К проблемам объективным – возраст, смена поколений, смена эпох – добавлялись проблемы субъективные. Безраздельно царствовавшая в Голливуде на рубеже 50-60-х «Крысиная стая» – легендарный Rat Pack, казавшийся нерушимым союз блистательных и неотразимых плейбоев, друзей-звезд, в который вместе с Синатрой входили Дин Мартин, Сэмми Дэвис-младший, Джоуи Бишоп и Питер Лофорд, распадался. ФБР настойчиво и крайне неприятно досаждало Синатре, расследуя ставшие к тому времени притчей во языцех его связи с мафией. Заключенный в 1966 году брак с 21-летней, моложе его на 30 лет, актрисой Мией Фэрроу стремительно двигался к закату (они развелись в 1968-м). В 1967-м, когда менеджер отеля в Лас-Вегасе отказал и так уже погрязшему в долгах певцу в новом кредите в казино отеля, Синатра, хлопнув дверью, в ярости выскочил в сад, прыгнул в стоявший неподалеку гольфкар, втащил на сиденье рядом с собой Фэрроу и, разогнавшись, штурмом пробил стеклянную стену отеля. В ответ менеджер одним быстрым хуком вышиб Синатре несколько зубов. Газеты на следующее утро были полны издевательских заголовков и фотографий. «Все парень, я больше не могу. Еще один альбом, и я с музыкой кончаю. Ты так и не написал песню для меня, как обещал!» – в сердцах жаловался он своему молодому обожателю, гордившемуся дружбой с великим артистом, молодому певцу Полу Анке.
У Анки к тому времени за плечами уже была череда написанных им самим хитов – “Diana”, “Lonely Boy”, “Put Your Head on My Shoulder”. По возрасту 25-летний певец принадлежал уже к новому, молодому поколению, но и по музыке – мягкий крунерский вокал с оркестровым сопровождением, и по внешнему облику и манере поведения – сдержанной, лишенной вызывающих эксцессов, он тяготел скорее к поколению и эстетике Синатры, чем к своим сверстникам рок-н-ролльщикам, которых Синатра откровенно ненавидел. «Он ненавидел поп-музыку, ненавидел Пресли и Beatles, – рассказывал Анка. – Не понимал и ненавидел. Он был из настоящего чистого мира классической американской песни. В то же время он хотел стать частью этого нового мира. Он старался, но у него никак не получалось. “Ну что за дерьмо!” – в отчаянии восклицал он».
В глазах Синатры Анка мог стать тем самым мостиком, который проложит ему дорогу в новый мир. Он был поп, но не был рок. Он был кумиром молодых девчонок, а для него кумиром был Фрэнк. К тому же он умел писать песни. «Когда же ты напишешь для меня песню? Давай, не тяни!» – донимал своего молодого друга Синатра. Тот же был в панике и растерянности, понимая какую ответственность возлагает на него его кумир. Толчком тому, чтобы покончить с нерешительностью стал, как рассказывает Анка, их ужин в Майами летом 1968 года. Фрэнк был крайне подавлен, не в состоянии прийти в себя после убийства Роберта Кеннеди – он был близок и с сенатором, и с его покойным братом-президентом[84]. Бесстрастным голосом Синатра сказал: «Все, я ухожу, я бросаю музыку».
Годом ранее, отдыхая на юге Франции, Анка услышал по радио французскую песню “Comme d’habitude” («Как обычно») в исполнении популярного во Франции шансонье Клода Франсуа. Текст был заурядной историей неудачного брака, но мелодия, написанная Франсуа вместе со своим соавтором Жаком Риво, Анке понравилась – настолько, что он тут же – за символичную цену в один доллар – приобрел на нее права.
Через месяц после ужина в Майами, уже в Нью-Йорке, раздумывая об услышанном от Синатры, Анка вспомнил французскую песню. Он сел за рояль, а затем за пишущую машинку. Выкинул оригинальный французский текст. «И вдруг я почувствовал, что я – Фрэнк. Я представил себе, как гаснет свет, и он в последний раз уходит со сцены». Слова, как будто не свои, а слова Фрэнка, остро переживающего приближающуюся старость, отчаянно не желающего стареть и как бы заново переживающего жизнь, полились сами:
Итак, конец, вот он.
Занавес вот-вот опустится,
И, друг мой, скажу тебе начистоту,
Я не боюсь: во всем, что было, я уверен.
Я прожил жизнь, прожил сполна.
Прошел все дороги, прошел все пути.
Но главное, самое главное:
Все это был мой путь
Есть ли о чем жалеть?
Наверное, найдется.
Но я делал то, что должно.
И во всем, без исключения,
Я шел своим путем.
Я рассчитывал каждый шаг
И каждый поворот,
Но главное, самое главное:
Все это был мой путь.
Да были времена, и ты это знаешь,
Когда я хватал кусок себе не под силу,
Но если и были сомнения, я все равно
Жевал, глотал или же выплевывал
Я не отворачивался ни от чего,
Становился во весь рост
И шел своим путем
Я любил, я смеялся, я плакал,
Я падал, и я терял.
