестивными, пусть и завуалированными в звукоподражании текстами, и поведением и жизнью вне сцены. Достаточно вспомнить грандиозный скандал вокруг Джерри Ли Льюиса, дерзко отважившегося в 1958 году взять себе в жены свою 13-летнюю (!) двоюродную племянницу. И именно неприятие этой сексуальной открытости новой популярной музыки было одним из главных камней преткновения на пути признания рок-н-ролла культурным истеблишментом Америки, да и других стран.