Замечательные приметы.
— А все же? — настаивала я. — Цвет глаз? Волос? Родинки какие-нибудь? Шрамы?
— Глаза… глаза серые, наверное. Или голубые. Или зеленые. Светлые, в общем. Точно не черные. А вот насчет остального, простите, льесса, уже ничего сказать не могу. В шляпе он был и шарфом обмотался. Я ещё подумал, что больной, наверное. Сегодня теплынь ведь, ни ветерка, а этот в плаще и с шарфом, да и шляпа, опять же. Он ее на лоб надвинул. И еще хрипел он.
Больной, как же!
— А рост? — жадно спросила я. — Телосложение? Походка? Этого-то плащом не скроешь!
На эти вопросы Том ответил без долгих раздумий:
— Пониже меня, льесса, примерно на ладонь. Или нет, неверно. Он сутулился слегка, так что на пару пальцев от силы, а то как бы и не вровень со мной оказался, выходит. Худой, даже хлипкий какой-то. Как папаша покойный про таких говорил, соплей перешибешь. Уж простите, льесса, но именно так он и говаривал.
Я кивнула и нетерпеливо велела:
— Дальше!
Том развел руками.
— А все, льесса. Больше нечего сказать. Походка обыкновенная у него. Не хромал и не подпрыгивал, ноги не волочил. Простите, что подвел вас.
— Ну что ты, Том! Вовсе не подвел, напротив, молодец, что сразу все рассказал. И последнее: как думаешь, этот человек — он к какому сословию принадлежит?
На этот вопрос Том ответил уверенно:
— Мьесс он, льесса. Не из благородных.
Я поблагодарила его и отпустила, предупредив, что, возможно, придется повторить рассказ для одного моего знакомого. Нет-нет, не надо волноваться, этот льесс просто выслушает и, быть может, задаст ещё и свои вопросы. Том, нагруженный коробками с пиццей, направился развозить очередные заказы, а я поспешила обратно в дом, телефонировать льессу Куперу.
По рассказу Тома выходило, что расспрашивал его тот самый тип, что следил за мной. И это не удивляло, но настораживало, ведь детективы пока что никакого преследователя не вычислили. Получается, Хлюпик (про себя я дала ему такое прозвище, чтобы отличать от Красавчика-букетодарителя) решил сменить тактику? Перестал таскаться за мной и перешел к сбору информации через третьих лиц? Если моя догадка верна, то чем вызвано такое решение?
Тут я остановилась и едва не хлопнула себя по лбу. Чем-чем, да моим визитом в детективное агентство, вот чем! Хлюпик, скорее всего, засек мой поход к льессу Куперу и ушел временно в тень, чтобы не попадаться на глаза сыщикам. Вот и Тома перехватил не у особняка, а в переулке, чтобы точно никто не увидел.
Вот интересно, а Хлюпик и Красавчик работают в паре, или это, так сказать, конкурирующие организации? Один букет после визита в детективную контору я получила, но после этого знать о себе Красавчик не давал. Да и букет заказал еще тогда, когда приятель не успел ему доложить о моих передвижениях за день.
Хотя нет, не сходится. За Красавчиком наблюдение установили быстро, и никаких контактов с подозрительным типом в плаще и шляпе не обнаружили. Но и это ни о чем не говорит — Хлюпик вполне мог оказаться мастером маскировки.
Окончательно запутавшись и так и ни к чему не придя в своих рассуждениях, я добралась до столика с телефонным аппаратом, сняла трубку и набрала номер. Увы, но неуловимый детектив Купер опять отсутствовал в конторе. Мьесси Горелье кислым тоном заверила меня, что обязательно доложит ему о моем звонке. Мысленно посетовав о том, что до мобильников местный прогресс дойдет ещё не скоро, не при моей жизни, во всяком случае, я отправилась наверх за листом картона — готовить таблицу.
Еще до вечера я не раз успела порадоваться, что мьесси Корс нашла таких расторопных помощниц. На нас неожиданно свалились еще два заказа: мьесс Девон расхвалил новые чудо-пироги своим приятелям. Мою самодельную доску объявлений тоже оценили: теперь не было нужды постоянно сверяться с записями о том, кому что готовить и к какому времени по какому адресу доставлять. Том, робея и запинаясь, спросил у домоправительницы, может ли он замолвить словечко за своего приятеля. Тот, парень работящий и порядочный, подыскивал себе новое место.
— А что так? — бдительно спросила мьесси Корс. — Чем старое не устраивает?
Том мялся и бормотал в ответ нечто маловразумительное, но мьесси Корс удалось вытянуть из него правду.
Дик служил мальчиком на побегушках у одного портного. Подай, принеси, сбегай на рынок за кое-какой мелочью, перетащи вот эти рулоны тканей в мастерскую. Нанимался Дик с дальним прицелом: надеялся, что портной возьмется обучать его мастерству. Всю жизнь горбатиться за гроши честолюбивый паренек не хотел, а возможности учиться самому у сироты не было. Вот только хозяин не торопился вручать парню мелок и ножницы, а хозяйка… Тут Том опять замялся и покрылся яркими багровыми пятнами.
Понятно, почти история Риты, только с вариациями.
— Ладно, приводи своего Дика, — позволила мьесси Корс. — Потолкую с ним.
Том просиял и кинулся за приятелем, и вскоре после обеда мы обзавелись вторым посыльным.
