Таким образом, кальвинизм и капитализм как социальные явления имеют вполне осязаемые общие особенности и четкие взаимосвязи.
Освобождение процента на капитал от морального клейма ростовщичества задало религиозную основу мирской трудовой профессиональной деятельности, создало мощнейший импульс к развитию в Западной Европе, изменило менталитет, внушив западноевропейским народам мысль о том, что именно они являются движущей силой исторического процесса путем развития рационального знания и внедрения результатов технического прогресса.
Немаловажен и политический аспект системы, построенной Кальвином. Истинная церковь, по Кальвину, состоит только из когорты избранных, но поскольку от людей сокрыта Божья воля о том, кто избран, то к ней принадлежат все. Однако видимая церковь – лишь внешняя оболоч- ка, форма для сокрытия невидимого содержания, то есть круга избранных. Религия и страх Божий – вот те основы, на которых покоится государственная власть. Всякая политическая система, устроенная иначе, достойна осуждения и порицания. Контуры грядущих гуманитарных интервенций Запада проступают и в риторике Кальвина, воспевающей аристократическую и демократическую республику. Этот идеал политического устройства Кальвин заимствует у древних иудеев периода до Давида.
Теория кальвинизма жестко воплощалась в жизнь. Система наказаний в этот период не отличалась человеколюбием и мягкостью. Абсолютно в рамках иудейской традиции Ветхого Завета смертная казнь определялась за преступления самого различного свойства. Смерть богохульнику, смерть подрывающему основы существующего политического строя, смерть нарушителям супружеской верности – вот статьи ордонансов Кальвина. И проповеди Жана Кальвина не упали на бесплодную почву. Сложно найти другое государство Европы XVI века, где при таком небольшом населении в столь короткий промежуток времени было бы приведено в исполнение такое количество смертных приговоров. Судопроизводство отличалось при этом крайним цинизмом и жестокостью. Пытка была составляющим и необходимым элементом любого допроса. Обвиняемого пытали до тех пор, пока он не признавал свою вину, зачастую мнимую. Человеческая жизнь словно потеряла цену в Женеве того времени. Протестантская инквизиция проникала решительно всюду. Результаты ее были поистине поразительными. Город и горожане переживали удивительную метаморфозу. Живое, подвижное, подчас шумное население стало мрачно-серьезным. Исчезли национальные праздники, театральные представления, были уничтожены питейные заведения. В результате усилий Кальвина Женева стала не демократической республикой, а теократией, построенной на тоталитарном подчинении верующих.
Глава 2
Экстаз гордыни человеческой. Реформация, гуманизм, просвещение и капитализм
В рамках исторической объективности следует отметить, что обширная и глубокая проблема связей и соотношений между капитализмом и Реформацией была впервые сформулирована и поставлена Карлом Марксом.
В контексте экономического детерминизма Маркс дает характеристику событиям XVI века: возрождению наук и искусств, реформации старинного христианства, зарождающемуся национализму. Все это, по его мнению, формирует капитал, который и порождает экономическое сознание. Иными словами, сначала базис, затем надстройка. Капитал диктует капиталистическую политику, придает капиталистическую окраску мыслям, чувствам и верованиям. Таким образом, из капитализма родилась Реформация.
Веберу удалось наиболее убедительно показать важное место протестантизма в генезисе современного западного капитализма. Протестантизм внес в западную рациональность экономики, усиленную в эпоху Просвещения, «дух расчетливости». Пуританизм, как полагает Вебер, преобразовал расчетливость из средства ведения хозяйства в принцип жизненного поведения, то есть вывел «расчет» из экономики и сделал его универсальным принципом, внедрив «дух числа» во все сферы бытия. Эту расчетливость Запада укрепила эпоха Просвещения и научно-техническая революция, превратившая расчет в основу мировоззрения. Для истории философии, науки и техники Запада характерна так называемая одержимость пространством, выражающаяся в склонности к математическому методу мышления.
Сравнивая экономическое поведение протестантов и католиков, Макс Вебер указывает на специфическую ориентированность первых на индивидуально-предпринимательскую деятельность и склонность вторых к коллективным формам хозяйственной организации. В самом деле, в современной Европе протестантские страны явно опережают католические по показателям индивидуальной трудовой деятельности. Протестанты по-прежнему более экономически активны, чем католики. Пример Италии, символа католицизма, весьма показателен. Не удивительно, что в протестантских странах довольно незаметно была отменена исповедь. Именно в этом истоки пессимистически окрашенного индивидуализма западного протестантского мира. Примером могут послужить не только распространенная практика наличия персонального психолога, но и поразительно часто повторяющиеся в англоязычной пуританской литературе предостережения – никогда не рассчитывать ни на дружбу, ни на помощь людей, не доверять никому, кроме Бога.
