Боуи уже знал о новой германской музыке – Tangerine Dream, Kraftwerk, Can, Faust – которая, несмотря на прилепившийся к ней в Британии несколько презрительный ярлык «краут-рок» (см. главу Autobahn в этой книге) пробуждала в нем жгучее любопытство и желание и самому попробовать подобные, по большей части электронные эксперименты. Он связался с Kraftwerk в Дюссельдорфе, но те после всемирного успеха своего альбома и сингла “Autobahn” уже успели «схватить звезду славы» и, сославшись на занятость, от обсуждения каких бы то ни было планов сотрудничества отказались.
Боуи узнал, что в Германии находится Брайан Ино, связался с ним, и Ино тут же пригласил его приехать в Кельн, где он тогда работал в студии «отца германской электроники», известного продюсера Конни Планка.
Боуи и Ино сблизились годом ранее, в 1976-м, когда Ино приходил на все концерты турне Station to Station в Лондоне, и в их тогдашних разговорах зародилась идея о совместной работе. Они неплохо знали друг друга еще с тех времен, когда Roxy Music, в которых тогда играл Ино, выступали «на разогреве» у Боуи в ходе тура Ziggy Stardust. Ну а первое знакомство произошло еще в 1970-м – символически! – на редком тогда еще в Лондоне концерте Филиппа Гласса, где всегда тяготевший к минимализму Ино с удивлением увидел уже прославленную благодаря “Space Oddity” восходящую звезду британского рока.
Идеи и музыка Филиппа Гласса и его соратников по минимализму Ла Монта Янга, Терри Райли, Стива Райха оказали огромное влияние на Ино, и в 1975 году он основал свой лейбл Obscure Records, где издавал британских авангардистов-минималистов Гэвина Брайарса, Майкла Наймана, Харольда Бадда, Penguin Café Orchestra ну и, разумеется, собственную музыку. Все это для тяготевшего к новым звучаниям Боуи было невероятно интересно.
«Я думаю, что именно существовавшие между Дэвидом и Брайаном различия так притягивали их друг к другу, – говорил о создавшем «Берлинскую трилогию» творческом альянсе Джон Кейл. – Точно так же как это было в Velvet Underground у нас с Лу [Ридом]: два человека из совершенно разных сред встречаются вместе и рождают нечто третье. Именно так и произошло у Дэвида и Брайана».
Возникший в 1976 году между двумя музыкантами контакт кто-то из критиков впоследствии остроумно назвал «обществом взаимной лести». Они всячески хвалили друг друга, и потому, когда Боуи узнал, что Ино в Кельне работает с группой Harmonia, собранной из членов двух не столь известных как Kraftwerk, но по музыке не менее интересных германских групп Cluster и Neu! он немедленно отправился в Кельн.
Вышедшая в 1975 году песня Neu! “Hero” считается тоже одним из вдохновений для “Heroes” Боуи.
Михаэль Ротер, член Neu! и основатель Harmonia, вспоминает, что после короткой встречи в Кельне Боуи звонил ему, они говорили о совместной работе. Потом Дэвид исчез, и лишь через некоторое время позвонил какой-то его представитель, сообщив, что совместного проекта не получится. Самое любопытное, что впоследствии, говоря в каком-то интервью об истоках «Берлинской трилогии», Боуи выразил сожаление в том, что Ротер и его Neu! отказались с ним сотрудничать. Ротер связался с Боуи, и они выяснили, что причина крылась в менеджменте звезды, который опасался связи своего подопечного со слишком уже авангардными и никому не известными немецкими музыкантами. Ротеру они сообщили об отказе Боуи, Боуи – об отказе Ротера.
Брайан Ино, обладавший статусом звезды, пусть и с неоднозначной еще со времен своей работы в Roxy Music музыкальной репутацией, менеджмент Боуи, по всей видимости, устраивал, и уже в сентябре 1976 года, буквально через пару месяцев после переезда в Берлин, началась работа над первым альбомом трилогии Low.
По сложившейся за минувшие десятилетия рок-мифологии Брайан Ино считается продюсером всех трех альбомов «Берлинской трилогии». Что на самом деле неверно. Это признавал и сам Ино, об этом говорил и Боуи: «Как-то сложилось, что в течение многих лет в создании этих альбомов роль Тони Висконти преуменьшалась. Звук, фактура, общее ощущение – от барабанов до звучания моего голоса – все было дело рук Тони». «Брайан прекрасный музыкант, он сыграл огромную роль в создании этих трех альбомов, но он не был продюсером», – вторил ему сам Висконти.
Тем не менее, и Low, и Heroes (Lodger в меньшей степени) полны инструментальных пьес, которые по своей фактуре, звучанию, композиционному строю, амбиентно-минималистской эстетике куда ближе музыке самого Ино или тех германских групп, которыми не без влияния Ино был в то время очарован Боуи, чем ко всему его прежнему практически исключительно песенному творчеству.
Даже предмет и тема этой главы, сама песня “Heroes”, к истории создания которой мы подбираемся столь долгими путями, возникла поначалу как чисто инструментальная пьеса, и ставшую непосредственным поводом для текста сценку тайного свидания у подножия Берлинской стены Боуи подсмотрел и тут же выразил в поэтических строках уже тогда, когда длившаяся три недели работа над инструментальной основой песни подходила к концу.
«Началось все с того, – рассказывает Висконти, – что Боуи и Ино провели пару недель, разрабатывая основную структуру песни. Дэвид играл на рояле, Брайан сидел за пультом рядом со мной. Еще не было ни текста, ни даже толком мелодии, не говоря уже о названии».
