Как нельзя кстати “Heroes” прозвучала в 2001 году в Нью-Йорке на организованном Полом Маккартни концерте в память героев-пожарных, погибших при спасении людей во время обрушения башен-близнецов Всемирного торгового центра 11 сентября.
Но ни симфония Гласса, ни концерт в Нью-Йорке, ни торжественный выход олимпийцев под звуки “Heroes” не могут сравниться с тем эмоциональным накалом и поистине историческим эффектом, который произвела песня на трехдневном рок-фестивале «Концерт для Берлина» летом 1987 года. Город был еще разделен, Стена еще стояла нерушимой, но в Советском Союзе уже началась перестройка, и еще робкое движение перемен с каждым шагом набирало силу. Трехдневный фестиваль проходил у здания Рейхстага, прямо у Стены, с восточной стороны которой собрались несколько тысяч человек, которым было прекрасно слышно не только то, что поют музыканты, но и то, что они говорят.
«Мы передаем наши самые лучшие пожелания нашим друзьям по ту сторону Стены», – сказал Боуи и запел “Heroes”, песню, написанную десятью годами раньше тут же в Берлине, городе, пронизанном страхом и насилием.
Строчка «I wish you could swim / Like the dolphins, like dolphins can swim,» (Хотел бы я, чтобы ты умел плавать, как умеют плавать дельфины) напомнила всем о трагической судьбе утонувшего при попытке переплыть Шпрее Генри Вайзе.
«Это был один из самых волнующих концертов в моей жизни, я буквально плакал, – вспоминал потом Боуи. – Нам говорили, что какие-то жители Восточного Берлина могут услышать нас, но мы понятия не имели, сколько их будет. Оказалось, что их там тысячи. То есть у нас получился такой двойной концерт, мы даже слышали, как они кричат и подбадривают нас с другой стороны Стены. Бог мой, у меня был комок в горле. Ничего подобного со мной не было и вряд ли когда-нибудь еще будет».
На следующий день в третий из серии из трех концертов во время выступления Genesis у властей ГДР лопнуло терпение. Полиция обрушилась на собравшуюся у Стены молодежь с дубинками и разгоняла их водометами, своими собственными действиями превратив любителей рок-музыки в политических демонстрантов. 200 человек были арестованы.
Спустя неделю в Западный Берлин с визитом приехал президент США Рональд Рейган. Стоя у Бранденбургских ворот, он сказал: «Господин Горбачев, снесите эту стену». Обращенные к советскому лидеру слова, равно как и бесчинства восточногерманской полиции, заставили весь мир в очередной раз ощутить чудовищную природу Стены.
Спустя два года она таки была сломлена. Трудно сказать, какую роль сыграла в этом историческом процессе песня “Heroes”. Но 11 января 2016 года в день смерти Боуи министерство иностранных Германии опубликовало такой твит:
«Прощай, Дэвид Боуи. Ты навсегда останешься среди наших «Героев». Спасибо тебе за то, что помог снести Стену».
ANOTHER BRICK IN THE WALLКак школьные фрустрации Роджера Уотерса, неожиданный детский хор и нелюбимое группой диско породили самый популярный сингл Pink Floyd
В моей собственной табели о рангах альбомов Pink Floyd The Wall по своим музыкальным качествам значительно уступает и захватывающему воображение многоцветью The Dark Side of the Moon, и величественной монументальности и проникновенной лиричности Wish You Were Here. Однако невозможно не признать, что по произведенному им общественному, социально-политическому резонансу и историческому символизму – фильм Алана Паркера, грандиозное сценическое шоу сначала группы, а затем и единоличного автора The Wall Роджера Уотерса, включая эпохальный концерт на месте только что снесенной Берлинской стены летом 1990 года, и бесчисленные возвращения к нему с наполнением этих шоу всякий раз новым, актуальным с точки зрения Уотерса политическим содержанием – именно The Wall является самой мощной работой группы. А“ Another Brick in the Wall” стал символом и самым знаменитым его треком.
Истоком альбома, по собственному признанию Уотерса, стал постыдный для него самого эпизод во время первого в истории группы стадионного тура 1977 года. Pink Floyd были на вершине славы и коммерческого успеха, и беснующаяся публика меньше всего пыталась проникнуться смыслом и содержанием глубоко личных и болезненно-проникновенных песен группы.
«Вместо диалога между музыкантами и зрителем наши концерты превратились в какую-то вакханалию. Первые ряды ничего не слушали, а просто орали, визжали, раскачивались и пытались запрыгнуть на сцену. Выносить это я больше не мог», – вспоминал Уотерс. В итоге в июле 1977 года на Олимпийском стадионе в Монреале он прекратил играть, стал пререкаться с особо зарвавшимися фанами и в итоге плюнул одному из них в лицо. «Отчуждение между нами и публикой достигло предела, я почувствовал, что нас разделяет стена, и альбом стал выражением этого ощущения», – рассказывал он в одном из интервью.
Образ, родившийся в результате внутреннего конфликта художника, вызванного острым неудовлетворением своими отношениями с привычной к безудержному поп-разгулу публикой, стал основой для куда более глубокой, но такой же личной истории.
