– Танечка, что случилось?
– Ну вот, уже все прошло, уже все нормально.
– Ну все-таки, Танечка, расскажи.
– Да вот, муж пришел с работы выпивший, они там с мужиками на работе что-то праздновали, и мы поссорились, так я его «отходила» сковородкой, эмоции выплеснулись. Ну, вроде мы уже все забыли, помирились, все прошло.
На что я хочу обратить внимание. Три дня прошло после конфликта, взрослые уже о нем забыли, а ребенок продолжает переживать.[2]
Беззащитные жертвы Ваала
Жить нормально
Пупса
– А если с атеистической точки зрения – то вообще: кто изготовил ребенка, тот и его хозяин, может что хочет делать с ним.
Layout
– А почему ребенок имеет право, как вирус, внедриться в организм женщины против ее воли и расти там, отбирая ее силы, а она не имеет права от него избавиться?
Люди для себя удовольствие получали. Вдвоем. И не звали третьего лишнего. А он сам пришел. Налицо явная агрессия.
– А может, звали, а потом передумали. Мысли людей – потемки. Вот поэтому и хорошо всем стерилизацию с сохранением гормонального фона, а детей – клонированием.
Tomich
– У меня очень много подруг, не родивших до сих пор, как раз: «плодить нищету неохота», а живет в квартире, машина есть и прочие удобства, каково?
– Я в этой группе!!! Я НЕ буду продавать свою квартиру и машину, чтобы прокормить ребенка, которому (когда подрастет) тоже нужна будет квартира и машина… покажите мне мужчину, который готов содержать меня и моего ребенка?! Нет таких.
Бледнотик
– Никто Вам не мешает сидеть лаборантом в институте и жить в общаге. еще и детей там плодить…
– Спасибо за то, что меня «поняли».
Udachlivaja
– Народ, у меня вопрос! А вы хоть знаете, как это – сделать аборт? Вы это переживали?! Я, к примеру, нет, но подруга – да, и ей было очень трудно и больно, но она ничего бы не смогла дать своему ребенку, так как папаша!!! сбежал!!! И она залетела совершенно в трезвом состоянии, этого не было бы, если б это не на даче произошло, где нормальных аптек нет! Что делать, когда папаши сбегают!!!!
Cronos
– Может, стоит зарплату минимальную поднять? Да квартиру за ребенка давать? У нас права матери никак не защищены, потом мыкайся с этим ребенком. Зачем нищету плодить? Вот и рожают только алкоголики и очень богатые люди или люди глубокой веры.
– Чтобы кому-то что-то дать, это что-то нужно у кого-то отнять. У кого? От молодой матери, тем более с ребенком, никому никакой пользы кроме вреда нет и лет 20 не будет. А квартиру можно дать молодому специалисту, чтобы он остался работать в России, а не уехал за рубеж. Такая вот альтернатива.
Londrina
– Нужно ли рожать ребенка во что бы то ни стало и жертвовать всем? А нужна ли ребенку мама-жертва, как вырастить гармоничную и счастливую личность в атмосфере убогости, нищеты и несчастий, кому будет нужен этот ребенок, если родная мать не сможет о нем позаботиться? Уж точно не нашему государству и церкви. Почему бы не позаботиться об уже рожденных детях, а не об эмбрионах?
Ирина
– Мне 28 лет. Беременность наступила в 20 лет. На тот момент пила таблетки для выравнивания курса. В общем, он струсил. А я твердо решила рожать. Ни денег, ни работы, ни жилья. Отец выгонял из дома. В больнице 6 месяцев. Отказывало все – и почки, и сердце. Родила здорового малыша, ему сейчас 8 лет. Невзгод было. но сейчас квартира своя, работа есть, заканчиваю университет и живу с тем самым человеком, который не хотел этого малыша. Он его любит, а свекровь, которая предлагала Париж за смерть Димки, теперь любящая бабушка… Не слушайте мужчин!!! Они беспомощны и бедны духовно. Им никогда не понять нас. Для них дети – это комочек слизи, поверьте, это не так. Мой малыш и сейчас любит те песенки, котрые я слушала во время беременности. Берегите нерожденных детей!!!
Мария
– Моему малышу сейчас было бы уже 4,5 годика:(Я убила его на 12-й неделе, когда мне было 18 лет и мне было на все насрать. Я убила его, потому что у меня не было мозгов и сердца, потому что я была как животное, потому что мужчина смог мной управлять:(Ради Бога, девочки, не делайте этого никогда! Сейчас у меня доченька 1,5 годика, и я планирую еще одного, если Бог даст, но никогда, никогда я не смогу забыть того самого первого. Дети никогда не бывают в тягость, как бы вам ни казалось, что это тяжело. Дети – это не наша собственность, не эмбрион живет в нас, а мы 9 месяцев и потом всю жизнь существуем для этого ребенка. Выключите свой животный эгоизм, и вы поймете, как все просто.
Жертвоприношения
Жестокости Ветхого Завета кажутся ужасающими. Но… если у нас создается о нем именно такое впечатление – значит, он все-таки привел к той цели, ради которой был некогда дан. Мы и наш мир действительно стали лучше. Нравственное чувство обострилось. Мы стали способны возмущаться тем, что в иные времена казалось само собой разумеющимся.
