[102] в 2000 году. Разумеется, ни о какой гомосексуальности в фундаменталистском Иране и заикаться было бы немыслимо, и от имени группы текст песни интерпретируется следующим образом: «”Bohemian Rhapsody” – история молодого человека, который случайно убивает другого и, как Фауст, продает душу дьяволу. В ночь перед казнью он взывает к Богу «Бисмилла!» (что по-арабски означает «именем Бога») и с помощью ангелов вызволяет свою душу из рук шайтана».
Впрочем, в 1975 году, когда песня безраздельно господствовала в британском хит-параде о подобных тонкостях интерпретаций мало кто задумывался. Задачи у группы были вполне практическими. Игнорировать телевидение было непозволительной роскошью, и любой артист с песней в верхней части Top-20 обязательно появлялся в телевизионной программе Би-би-си Top of the Pops. Раскрывать рты под фонограмму – как это делали большинство участников программы – в таком сложном номере как “Bohemian Rhapsody” было бы очевидной профанацией. Чтобы избежать ее, а заодно и запастись заготовкой для будущих концертных исполнений песни, где опять же таки сложная «оперная» часть живому воспроизведению не поддается, 10 ноября 1975 года наскоро, за четыре часа (сравните с временными затратами на запись самой песни!) в студии был снят видеоклип, фрагменты которого сопровождали группу на концертных исполнениях песни вплоть до смерти Меркьюри. Более того, считается, что клип “Bohemian Rhapsody” положил начало эре MTV.
Интересно, что визуальной основой снятого без каких бы то ни было ухищрений клипа стала фотография группы с обложки альбома Queen II.
Воспользовавшись в качестве образца иконической фотографией Марлен Дитрих из фильма 1932 года «Шанхайский экспресс», художник Мик Рок разместил лица четырех музыкантов в ромбовидном сочетании на черном фоне, а оказавшийся на переднем плане Меркьюри скрестил руки так же, как это делала на своем знаменитом снимке великая актриса. «Имидж этот претендовал на звездность, которой они в тот момент еще не обладали», – признавал много лет спустя в своих мемуарах Рок. Что, впрочем, самих музыкантов нисколько не смущало. Рок вспоминает, что в этой связи Меркьюри любил цитировать Оскара Уайльда: «Зачастую то, что сегодня кажется претенциозным, завтра становится эталоном вкуса. Главное быть замеченным».
Заимствованная Миком Роком у Марлен Дитрих композиция фотографии стала для Queen не менее иконической, чем для нее самой. Именно этот увеличенный до гигантских размеров снимок был главным имиджем клипа, и он же проецировался на экраны во время концертного исполнения “Bohemian Rhapsody” – в тех фрагментах песни, где сверхсложное многократное студийное наложение не поддавалось живому воспроизведению.
С тех пор, вот же скоро полвека, “Bohemian Rhapsody” везде и всюду: на концерте Live Aid в помощь голодающим детям Эфиопии, в дурацкой молодежной эксцентрической комедии «Мир Уэйна» с участием известного комика Майка Майерса, которая в начале 1990-х привела к новому всплеску популярности песни в Америке. Вновь о ней вспомнили в связи с 40-летием в 2015 году, и опять в связи с выходом в 2018 году байопика о Меркьюри, который назывался… конечно же “Bohemian Rhapsody”. Даже детское телевизионное кукольное шоу «Маппеты» не обошлось без “Bohemian Rhapsody”.
Для перечисления бесконечных наград песни и ее кавер-версий потребуется отдельная статья. Скажу в заключение только, что в 2018 году после выхода одноименного фильма корпорация Universal Music Group объявила, что по числу онлайн-стримингов “Bohemian Rhapsody” опередила все остальные песни ХХ века.
WAR/REDEMPTION SONGКак на первый взгляд расслабленные песни Боба Марли стали призывом к равенству и свободе и превратили никому не известный религиозный культ небольшого острова в Карибском море чуть ли не в мировую религию
Боб Марли не был ни основателем регги, ни первым артистом, прославившим эту музыку за пределами породившей ее Ямайки. Но именно Марли закрепился в нашем сознании как провозвестник, глашатай и символ регги, именно его песни стали музыкальным лицом и визитной карточкой жанра, захватившего в 1970-80-е годы мир, и кому, как не ему, представлять регги в книге о главных песнях века.
При всем тематическом и идейном разнообразии песен Марли (или, шире, песен регги) для большинства из нас все они слились в единый, раскачивающийся, свингующий, погруженный в сладкую негу сладкого дыма ганджи регги-ритм, регги-поток, регги-праздник, в котором беззаботно, расслабленно, в вечном ямайском лете, сливаясь с природой, живут и музыканты, и их слушатели.