Крайне важным для современного мира, по мнению Вебера, является и учение о невидимой Церкви божьей, образуемой избранными к спасению. Это прямое обоснование, легитимация права управления меньшинства большинством, божественное разрешение существования богатых и бедных, процветания политической и экономической элиты. Без Кальвина не было бы и теории «золотого миллиарда» Мальтуса. Принадлежности к избранным возможно достичь через мирскую аскезу и трудолюбие.
Десакрализация духовной жизни и сакрализация профессиональной деятельности приводили к тому, что освящение жизни человека уподоблялось бизнес-предприятию.
Собственно, резюмируя вышеизложенное, Вебер и вынес в название своего труда понятие «протестантская этика». Ибо именно изменение в сфере морали, а не в способе производства создало дух капитализма, и отправным пунктом изменений стала идея утверждения избранности, взломавшая средневековый менталитет и сформировавшая основы и дух Нового европейского времени.
Люсьен Февр дал свое видение вызреванию капитализма и определил главную цель Великих географических открытий. Он отмечает, что стимулом стало овладение золотом, а не землей. Подвижное и компактное, оно (золото) давало полноту власти и свободу. Следует отметить, что именно в XVI веке земля перестала быть вожделенной. Владение землей приковывало к месту, лишало мобильности и свободы. Свободу теперь давал капитал. Финансовый и производственный капитал порождал капитал идей, чувств и мироощущений, а именно буржуазных представлений о мире.
Купец XVI века параллельным курсом богател, зарабатывал и приобретал новое мировоззрение. Это был «человек, не имеющий под рукой ни почты, ни телефона, ни банковских билетов, – по этой причине собственной персоной разъезжающий по свету в поисках товара… По дороге он видит нравы множества людей, соприкасается со всеми народами и религиями, утрачивает по ходу дела свои предрассудки и расширяет кругозор».
Вернер Зомбарт.
Этика иудаизма и капитализма
Повышенный интерес к этике иудаизма объясняется не только тем обстоятельством, что иудаизм первый в истории мировой религии и культуры прецедент монотеизма, но и той ролью, которой было суждено сыграть этическому комплексу иудаизма не только в истории евреев, став самой сутью еврейства, но и в мировой истории. Иудаистский монотеизм и этика оказали непосредственное воздействие на генезис и формирование европейского капитализма.
Корректно, думается, будет утверждать, что этика протестантизма в общих чертах повторяла основные постулаты иудейской этики. Протестантизм, отражая во многом чаяния «третьего сословия», буржуазии, многие представители которой в Западной Европе имели еврейское происхождение, был пропитан индивидуализмом, требованием свободы предпринимательства и торговли.
В этом контексте совершенно логичны и закономерны тенденции генезиса и эволюции США как протестантского проекта строительства Нового Ханаана, земли обетованной, населенной богоизбранной нацией, с претензией на исключительность и универсальность. Как известно, еврейству принадлежит заслуга создания многих ключевых институтов экономического развития кредитно-банковской системы, биржевого механизма и т.п.
Говоря о религиозной этике, Зомбарт полагал, что наиболее благоприятные основы для предпринимательской деятельности содержались в иудаизме. Только религия Торы и Талмуда никогда не выдвигала идеал нищенства, бедности и аскетизма, а, напротив, продвигала и проповедовала идеал торговой свободы и накопления капитала. Процветание и богатство – выражение милости Бога, бедность, внезапное банкротство— дурной знак того, что Господь оставил человека. Не об этом ли говорил Ж. Кальвин?
Любопытная деталь. Тора у евреев выступает в роли «переносного отечества». Неважно, где жить, важно исполнять все предписания и религиозные обряды. Родина там, где меньше налоги.
Этика иудаизма и протестантская этика как нельзя лучше соответствовали концептам обмирщения сознания и десакрализации мышления. И носителями этого нового-старого типа мышления стали еврейские капиталисты, разнося вирус капитализма в планетарном масштабе, способствуя разрушению национальных суверенитетов, подталкивая человека национального к человеку глобальному, заражая его космополитизмом. Где наилучшие условия для бизнеса, там и Отечество. Ведь этика иудаизма вплоть до образования государства Израиль заменила евреям родину, национальное государство. Сегодняшние глобализированные элиты продолжают продвигать концепцию «переносного отечества», оторванного от национальных корней и традиций, полностью базируясь на этике иудаизма, являющейся сутью еврейства, без сомнения, давшей импульс к формированию идеологии протестантизма и создавшей сам дух капитализма. Иудейский комплекс отсутствия Отечества, рядясь в одежды толерантности и мультикультурализма, переносится США на весь мир в планетарном масштабе в проекте универсальной западной глобализации.