Ненависть Израиля к жителям Ханаана станет хотя бы понятной, если мы поймем, с чем именно они там встретились. В Ханаане, Финикии и Карфагене («Новый город» был североафриканской провинцией Финикии) почитался бог по имени Ваал…Это был бог солнца и одновременно плодородия. Но жертвы этому солнечному божеству приносились по ночам. Эти жертвы сжигались в так называемых тофетах (буквально «место сожжения людей»). Останки хоронили в этом же дворе в специальных урнах, над которыми ставились стелы. «Антропологические исследования останков таких жертв показали, что 85 % жертв были моложе шести месяцев… Правда, жертву не сжигали живой: ребенка сначала умертвляли, а уже мертвого сжигали на бронзовых руках статуи бога, причем совершалось это ночью при звуках флейт, тамбуринов и лир. Такое жертвоприношение называлось молк или молек. Неправильно понятое, оно послужило поводом для сконструирования у финикийцев бога Молоха, пожирающего человеческие жизни… В жертву приносили главным образом детей аристократов. Это совпадало со старинными представлениями о долге тех, кто возглавлял общину, перед богами… При осаде города Агафоклом было сожжено более 500 детей – из них 200 были определены властями, а 300 пожертвованы добровольно… Детские жертвоприношения совершались ежегодно».[3]
Как справедливо заметил по поводу этих карфагенско-финикийских традиций Г. К. Честертон, «очень разные, несовместимые вещи любили консулы Рима и пророки Израиля. Но ненавидели они одно и то же».[4]
Пунические войны Рима, призыв Катона Старшего «Карфаген должен быть разрушен» имеют общие нравственные корни с приказами Иисуса Навина, выжигавшего землю Ханаана от людей, чей религиозный разум помутился настолько, что они в жертву своему богу приносили своих же первенцев… Бывает, нужно очистить зараженную среду, чтобы сохранить здоровье. Фанатизм в Библии попускается – перед лицом языческих крайностей он бывает меньшим злом, чем равнодушие.[5]
Кто наш бог, сестры?
Покой, благополучие, отдых на море, образование для единственного чада, ремонт, безмятежный ночной сон, приличная машина, карьера, интересная работа?
На какой алтарь мы кладем своих детей?
Первая и основная причина уничтожения нерожденных детей – их посягательство на наши деньги и удобства.
Вот только не надо возмущаться. И слова всякие говорить – тоже не надо. Потому что это – правда.
Почему бы тебе не убить одного из тех, кто уже есть?
«Господин главный редактор!
Посылаю Вам это письмо под впечатлением недавно выдвинутого в парламенте законопроекта о легализации абортов (в Греции. – Прим. автора). Если Вы сочтете его достойным публикации, поместите его на своих страницах.
Один мой ученик во Христе, ассистент одного из факультетов Университета, носит редкое и необычное для мирянина имя – скажем, Амфилохий. (Я привожу вымышленное, а не настоящее его имя.) Несколько недель назад в присутсвии его родителей, а также других лиц я из любопытства спросил Амфилохия, как случилось, что ему дали такое имя. Его отец – простой и малограмотный крестьянин – с удивительной искренностью поспешил разъяснить дело. Я привожу его рассказ почти дословно, без каких бы то ни было комментариев.
„Когда моя жена была беременна Амфилохием, то есть 33 года тому назад, мода на аборты начала распространяться и по деревням. Поскольку у нас было три ребенка, мы решили не оставлять этого. Мы отправились в город (имеется в виду районный центр) и зашли к знакомому врачу-гинекологу. Мы рассказали ему, что нам надо. Он выслушал нас, а потом сказал мне: „Послушай, Костя (это имя тоже вымышленное, ненастоящее), раз ты хочешь троих детей, а четверо для тебя много, почему бы не сделать кое-что другое? Если мы убьем этого ребенка, то ведь твоя жена тоже подвергнется опасности. Почему бы тебе не убить одного из тех троих, которые уже есть, желательно младшего, а этот пусть рождается? Так у тебя будет и трое детей, и жена будет в полной безопасности“. (Опасности наказания за убийство она могла легко избежать, так как есть много способов представить убийство младенца как несчастный случай). Когда я услышал эти слова, мои волосы встали дыбом. Мне показалось, что в голову ударила молния. Тогда я понял, что я собирался сделать.
– Хорошо, дорогой доктор, – сказал я ему. – Ты прав. Спасибо тебе. Мы оставим ребенка.
– А я буду крестным! – ответил доктор. Мы пожали друг другу руки, а когда родился наш Амфилохий и врач воспринял его от купели, он дал ему имя своего отца, которого звали Амфилохием. После этого как мы могли помыслить об аборте! Так после Амфилохия в мир пришли еще двое детей. И естественно, мы никогда в этом не раскаялись. Все наши дети выросли и устроились наилучшим образом. Когда они подросли и вступили на путь Божий, то и нам помогли стать добрыми христианами“».