Лишь вслушавшись даже только в некоторые из самых известных его песен, понимаешь, что в них, наряду действительно с умиротворением от расслабленного созерцания природы (“Three Little Birds”) и любовной лирикой (“Stir It Up”, “Is This Love”), есть и воспевающий саму музыку регги ее гимн (“Roots, Rock, Reggae”); и описание жизни в далеких от тропической идиллии, построенных на месте снесенного ураганом его родного Тренчтауна[103] бетонных джунглях (“Concrete Jungle”); и урок истории, рассказывающий соплеменникам о том, как привезенные в Америку из Африки чернокожие были облачены в военную форму и отправлены в середине XIX века воевать с индейцами (“Buffalo Soldier”); и прямой, незамысловатый призыв к борьбе за свои права (“Get Up, Stand Up”); и несгибаемые, несмотря на все трудности, нищету и лишения вера и оптимизм, выраженные в обращенных к любимой простых словах “No Woman, No Cry”; и, наконец, пророческое, мессианское приятие выпавшей на его долю судьбы в написанной вскоре после неудавшегося покушения на его жизнь “Natural Mystic”.
И это я, как говорят по-английски, лишь scratched the surface, чуть-чуть царапнул по поверхности оставленного безвременно умершим артистом, бунтарем, поэтом, мистиком песенного наследия.
Идейной основой, духовным стержнем как самого Боба Марли, так и многих его коллег и единомышленников по музыке регги, да и многих жителей Ямайки было растафарианство, полнее всего воплотившееся в двух подлинных гимнах: “War” и ставшей его духовным завещанием “Redemption Song”.
Растафарианство – одно из самых молодых, самых раскованных и самых свободных религиозных учений в мире. Зародившись на Ямайке в 30-е годы прошлого века, оно и сегодня, спустя вот уже почти век, насчитывает всего лишь около миллиона приверженцев или, как они сами себя называют, «растаманов». У него нет четкой организованной структуры, которая, в их восприятии, стала бы воспроизведением отвергаемого ими погрязшего в коррупции и упадке капиталистического мира, который они называют «Вавилон». Нет единого лидера, как нет и специальных молельных домов – люди собираются во дворе, играют на барабанах, читают стихи, поют песни и курят ганджу. Нет и миссионерства. И, тем не менее, благодаря гигантской популярности музыки регги и, в первую очередь, Боба Марли, растафарианство в 1970-е годы распространилось по всей планете, хотя для большинства вновь обращенных растаманов оно ограничивалось по большей части упоительным балдежом под раскачивающий свингующий музыкальный ритм и усиленным потреблением марихуаны.
Растафарианство глубоко укоренено в иудео-христианских верованиях. Есть единый бог Джа (Яхве), есть его сын Иисус Христос – только не тот белокожий Христос, в которого верят белые христиане и которого растаманы считают дьяволом, а Христос, вышедший из Африки, чернокожий. Афроцентризм – основополагающий постулат растафарианства. Растаманы, как и иудеи, верят в Землю Обетованную и называют ее так же – Сион. Только если для иудеев Земля Обетованная, Сион – это Святая Земля, Палестина, откуда их изгнали тысячелетия назад, то для растаманов Сион – Эфиопия, откуда их вывезли рабами в зловещий и проклятый «Вавилон».
Довольно смутные и слабо сформулированные представления, не имевшие даже еще и названия, оформились в некое подобие религии в 1933 году, когда ямайский религиозный проповедник Леонард Хауэлл провозгласил взошедшего тремя годами ранее на императорский престол Эфиопии Хайле Селассие I «Черным Мессией», воплощением Бога, предсказанным в библейских пророчествах. Новый император происходил из легендарной династии потомков царя Соломона, и его появление было провозглашено как второе пришествие Христа. А его прежнее, доимператорское имя Рас Тафари Маконнен (рас – титул, более или менее соответствующий европейскому герцогу) и стало названием для новой религии. Сам же он, хоть и находился в тысячах километров от своих поклонников, превратился для них в подобие верховного божества.
Хайле Селассие I был в первую очередь политиком. За годы своего правления (он был свернут в результате коммунистического военного переворота в 1974 году и год спустя убит повстанцами) он возглавлял борьбу против итальянского вторжения во время итало-эфиопской войны 1935–1936 годов. В 1963 году он был одним из инициаторов создания Организации африканского единства. Что не мешало последователям растафарианства поклоняться ему как Богу, к чему он относился с уважением, хотя сам считал себя христианином, человеком и свою божественную сущность отрицал. Он принимал в Аддис-Абебе посланцев растаманов и вел с ними переговоры об их возможной репатриации в Сион, на Землю Обетованную, в Эфиопию. В 1966 году он посетил Ямайку, встреченный восторженными толпами поклонников. Тогда, собственно, и произошло обращение 21-летнего Боба Марли и его жены Риты в растафарианство. Марли стал не только ярым сторонником, но и пропагандистом, миссионером растафарианства по всему миру.
Отвечая в одном из интервью на вопрос, что означает быть растаманом, Марли сказал: «Быть в мире и знать, что Его Императорское Величество Хайле Селассие из Эфиопии – Всемогущий. Так говорит Библия, так говорят газеты Вавилона, так же говорю я и его дети. Какая еще правда нужна? Чего они хотят? Белого бога? Но Бог черный. И в этом правда».