Как и “Tommy” группы The Who десятилетием раньше, The Wall – рок-опера, хотя, в отличие от опуса Пита Таунсенда, формально таковым альбом не считается. Как и в “Tommy”, главный герой – одинокий, отрешенный, потерянный и отгороженный от мира стеной отчуждения и непонимания подросток. Как и Таунсенд, Уотерс основывался на собственном трудном военном и послевоенном детстве без отца (его отец погиб во время войны в 1944 году, когда Роджеру было пять месяцев) в холодной Британии, с параноидальной матерью, с бездушной школьной системой подавления, с детскими кошмарами о летящих с неба бомбах и страхом перед куда более чудовищной бомбой – атомной, который пронизывал все детство его росшего в 1950-е годы поколения.
Как и Томми, Пинк (своему герою Уотерс дал имя, совпадающее с названием группы – Пинк Флойд) становится преуспевающей знаменитостью – только не игры в пинбол, а рок-звездой. Имя было выбрано не случайно – оно отражает личный опыт не только самого Уотерса, но и основателя группы Сида Баррета, с которым Pink Floyd вынуждены были расстаться еще в 1968 году. Тогда погрузившийся в галлюциногены Баррет практически утратил способность работать, и Уотерс всю жизнь испытывал перед товарищем комплекс вины. Еще до The Wall он посвятил Баррету грандиозную композицию “Shine On You Crazy Diamond” из альбома Wish You Were Here.
Точно так же, как многочастная “Shine On You Crazy Diamond” пронизывает весь Wish You Were Here, трехчастная “Another Brick in the Wall” пронизывает весь The Wall. Каждая часть, каждый травматический эпизод сначала детства, а потом взросления – another brick in the wall, «еще один кирпич в стене» растущего обособления героя от внешнего мира.
Первая часть – потеря отца: Папа улетел далеко за море/От него только фотография в семейном альбоме/Папа, что еще ты оставил мне?/ Папа, ради чего ты оставил меня?/Вот он и есть, еще один кирпич в стене.
Вторая часть – школа: Нам не нужно образование/Нам не нужен контроль над мыслью/Нам не нужен мрачный сарказм учителей/Учитель, оставь детей в покое!/ Вот он и есть, еще один кирпич в стене/Неправильно! Переделывай!/ Не съешь мясо, не получишь пуддинг!/Эй ты, что там прячешься за великами! Стой спокойно!/ Вот он и есть, еще один кирпич в стене.
Третья часть – предпоследний трек альбома, печальный итог жизни. Детские травмы и страхи не помешали Пинку стать звездой, но успех не делает его счастливым. Жена изменяет ему, он погружается в наркотики и, в конечном счете, сходит с ума. Вызванный на помощь врач помочь ему не в состоянии, он все больше и больше замыкается в построенной вокруг себя Стене. В кошмарах его выступления на сцене видятся ему как нацистские сборища, а он сам – как фюрер. Он сам подвергает себя суду и находит себя виновным во всех своих бедах. Он должен разрушить Стену. Стена рушится, но, оказывается, и сам он без Стены существовать уже не может. Разрушенная Стена несет ему освобождение, но с нею и смерть. Умирает он уже вне стены.
Самой яркой музыкально, самой выразительной и потому самой знаменитой стала часть вторая. “Another Brick in the Wall Part 2” с детским хором, задорными голосами поющим: “We don’t need no education! We don’t need no thought control!”
«Трудно найти человека, более приверженного идее образования, чем я, – пояснял свою идею Уотерс. – Но то образование, которое я получал в школе 50-х, было сплошным подавлением и вызывало единственное желание – протестовать и бунтовать. Учителя были слабые, и ничего кроме критики не заслуживали. Эта песня – бунт против бездумного контроля, неразумных властей, которые не хотят и не умеют ничего, кроме как подавлять. И у тебя остается единственный выход – бунтовать».
Детский хор нашли в соседней со студией школе в лондонском районе Излингтон. Он состоял из 23 детей в возрасте от 13 до 15 лет. Идея детского хора принадлежала продюсеру альбома Бобу Эзрину. Он уже использовал детский хор и раньше, в 1972 году, при записи песни Элиса Купера “School’s Out”.
Однако вряд ли затея Эзрина возымела бы успех, попадись ему не такой учитель музыки, как Алан Реншо. Воспитанный на идеях 1960-х и собственном интересе к неортодоксальной, авангардной музыке молодой человек был совсем нестандартным школьным учителем: носил длинные волосы, джинсы, курил на уроках и детям рассказывал о самых необычных способах звукоизвлечения для создания музыки. Неудивительно, что к идее Эзрина он отнесся с энтузиазмом: «Мне хотелось, чтобы дети почувствовали близость к музыке, которой они занимаются, а не просто пассивно слушали Чайковского. Слова «Нам не нужно образование/Нам не нужен контроль над мыслью» показались мне прекрасными, и для детей, я был уверен, это будет прекрасный опыт».
Тем не менее, хотя директор школы Маргарет Мейден к его стремлению к прогрессу относилась благосклонно, показать текст песни ей Реншо не решился, не без оснований опасаясь, что та запретит детям участвовать в записи. Позднее Мейден рассказывала: «Я узнала о записи только когда она уже произошла, и, признаюсь, была этим не очень довольна. Но в целом должна признать, что для детей это был полезный и интересный музыкальный опыт».