— Может, поставить вторую плиту? — задумчиво спросила я домоправительницу. — Или лучше сразу искать новое помещение? Заказов все больше.
— Если льессе угодно знать мое мнение, то пока что ничего делать не надо, — заявила мьесси Корс. — Обойдемся как есть, а потом посмотрим. Плита-то у нас новая, дорогущая, в нее и полдюжины пирогов одновременно засунуть можно.
Ее слова звучали разумно, и я согласилась. Том и Дик отправились развозить коробки с заказами, Минни и Бетси нарезали за кухонным столом ветчину и грибы. Миранда в своей комнате занималась математикой. После гибели Питера я не смогла оплатить следующий год обучения в закрытом частном пансионе и забрала падчерицу домой, но надеялась, что вскоре она пойдет учиться в городскую гимназию, где плата была куда скромнее. Пока же Миранда получала домашнее образование под моим руководством. В начале лета ей предстояла сдача экзаменов.
Мьесси Корс уже повернулась и сделала шаг к двери, но я, охваченная внезапным порывом, остановила ее.
— Постойте! Мне нужно кое о чем вас спросить!
— Да, льесса?
— Скажите, приходилось ли вам когда-нибудь бывать в Шарн-Каймо? Или, быть может, вы слышали от кого-то об этом городе?
Я и сама не знала, что побудило меня задать этот вопрос. Но, раз уж кто-то в окружении Питера упоминал приморский городок, то, возможно, домоправительница об этом знает?
Мьесси Корс ответила не задумываясь:
— Разумеется, льесса! О чем — о чем, а уж о Шарн-Каймо я наслышана, это да.
И я едва не расхохоталась, пораженная собственной недальновидностью. Разгадка, оказывается, была так близка! Всего-то и стоило, что задать вопрос мьесси Корс, но мне столь простое решение не пришло почему-то раньше в голову.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Мьесси Корс комкала в руках белоснежный носовой платок с вышитой в уголке монограммой. Подносила его к глазам и даже к носу, но тут же поспешно убирала, чтобы не осквернить сияющую белизну накрахмаленного льна. Выступившие слезы она смахнула тыльной стороной ладони.
— И ведь как знала я, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Но разве ж хозяин послушался бы моего совета? Не лезь не в свое дело, милая Корси — вот как он мне сказал! И ещё потрепал за ухо, прямо как в детстве. А каким славным мальчуганом он был! Ах, льесса, знали бы вы!
Я испугалась, что мьесси Корс сейчас уйдет в воспоминания и зальет их обильным потоком слез. Вскочила с места, наполнила водой стакан и подала ей.
— Вот, выпейте.
Домоправительница сидела на самом краешке кресла, выпрямив спину. Да и занять это место согласилась лишь после долгих уговоров, напирая на то, что негоже ей сидеть в присутствии хозяйки.
— Благодарю, льесса.
Она шмыгнула носом и одним глотком осушила треть стакана.
— Так что за дела были у Питера в Шарн-Каймо? О какой затее вы говорили?
— Ох, льесса, вы, верно, помните того хлыща Рейга Льюиса? Он хоть и льесс, но, да простят меня создатели, совсем, совсем не тот человек, кого можно впускать в свой дом людям приличным.
Я покопалась в памяти Элайны. Молодая жена не слишком интересовалась делами супруга, так что какие именно интересы связывали Питера Крейна и Рейга Льюиса, не знала. Но вот визиты последнего помнила хорошо. Знакомство это ее супруг свел за несколько месяцев до смерти. Определение, данное Льюису домоправительницей, очень тому подходило. Действительно хлыщ: невысокий, изящного телосложения, с бледным лицом и аккуратными напомаженными усиками, на Элайну он производил отталкивающее впечатление и почему-то напоминал ей увиденную в детстве гадюку. Она старалась проводить в обществе гостя как можно меньше времени, и Льюис, к ее немалому облегчению, не слишком стремился к разговорам с хозяйкой дома. Они с Питером чаще запирались в кабинете, куда слуги — тогда в особняке слуг было много — постоянно носили кофе, бутерброды и сладости. Не обходилось и без выпивки покрепче — Элайна видела, как убирают бокалы и опустевшие бутылки. О том, что именно он обсуждает с новым знакомым, супруг ей не рассказывал, а спросить самой ей бы и в голову не пришло.
Но теперь-то я — уже не та Элайна, воспитанная в пансионе при Обители, и мне нужно все выяснить как можно быстрее, чтобы разобраться с теми странностями, что происходят вокруг меня.
— А что за дела были у Питера с этим Льюисом, мьесси Корс?
Она пожала могучими плечами.
— Да разве ж я в точности знаю, льесса? Но какие-то деньги хозяин ему давал, это точно.
— Вы сказали, что советовали Питеру держаться подальше от нового знакомого, — упавшим голосом произнесла я. — Почему?
Мьесси Корс энергично закивала.
— Советовала бы, льесса, кабы хозяин моего совета спросил. Издалека ведь видать, что этот Рейг Льюис — проходимец, каких поискать, и негоже честным людям с ним водиться. Облапошить он хозяина хотел, это как пить дать.
Когда домоправительница волновалась, простонародный говор проявлялся в ее речи сильнее обычного, да еще к нему добавлялся легкий акцент. По этим нехитрым признакам я поняла, что мьесси Корс взволнованна не на шутку.