Этот зародыш структуры Боуи предложил своей сплоченной группе, с которой он работал уже много лет – гитаристу Карлосу Аломару, басисту Джорджу Марри и барабанщику Деннису Дэвису. Аломар придумал основной рифф, Ино в своей манере создавал странные космические синтезаторные звуки. С самого начала Ино описывал получавшуюся фактуру как «величественную и героическую», и говорит, что слово «герои» уже тогда крутилось у него в голове. Все было вроде уже хорошо, но чего-то еще не хватало.
И тогда Ино предложил позвать Роберта Фриппа. Гитарист и лидер King Crimson после распада первого состава группы в 1974 году находился в подавленном состоянии и намеревался и вовсе забросить музыку. С Ино его связывала общая работа – в 1973 и 1975 годах они выпустили два совместных альбома No Pussyfooting и Evening Star. Боуи конечно же об этом знал и с восторгом воспринял идею. Ино позвонил Фриппу в Лондон, тот начал отнекиваться, но Брайан тут же передал трубку Боуи, который без лишних церемоний говорит: «Роберт, бери гитару, покупай билет и прилетай, я все оплачу». Такому давлению ошарашенный Фрипп противостоять не мог. Он взял свой Gibson и больше ничего – ни усилителей, ни эффектов. Добрался до студии глубокой ночью, и ему тут же говорят: «Играй!» – «Что играть?» – «Играй!». Несмотря на крайнюю неопределенность задачи, Фрипп увлекся. Обычно очень сдержанный, внешне статичный – настолько, что даже на концертах играет всегда сидя – он разметил студию, обозначил в ней три точки на полу и передвигался между ними, меняя свое положение по отношению к усилителю и таким образом тон гитары. В итоге он записал три трэка, которые все вошли в окончательную версию. Тогда еще думали, что получится инструментальная пьеса, и массированная инструментальная насыщенность не казалась излишней. В итоге, как говорит Висконти, «Фрипп у нас звучит повсюду, небесный звук фрипповской гитары». Все вместе – и Боуи, и Ино, и сам Висконти наполняли звуковое пространство самыми разными трюками – от взвизгов фальшивых медных духовых, имитируемых простеньким аналоговым сэмплером, до звука колокольчика, который за неимением настоящего колокольчика Висконти изображал, колотя вилкой по металлической бобине. И лишь в самом конце этого увлекательного процесса Боуи записал вокал только что родившегося текста.
7 сентября, за две недели до выхода сингла, Боуи впервые спел “Heroes” «живьем» – в телевизионной студии в Манчестере для еженедельной телепрограммы “Marc”, которую вел на канале Granada его ближайший друг и соратник еще со времен общей безденежной и еще не достигшей славы молодости Марк Болан. Эфир был запланирован на 28 сентября – через пять дней после релиза. 16 сентября Болан погиб в автокатастрофе, ошеломленный Боуи был на похоронах, помог сыну Марка Ролану деньгами, а программа 28 сентября с публичной премьерой Heroes стала последним выпуском “Marc”.
Поначалу успех песни, несмотря на видеоклип, 12-дюймовый ремикс и релиз немецко- и франкоязычных версий, был более чем скромным. Сингл даже не добрался до британского топ-20, а в Америке и вовсе остался незамеченным. Реакция критики была тоже более чем прохладной: «Время его [Боуи] скорее всего прошло, этот трек звучит просто вымученно. Возможно, тяжеловесный рифф будет воспринят на радио, а монотонность сумеет загипнотизировать публику настолько, что она станет покупать этот сингл. Надеюсь все же, это не произойдет», – безжалостно писал в своей рецензии ведущий критик журнала New Musical Express Чарли Гиллет. Однако общее восприятие стало меняться очень быстро: уже в конце года в итоговом опросе критиков того же NME в списке синглов года “Heroes” оказался на шестом месте.
С тех пор репутация и статуc “Heroes” неуклонно растут, достигнув невероятных высот.
В 1996 году произошло событие и вовсе для популярной музыки беспрецедентное. Ставший к тому времени уже признанным классиком минимализма Филипп Гласс – тот самый, на концерте которого в 1970 году познакомились Боуи и Ино, написал симфонию “Heroes”, основанную на альбоме Боуи – Ино. Это была уже его вторая крупная дань «Берлинской трилогии» – в 92-м он написал симфонию “Low”, включив таким образом эксперименты британских рок-музыкантов в пантеон высокой классической музыки.
Роберт Фрипп, для которого участие в записи “Heroes” было поначалу полуслучайным эпизодом, со временем стал очень дорожить этой своей работой – настолько, что в 2010-е годы песня вошла в постоянный репертуар обновленного King Crimson, и с особым пиететом группа исполняла ее на концерте в Берлине, с кадрами Стены на экране.
Сам Боуи до конца дней хранил самые теплые чувства и к альбому Heroes, и ко времени, проведенному во время создания «Берлинской трилогии» в разделенном Стеной городе. Для оформления своего вышедшего в 2013 году, за три года до смерти, предпоследнего альбома он просто взял обложку Heroes, наложив на нее белый квадрат с надписью названия The Next Day. А в видеоклипе к песне “Where Are We Now?” из этого альбома мы видим черно-белую берлинскую хронику 70-х – любимые места музыканта: дом, где он жил, студия Hansa, где записывалась музыка.