Но теперь слезы высохли,
И просто забавно вспоминать.
И могу сказать
Без ложной скромности, она не для меня,
Что все это я делал
Своим путем.
Ведь что такое человек?
Что у него есть кроме себя самого?
Сказать то, что чувствуешь,
А не то, что от тебя ждут.
Все знают, я принимал удары
И делал это
Своим путем.
Анка вспоминает: «Мне нужно было, чтобы в устах Фрэнка песня звучала органично, и я вставил в нее слова, которые от своего имени никогда бы не написал: «жевал, глотал, выплевывал». Но он так говорил. Я бывал с ним и его друзьями из «Крысиной стаи» в банях – именно так они говорили, как мафиози, хотя на самом деле боялись своей собственной тени».
«Я закончил писать в 5 утра. Я знал, что Фрэнк в Лас-Вегасе, что у него недавно закончилось шоу и что скорее всего он сидит в баре. Я позвонил: «Фрэнк, у меня есть для тебя кое-что интересное» и напел ему песню. «Ну ты и начудил, парень, – ответил он. – Берем».
Синатра записал “My Way” 30 декабря 1968 года в студии Western Recorders в Лос-Анджелесе, буквально за несколько часов до отправления в Лас-Вегас, где он должен был выступать в новогоднем шоу. Записал с первого же дубля, в оркестровке для 40 музыкантов, которую сделал его постоянный аранжировщик Дон Коста.
В свет песня вышла в марте 1969-го. Коммерческий успех, во всяком случае поначалу, был довольно скромным – в Америке сингл добрался только до 27 места в чартс журнала Billboard. В Британии он поднялся несколько выше – на 5-е место, но установил зато и до сих непревзойденный рекорд, оставаясь в топ-40 75 недель – с апреля 1969-го по сентябрь 1971 года.
Но поставленную Синатрой перед Анкой цель песня выполнила. Сохранив столь близкую ему классическую музыкальную форму 1950-х, она оказалась наполнена актуальным, современным мироощущением 1960-х. Пусть и в иносказательной форме, она отражала сложный, чреватый взлетами и падениями жизненный путь певца – сына бедных итальянских иммигрантов, уличного хулигана, боксера, поп-идола, любимца женщин, друга политиков и мафиози и, в конце концов, живой легенды.
Выйдя в свет на пике рок-культуры, абсолютно лишенная внешних признаков рок-н-ролла, она звучала как воплощение рок-духа – искренняя исповедь артиста и человека, который, отбросив все условности и приличия прежней дороковой эпохи, откровенно делится с миром своими печалями, сомнениями и горестями. Не будучи ни в какой мере творением певца, она вдруг стала в глазах мира самой что на есть его «авторской песней» – ведь во всю мощь своего великого голоса он утверждал, провозглашал: I DID IT MY WAY!
Несмотря на столь личное ощущение – а, может быть, именно благодаря ему – “My Way” почти мгновенно стала стандартом. Компания, с которой у Анки был контракт, не могла простить ему, что он не записал песню сам, и, несмотря на его протесты («Да, я мог ее написать, но не мне ее петь. Это песня для Фрэнка и больше ни для кого»), его все-таки вынудили ее записать, и в авторском исполнении песня вышла в свет в том же 1969 году. За нею последовал шквал кавер-версий: Элвис Пресли, Арета Франклин, Нина Симон, Ширли Бесси, Том Джонс, Уилли Нельсон, товарищ Синатры по «Крысиной стае» Сэмми Дэвис-мл., Робби Уильямс. Список можно продолжать долго.
Совершенным особняком во всей этой череде стоит версия, записанная в 1978 году к тому времени уже бывшим бас-гитаристом Sex Pistols Сидом Вишесом. Отвязный и разнузданный панк Вишес изменил текст, богато украсив его нецензурщиной и воспоминаниями о том, как он бил своих недругов «по яйцам» и «убивал кошку». Есть роскошно снятый видеоклип, где он кривляется и брызжет слюной перед с упоением внимающей ему публикой в мехах и бриллиантах и в заключение, «в благодарность» этой самой публике, расстреливает ее из припасенного в кармане пистолета. Клип был частью снятого режиссером Джулианом Темплом в стиле мокьюментари, то есть псевдокументального фильма о Sex Pistols «Великое рок-н-ролльное надувательство». Альбом-саундтрек к фильму вышел в свет в конце февраля 1979 года, через три недели после того, как, находясь под следствием в подозрении в убийстве своей подруги Нэнси Спанджен, Вишес умер в Нью-Йорке от передозировки героином. Видеоклип, как и фильм, из которого он был взят, увидел свет еще годом позже – только весной 1980-го и стал ярчайшей эпитафией панк-артисту, который жил и умер «своим путем». В 2007 году в интервью Анка признал, что «был выведен из себя» версией Вишеса, но в то же время отдал должное скандальному панку: «я чувствовал, что он делает это искренне». Синатра своим комментарием выходку Вишеса не удостоил. Тем не менее, скандальное исполнение Вишеса открыло ставшую к тому времени уже классической песню для нового радикального панк-поколения и стала образцом для многочисленных панковских кавер-версий.